Вагон второго класса. Том I

* * *

Илону попросили подождать, пока доктор закончит с предыдущим посетителем. Они с дядюшкой Фирцем сели в полутьме, и Илона почувствовала, что дрожит. Что станет делать доктор? Как он лечит? И поможет ли ей?

В дальнем конце стояла ширма, полупрозрачная в верхней части; звездным сестрам было хорошо видно происходящее — таким образом приличия были соблюдены. Одна из сестер показала ей, куда идти, и уселась на стул рядом с другой.

— Проходите, располагайтесь. Не бойтесь ничего, — доктор встретил ее за ширмой и помог устроиться в одном из кресел, а сам занял другое.

Между креслами расположился столик со свечами. Доктор погасил все свечи, кроме одной, прямо перед Илоной.

— Госпожа Кларк, вы верите мне?

— Д-да… да. Я верю вам, доктор.

— Мы сейчас начнем сессию. Вы будете осознавать все, что происходит. Вы будете все помнить. Я не маг, я не использую никаких запрещенных артефактов. Все, что вы мне скажете, вы скажете по доброй воле и без принуждения. И конечно, все сказанное останется между нами.

Его голос успокаивал. Если бы он лгал, это бы уже всплыло, не так ли? Илона ежедневно прочитывала городские газеты, все три, но если и встречала упоминания о докторе, то исключительно восторженные.

Доктор подался вперед, и его лицо выплыло из сумрака.

— Закройте глаза.

Илона послушно зажмурилась.

— Нет-нет, не сжимайте веки так сильно, просто прикройте. Здесь не произойдет ничего дурного. Расскажите, что вас беспокоит.

Илона испугалась. Рассказать? Все? С самого начала? Она уверена, что доктору Алитруэ можно доверять, он хороший человек, это видно! Но снова пережить тот вечер?

— Вами правит страх, не так ли? Я был прав, у вас болит душа. Нет-нет, не нужно ломать себя, дитя мое… Я могу вас так называть? — Илона кивнула. — Для начала расскажите, что вы чувствуете.

— Тоску, — еле слышно ответила Илона. — Моя жизнь… все переменилось не по моей воле. Я одна, с ребенком… Я живу, как решили за меня мои… то есть другие люди. У меня впереди нет ничего, совсем ничего.

— Я понимаю вас. Жить не своей жизнью — нелегкая участь. Я сочувствую вам, дитя.

— Мне стыдно, — призналась Илона и поднесла ко рту платок, словно он мог удержать рвущиеся изнутри рыдания. — Меня уберегли от… от больших неприятностей. Мою судьбу устроили, как принято в высшем… в нашем кругу, но никто не интересовался, нравится ли мне такая жизнь. Я будто саквояж без ручки. Меня упаковали, забросили на полку в вагоне второго класса, и куда-то везут, не спрашивая… кому придет в голову разговаривать с саквояжем⁈

Голос зазвенел, горло сдавило, но Илона постаралась взять себя в руки. Должно быть, ее последние слова прозвучали нелепо, но на лице доктора не было и тени насмешки.

— Поплачьте, дорогая, поплачьте, это освобождает, — и когда из глаз Илоны потоком хлынули слезы, доктор продолжил: — Вернитесь к себе здесь и сейчас, дитя моё. Вам пришлось нелегко, но вы живы. У вас есть руки, у вас есть ноги, у вас есть голова, вы не саквояж, вы человек, вы молодая женщина, у вас все будет хорошо, вы преодолеете тоску и боль, все еще будет…

Илона не могла уловить смысла с словах доктора, но журчание его речи успокаивало. Слезы кончились. В самом деле, ей стало легче.

Доктор говорил, говорил… о чем-то спрашивал, и вновь говорил… Илона пожаловалась на чувство вины из-за того, что ради нее родители потратили крупную сумму и рискнули положением в обществе, но открыться, из-за чего им пришлось пойти на такие меры, все-таки не осмелилась. Доктор будто ничего не заметил.

— Вам нечего стыдиться, — говорил он. — Родители помогли вам из любви, вы им благодарны. Но разве это обязывает вас жить по их правилам? Разве вы сами этого хотите?

Нет, она не хотела, и доктор понял ее. Доктор ее понял! Какое счастье — говорить с понимающим человеком!

Илона улыбнулась сквозь слезы и вдруг вздохнула полной грудью, кажется, впервые за много месяцев. Вернее, попыталась вздохнуть — мешал проклятый корсет. И так всю жизнь! Чужие правила, чужие законы даже дышать не дают!

Доктор смотрел на нее с теплой и немного грустной улыбкой.

— Доктор, это чудо! Мне действительно легче. Я чувствую себя беззаботной, никому не обязанной!

— Боюсь, это ненадолго, — покачал головой Алитруэ. — К сожалению, тоска так просто не отступит. Но вы всегда можете прийти ко мне снова. Возможно, мы доберемся до причины ваших мук.

— Да! Непременно! Доктор, я могу прийти завтра?

— Завтра? Хм… Мне нужно уточнить расписание.

Они вышли из-за ширмы, доктор шепнул звездной сестре пару слов, и та достала блокнот. Да, действительно, завтра у доктора есть свободный час. Илона едва не запрыгала от радости. Доктор улыбнулся:

— Все хорошо, мы скоро увидимся. А сейчас ступайте, дорогая. Передайте мой поклон господину Фирцу.

Люси и госпожа Эббот, ожидавшие в гостиной с видом наставниц пансиона, которые застукали подопечных за неподобающим занятием, весьма удивились, увидев умиротворенную Илону с тихой улыбкой. Та, глядя словно сквозь них, поздоровалась, извинилась и ушла наверх.

— Может, он и ничего, этот дохтур-то, а? — услышала Илона, закрывая дверь.

Доктор был ничего. Очень ничего. Какое счастье, что он приехал сюда. Сейчас Илоне казалось, что если бы случай не привел доктора Алитруэ в Шинтон, она бы, наверное, умерла от тоски через месяц-другой.