Вагон второго класса. Том I

Глава 4

Однажды, особенно холодным и ветреным вечером, мэтресса Скотт сильно задержалась; прибыв наконец, она не с первого раза развязала тесемки у горла мокрого плаща, а шляпку повесила мимо крючка.

— Что с вами, дорогая? На вас лица нет! Вы продрогли… Люси! Скорей принесите тазик с горячей водой и просушите туфли мэтрессы Скотт! О, вы уже занялись, прекрасно. Нет-нет, мэтресса, домой мы вас отправим в кэбе.

— Вам не помешал бы глоточек преулитарии, — заметила бывшая зельевар. — У меня, кажется, есть с собой. Всегда ношу пузырек в такие дни. Ах, я всей душой одобряю эти новые тонкомагические зелья, но все же я — зельевар старой закалки.

Мэтресса Скотт позволила усадить себя в кресло, снять промокшие ботинки, но углядела в руках Люси баночку с горчичным порошком и категорически запретила сыпать его в таз с водой:

— Нет-нет, ни в коем случае! Мне моя кровеносная система еще пригодится. И воду сделайте не такую горячую! Сжавшиеся от холода сосуды расширятся слишком быстро, а я еще не готова ездить в кресле! Вот так… Преулитария? Благодарю вас, мэтресса Лоутон! — Морин взяла из рук мэтрессы Лоутон рюмочку, куда та отмерила десять капель. — Именно из-за преулитарии — в том числе — у меня весь день сегодня пошел кувырком!

— Что-то случилось в управлении? — оживилась госпожа Эббот.

— Нет, в лечебнице.

Морин служила в городской лечебнице на должности главного лекаря, а когда было необходимо, ее вызывали в управление стражи дать какое-нибудь заключение или свидетельство.

— Не знаю, что делать! Что это? Плюшки? С корицей и яблоками? Восхитительно! — Она приняла из рук Люси чашку чая с плюшкой, продегустировала то и другое два раза, и перевела дух. — Не знаю. Просто не знаю, что делать. Мало того, что мы перегружены работой, мало того, что городской казначей скандалит и требует уменьшения расходов, так мне только интриг на работе не хватало. Не отделение, а королевский двор! Только на урезанном снабжении. Интриги, преступления… почему невозможно просто работать, а?

— Интриги! — восхитилась госпожа Лоутон.

— Преступления! — воскликнула Илона.

— Уменьшение расходов? — возмутилась госпожа Эббот. — Безобразие! На безвкусную иллюминацию к Длинночи, значит, у магистрата средства нашлись, а на лечебницу нету⁈ Я непременно поговорю с… э-э… с влиятельными людьми.

Она с таким значением потрясла оборками чепца, что было очевидно — поговорит.

— Госпожа Эббот, прошу вас, не нужно! — Морин собралась было махнуть на нее рукой с остатками плюшки, но обнаружила, что еще не все доела, и быстро исправила упущение.

— Да, право, не стоит! Маглекарям поперек дороги лучше не становиться, уже поверьте бывшей коллеге. Морин, расскажите же нам, что у вас за история с интригами?

Мэтресса допила чай, выбралась из таза, и натянув чулки, накинула плед. Каким образом Люси без слов угадывала, что принести, подать или унести, для Илоны оставалось загадкой.

Морин призадумалась, тряхнула головой и решилась:

— Прошу вас, уважаемые дамы… Я пока не хочу давать хода этой истории, поэтому ни одно слово не должно выйти из этой комнаты.

— Что вы на меня так смотрите? — обиделась госпожа Эббот. — Я умею молчать, когда нужно!

Присутствующие дружно попрятали улыбки.

— У нас в лечебнице есть один лекарь, господин Дикинсон, молодой,неженатый, симпатичный… Такой, знаете, молчаливый и задумчивый красавец, который вроде бы вовсе не интересуется женским полом. И две лечсестры, Вилкс и Маулер, молодые, незамужние. И как назло, обе хороши собой и весьма своенравны!

— Вы ведете к тому, что они соперничают? Из-за этого Дикинсона? — понимающе кивнула госпожа Эббот.

— Соперничают они вообще из-за всего! Начиная от выходного в праздничный день и заканчивая крючками в раздевалке… Нет, вы не подумайте, они обе, в сущности, славные, честные девушки, но, — мэтресса замялась, — Вилкс из крохотного городка, сущая дыра в дне пути отсюда, Маулер и вовсе из селения. Как водится, в поисках лучшей жизни они поехали в училище лечсестер в Крисануре.

— А сами надеялись на приличную партию?

— Не без этого, но выучились хорошо, тут ничего сказать не могу. С приличной партией не сложилось, это у себя в ды… прошу прощения, у себя дома каждая была, без сомнения, первой красавицей. А в Крисануре такие не редкость. Мужей не нашли, домой не вернулись, осели в Шинтоне, и как назло, вдвоем в одной лечебнице!

— А тут Дикинсон, — кивнула мэтресса Лоутон, скрывая улыбку. — Лекарь — отличная партия для сельской девушки!

— Лекарь, который не делает никому явного предпочтения, что их ужасно раззадоривает, — подчеркнула мэтресса Скотт с несчастным видом. — Думаю, если бы одной из них удалось затащить его в храм, а другую пригласить на свадьбу, желательно, чтобы она еще и утопилась по дороге — это был бы просто триумф! Лучшего и пожелать нельзя.

Илона ощутила необходимость глотнуть чаю из своей чашки и перевести дух. Ну и ну! Непонятно, то ли радоваться, то ли огорчаться, что Звезды уберегли ее от таких страстей.

— Там, если хотите знать, пух и перья летят, — возмущалась Морин. — Бедняга Дикинсон не знает, куда ему деться из когтей этих хищниц; от одной сбежит, так тут же в лапы к другой угодит. Было бы откуда взять новых лечсестер, я бы мигом разогнала этот бор… э-э… балаган, но увы! Я несколько раз говорила с одной и с другой. Затихнут на время, но слово за слово, и снова склока. Но сегодня! Это уж переходит всякие границы!

Люси оказалась рядом с Морин, протягивая новую чашку. Илона подозревала, что там один из успокоительных сборов, которые Люси добавляет по своему разумению.

И, действительно, сделав несколько глотков, мэтресса Скотт немного успокоилась и поведала историю. Оказывается, в больнице бережно собирают остатки полномагических зелий, которые стоят очень дорого. Они поставляются из Байроканда в специальных маркированных бутылочках; в обязанности помощниц лекарей входит вести строгий учет расхода зелий и следить, чтобы они не заканчивались. Для простоты учета, если по какой-то причине в разных отделениях оказалось две или три бутылочки с остатками одного и того же зелья на донышке, помощницы лекаря переливают эти остатки в одну бутыль, о чем делается запись в конторской книге; все полномагические зелья хранятся в шкафу под замком, ключи есть у старшей помощницы, госпожи Боннер.

— Боннер? Я ее знаю! — оживилась госпожа Эббот. — Весьма милая особа. Несколько, правда, э-э… не по возрасту легкомысленна.

Бывшая морализаторша осторожно глянула на слушателей, но те не обратили внимания на нелестную характеристику.

— Кажется, она приходила проверить, как у Ларри заживает пупок, вы в те дни были очень заняты, — припомнила Илона. — Постойте-ка, вместе с ней приходила помощница, миловидная блондинка с голубыми глазами?

— Это и есть Маулер. Да, она хороша. Но если не возьмется за ум… — хмыкнула Морин. — Впрочем, Вилкс не намного умней, хотя на вид совсем другая: тонкие черты, смоляные кудри, черные глазищи и нрав, как у дикой лошади.

Илона сочувственно покачала головой. Бедная мэтресса Скотт… Нет — бедная их начальница, старшая помощница госпожа Боннер. Она не показалась Илоне способной справиться с подобной борьбой стихий. Госпожа Боннер запомнилась ей миниатюрной особой с кокетливыми темными кудряшками с ранней сединой, и в больших очках. Лицом она была чем-то похожа на мэтрессу Скотт, но Морин, наверное, выглядела бы так, если бы родилась без магического таланта, старшей сестрой в семье из четверых дочерей, самой нелюбимой, самой забитой. Теперь Илона вспомнила, что мэтресса упоминала о Боннер: с раннего детства ее приставили нянькой к младшим сестрам; позже признали негодной для замужества — значит, донашивать ей платья за матерью, терпеть капризы младших, а приданого ей и вовсе не нужно. Если бы не графская стипендия для училища лечсестер, так бы и жить ей приживалкой в собственной семье. «Осень без весны и лета», — вспомнилась Илоне метафора из грустной книги о старой деве. Странно, госпожа Боннер ненамного старше мэтрессы Скотт, но язык не повернется назвать Морин сушеной старой девой, а госпожа Боннер была из тех, что засыхают еще в детстве.

— Но, Морин, что же дальше? Вы начали о том, что госпожа Боннер заведует шкафом, где хранятся зелья.

— Да-да. Так вот. Сегодня вечером обнаружилось, что из шкафа пропала целая коробка этих остатков в бутылочках, наверное, пузырьков двадцать было. Сначала решили, что их засунули куда-то, а потом Вилкс стала собираться домой — она вечно норовит ускакать чуть раньше — и нашла одну из бутылочек в кармане пальто Маулер.

— Вилкс нашла бутылочку в кармане Маулер? — нахмурилась госпожа Лоутон.

— Вот именно. Ой, что было… какой крик поднялся… Вилкс кричит: «Маулер воровка!», Маулер кричит: «А кто по карманам шарит⁈», чуть до драки не дошло… Вилкс потом объяснила, что она не шарила по карманам, а просто заметила торчащее из кармана горлышко пузырька. Маулер же вполне резонно заметила, что если бы она украла зелья, то уж наверное не оставила бы улику в общем шкафу. И где коробка, она же большая? Если она, Маулер, успела ее куда-то вынести, зачем отложила один пузырек? Звучит разумно, но кто-то же украл эти демоновы зелья!

— Наверное, Маулер сказала, что Вилкс украла зелья, а на нее, Маулер, хотела свалить вину? — предположила Илона.

— Именно! Вы очень проницательны, дознаватель Кларк. Маулер с позором изгоняется, Вилкс получает трофей в виде златокудрого… прошу прощения, черноволосого доктора Дикинсона. Ну или… все наоборот.

— Вы подозреваете такое коварство, Морин? Маулер сама себе подложила пузырек, чтобы обвинить Вилкс в краже и попытке переложить вину? Не слишком ли сложно?

— Не могу исключать; эта девица хоть и похожа на балованную домашнюю кошку, но вовсе неглупа. Дело кончится тем, что я выгоню их обеих. Но не хочется, — призналась мэтресса: — работать некому.

— Вы обыскали кабинет?

— Все обыскали. И кабинет, и раздевалку, и обеих девушек — они обе настояли на этом, мол, им скрывать нечего. Ничего не нашли…

— Так, может, позвать стражу? — неуверенно предложила госпожа Эббот. — Сколько стоят эти зелья?

Морин задумалась.

— За всю коробку, пожалуй, двадцать золотых дадут. Да, это ерунда… но мы все хорошо знаем, что иногда и двадцать золотых могут быть вопросом жизни и смерти. Хуже другое, — она с досадой взмахнула руками, уронив плед. — Я считала это все ерундой! Обычные девичьи страдания! А вылилось в довольно грязную историю, и теперь я должна что-то делать. Я сказала им, что если завтра утром коробку вернут на место, то я не буду поднимать шум. Но не уверена, что это решит проблему! Ведь эти две… воительницы… будут ссориться еще сильнее! Илона, вот вышли бы вы замуж за доктора Дикинсона, а? Это решило бы все проблемы!

— Все словно сговорились пристроить меня замуж! — возмутилась Илона, но глядя на смеющиеся глаза Морин, проворчала: — Мне только вашего доктора Дикинсона не хватало. Пусть ваши красавицы монетку кинут, кому за Дикинсона, а кому топиться от несчастной любви.