Коварный уклонист

Глава 19

Кивол Дейтрен Третий, полноправный монарх королевства Эсхат, оказался чистокровным человеком. Совсем недавно мне по секрету поведал Басх, как можно безошибочно узнать немногих оставшихся на Кендре чистокровок-людей — только те страдают от алопеции, сиречь раннего облысения. Так вот и король, вместе со своей семьей и очень немногочисленной свитой из ближников, встреченный нами в одном из тайных ходов под городом, был относительно лыс. Хотя, можно было сказать, что в данный момент Кивол был воплощением относительности — по лысине, по комплекции, по чистоте своих роскошных одежд, даже по выражению лица. По легитимности титула, как не странно, тоже. Что уж тут поделать.

Это касалось и тех, кто его окружал. Дородная женщина с ранней сединой в растрепанной прическе, два великовозрастных оболтуса лет под 25, с дикими глазами и трясущимися губами, пара мужиков побойчее и постарше, злобно сверкающих затравленными взглядами, несмотря на уже брошенное на пол оружие, да чистокровная гномка с таким широким задом и пухлым телом, что мне даже на секунду стало удивительно, как она за ними всеми поспела.

— М-мы…, - неуверенно говорит король, делая крошечный шаг вперед.

Бам! Выстрел. Больше Кивол Дейтрен Третий ничего не может сказать, по причине пробитого пулей Крюгера горла. Революционер и не думает униматься — не тратя ни секунды, он, как великолепно отлаженный механизм (прямо как я), хладнокровно расстреливает всех ранее сдавшихся. Кроме гномки.

Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! — звучат выстрелы пистолета Басха под изумленный и пораженный мат скопившихся у нас за спинами наёмников. Оглушительный визг отшатнувшейся толстой гномы, прижавшей руки ко рту.

Вся королевская конница, вся королевская рать, то есть семья, валятся на пол, получив по роскошной дырке в районе груди. За исключением агонизирующего венценосца, конечно, у которого проблемы с горлом. Крюгер, отстрелявшись, сует пистолет в карман, а затем начинает деловито тереть свой искусственный глаз. Ну или вокруг него.

— Босс… шеф… Третий! — бритого душегуба, наблюдавшего за зрелищем из первых рядов, колбасит от растерянности, — Ты… ты чего? Ты же короля мочканул! Просто так! Просто… так!!

— Да, просто так…, - бурчит Басх, вынув искусственный глаз из глазницы, а затем бросая его на пол, чтобы немедленно раздавить пяткой, — На кой хер тебе король, Улюс? Ты его для каких потребностей хотел? Если что — он еще теплый, даже живой. Мы отвернемся. Только давай быстро, я тебе максимум минуту могу дать.

— Да пошёл ты! — давится куда более грубыми словами наёмник, не в силах выразить всю глубину своих чувств и широту мыслей.

— Сам иди… и остальных прихвати, — жестко командует Басх, — Ждите нас на выходе, мы сейчас догоним.

— И что это было? — философски спрашиваю я низкий потолок.

— Ну вот только тебя не хватало мне! — сварливо и возбужденно отвечает Михаил, нервно прикуривая сигарету. Видя, как я жадно соплю своей полумаской, тут же делает щедрое предложение, повергающее толстую гномку в обморок, — Отпилишь им всем головы, я тебя сигаретой угощу!

— Ты сейчас это серьезно? — неверяще переспрашиваю я, автоматически извлекая саблю из ножен.

— Ты меня знаешь, — скалится Михаил, — Целая сигарета! Всего за несколько секунд работы!

— Да иди ты…!

Пока делаю своё грязное дело, понимаю, что всю дорогу Басх мне вешал лапшу на уши. Пусть я не дилетант, а настоящий дилетантище в революциях, но железобетонно уверен, что никогда не было такого, чтобы лидер, знамя и идеолог шёл с штурмовым отрядом безо всякой связи и координации со всеми своими силами. Пацана можно не считать. Какие выводы из этого можно сделать?

Все верят, что это революция. Все видят лишь часть картины, точнее паутины, сплетенной этим совсем не подозрительно раздавившим свой чудовищно дорогой глаз пауком. И в неё верят. Но не я. А почему я вижу больше? Да потому что мне насрать на результат всей движухи.

— Все готово? Идём! — пышет энергией Михаил Басх, порывисто разворачиваясь на месте.

— Сигарету! — требовательно бурчу я, а затем, приняв подношение, с удовольствием кидаю революционеру на плечо связку голов. Тот крякает, обиженно на меня посмотрев. Прикуриваю, с наслаждением втягиваю внутрь дым, а затем поясняю, — У телохранителя руки должны быть свободными!

— У тебя в них курево и сабля, козёл! — ругается одноглазый, но исправно топает вперед. Затем останавливается, бросая через плечо, — Корону подбери с тела. Вон, на поясе висит. И вот, держи.

Мне зачем-то дают нашаренные Михаилом в кармане два… гвоздя, сопровождая жест невиданной щедрости невнятным «пригодятся!». Заинтригованный и разбогатевший на пару гвоздей и красивую золотую корону, следую за Басхом. Чем дальше, тем интереснее.

Ненавижу стереотипы. Почему герои в книгах, которые я во множестве читал в своей первой жизни, были обычно в курсе обо всем?! Всегда находился кто-то знающий, кто их информировал, пояснял, рассказывал, где именно добро, где зло, в какую сторону воевать… Там всё было однозначно! Какого полового органа моя вторая жизнь, не какого-то там бухгалтера, а убийцы монстров, избранника бога, шерифа, воина и наемника… так похожа на настоящую, где порой даже не ясно, что будет на ужин?!

Черт побери, да я даже не знаю, кем или чем является мой единственный друг, представляющий из себя кота зашкаливающей разумности! Или почему меня ищут драконы! Или что или кто я вообще теперь такое! Да мне хотя б гарантию бы, что «отключенные» в моей Характеристике «Эволюция» и «Голод» никогда не пробудятся!

…или Эскиольд, второе лицо во всей этой движухе, который живо интересуется условиями проживания в Хайкорте.

Магнус, ты запутавшийся, а точнее, запутанный… придурок.

В общем, не удивительно, что я стреляю, взрываю, пилю головы, курю сигареты и получаю гвозди настолько легко. Когда всё вообще неясно, очень хочется забыться в чем-нибудь ясном!

Пребывая в кратком душевном раздрае, я и сам не заметил, как мы выбрались назад к ожидающим продолжения банкета революционерам… принеся им уже сварганенный Крюгером душевный раздрай. Выглядел он как трехметровая крепкая палка в руках того самого крашеного пацана, к которой Басх приказал присобачить принесенные им головы. А гвозди оказались нужны для закрепления короны на печальном челе покойного Кивола Дейтрена Третьего.

Я даже почувствовал легкое облегчение, что теперь не один такой потерянный.

Вот отважные воины идут на штурм дворца злого короля.

Вот сейчас всё начнется.

Внезапно их героический предводитель командует «стоп», ныряет в говны, выныривает оттуда с головой того, за кем они идут во дворец… и потом они всё равно идут во дворец!

Вылезший из пробившего передними лапами дыры в крыше крабо-танка мужик в глухом черно-сером плаще меня вот ни грамма не удивил. Как и то, как он бодро припустил по крышам от нас подальше. Впрочем, его работа была сделана — танк подавил работавшие пулеметные точки, от чего дворец, лежащий перед мордами наших автомобилей, печально молчал, ожидая будущей пенетрации повстанцами.

За ними не заржавело.

Штурмовали грамотно, подчиняясь командам не особо высовывающегося Басха, добывшего внутри своего колесного транспорта мегафон. Первой волной шли его эсхатцы, явно бывавшие ранее в бою, второй входили наёмники со щитами, позади них уже Крюгер, мегафон, мальчик, держащий зловещую палку с головами, да я, прикрывающий тылы и бока. Организованного сопротивления пока мы не встречали — на первом уровне было лишь три небольшие засады, стоившие нам пару обычных бойцов. Всё самое интересное началось потом, буквально за пять минут до того, как мы, действуя осторожно, но решительно, дошли до центральной лестницы на верхние этажи.

На дворец упал горящий дирижабль.

Не та тридцатипятиметровая «крошка» «Надзирающего», на котором летали мы, и даже не какой-нибудь частник, бывающий и раз в пять побольше, совсем нет. На столичный дворец покойного Дейтрена-как-его-там обрушился многокамерный титан под несколько сотен тысяч кубических метров газа в оболочке!

Если бы газ был горючим, то, скорее всего, нас бы зажарило со всеми, кто находился в данный момент в том же здании (либо гигант выгорел бы задолго до того, как опустился к земле), но и без этого всё оказалось паршивым — огромная разорвавшаяся оболочка цеппелина накрыла все верхние этажи!

Огромная горящая оболочка.

Шум, грохот, звуки бьющихся стекол. Крики. И полный подсердечного раздражения мат Крюгера.

— Это должно было случиться не здесь! — орёт он, плюясь на королевский паркет. А затем моментально переключается, командуя всем, — Вперед, к главной лестнице! Сейчас сверху повалят!

И мы бежим. Три зала, два поворота. Позади надсадное хрипение наемников, заманавшихся уже таскать с собой щиты. Эти самые железяки внезапно становятся для нас всех (ну, может быть, кроме меня) самым настоящим спасением, так как именно из них люди Улюса и составляют линию, за которую можно хоть как-то спрятаться. Сверху же, по широкой и красивой лестнице королевского дворца, начинают сбегать люди.

…и далеко не все из них представляют из себя паникующую безоружную массу разумных, ищущих спасения от пожара.

А вот мы представляли из себя не паникующую, но очень нервную и хорошо вооруженную группировку свыше ста человек, где места за щитами нашлось далеко не всем.

Сначала это была бойня. Паникующие и орущие разумные неслись по лестнице вниз, прямо под пули занявших позиции мятежников. Кто-то пытался убежать обратно наверх, кто-то падал, чаще всего, увлекая с собой соседей, кто-то стрелял. Люди скользили по смоченным кровью ступенькам навстречу своей смерти. Минута, может две, но сплошной мясорубки.

Затем мы увидели, куда отступили вояки, что должны были защищать дворец. Точнее, откуда они наступили уже на нас.

Опытный солдат не будет прикрывать просторные холлы и залы, где нет нормальных укрытий, зато есть несколько входов в каждый. Зачем рисковать жизнью, если можно подняться на этаж, на два выше, заняв сразу куда более выгодную позицию? Совершенно верная стратегия, которая, скорее всего, привела бы к тому, что на прорыв пошёл бы я один, только вот пожар спутал все карты — солдаты покойного короля пошли по лестнице, уже прекрасно представляя, что ждёт их внизу.

Они палили из автоматов, они прятались за трупами придворных, они прикрывали друг друга, компенсируя свои изначально куда худшие позиции для стрельбы. Бешеная перестрелка в все более увеличивающихся клубах едкого дыма. Дворец горел.

Нам пришлось отступать от лестницы. Практически все, кому не нашлось места за щитами наемников, были убиты ловко прячущимися за трупами гвардейцами, часть из которых обладала настолько хорошей физической формой, что буквально волокла перед собой мясные щиты, исправно принимающие в себя пулю за пулей. Я попробовал провернуть тот же фокус, чтобы сблизиться с сползающими всё ниже и ниже солдатами, но чуть не получил в темечко очередь от тех, кто сидел за перилами второго этажа. Настолько сильно я в свою пуленепробиваемость не верил, поэтому тут же удрал.