Мы и наши невзгоды

3.1.1. Монархизм и Византийщина

Народа в качестве субъекта и объекта нашей истории фактически не было, а была человеческая общность в качестве движимого имущества монарха. Известно, что примером государствнного устройства России явилась Византия. Его структура и качественность были сполна унаследованы. Историки назвали это Византийщиной. Её отличительной чертой была гармония, т. е. единение светской государственной и религиозной церковной власти — православие. История показала, что ничего хорошего из объединения не получилось, так как возникло лишь раздвоение власти и противоборство в ней. Бушков В., например, констатиррует, что все государства, принявшие православие, понесли исторический ущерб. Византийщина и Христианский римский папизм отличались уровнем практического деяния. Папа единолично и жёстко возглавлял производящую деятельность в обществах.

Здесь корни разделительных начал между духовностью и материальностью. Наследие от Византии сделало Русь «Святой, Богоносной, Богоизбранной». Целостность и единство нации и государства упирается в силу и содержание факторов солидарности, корпоративности, наличия соответствующих корпоративных структур. Скорее всего, «Тип — 2» сказался на единстве славянства, оно стало раздробленным и слабосвязанным. К. Леонтьев пишет, что славянство есть, а славянизм, как единство славян, исчез. Первая Мировая война подтвердила не только тезис внутренней борьбы, но и тезис развала. После 1917 года слависты и панслависты забыли о верности и побежали из России, предавая не только Родину, но и идею Третьего Рима.

У русских империя, русское царство почитались священными. Ожидание антихриста в конце Х1Х века означало срыв русской идеи. Выразитель К. Леонтьев никогда не верил в русский народ, а оригинальные начала связывал с Византией. Он считал, что Россия велика исключительно навязанному сверху русскому народу византийского православия и византийского самодержавия. В последний период жизни он окончательно теряет веру в будущее России и русского народа и пророчествует о грядущей революции, наступлении царства антихриста. Народ, обладающий величайшим в мире государством, не любит государства и власти и устремлён к иному. Он делает страшное предсказание: «Мы неожиданно из наших государственных недр родим антихриста. Ни к чему другому русский народ не способен. Он предвидел русскую революцию и многое указал в её характере…,что свобода будет отменена…, потребуются вековые инстинкты повиновения».

Монархизм и самодержавие — вещи разные. В своих предыдущих книгах я по незнанию грубо порицал самодержавие, подспудно объединял его с нашим естественным монархизмом. Монархия в идеале — это постоянное воспитание всего народа, в том числе и предпринимателей к служению своей деятельностью общенародному идеалу. В принципе, монархизм может хорошо функционировать, разделять власть на законодательную, исполнительную и судебную как в парно — обратном соотношении, так и в совокупном состоянии. В. Соловьёвым к концу его жизни овладевает пессимистический взгляд на конец истории, который он чувствует приближающимся, не верит больше в возможность христианского государства и чувство зла у него делается преобладающим.

Причина бед России и падение монархии виделись в отходе от православия. Да, оно имело место, но это не есть изначало их зарождения. Оно глубже, в тонкой энергетике ментальности народа. В этих прерогативах вызревали объективные условия для людей в построении своего масштаба индивидуального смысла жизни: низменный, низкий, сугубо потребительский, посредственный, нормально бытовой, несозидательно — творческий. Духовная деятельность поначалу сосредотачивалась в монастырях, привносимая туда Византийщиной. Дошедшая до нас письменность носила монашеский характер, как это было в Византийском мире. На духовную самобытность народа в целом влияло мало. Византийщина принесла незримое накопление бед: бесконечные парадоксы, противоречия, недомолвки и виражи нашей истории [Дугин А.]. Никитенко в своём дневнике писал: «Печальное зрелище представляет собой наше современное общество…Везде насилие и насилие, стеснения и ограничения — нигде простора бедному русскому духу. Страшная эпоха, в которой мы живём». Когда же этому конец?

По Московскому варианту становления русской культуры Русь стала во всём мире синонимом деспотии, варварства, высокомерия, изоляции; символом добровольной и от этого особенно омерзительной азиатчины. Параллельно существовала надуманная интерпретация истории: «Мы избранный народ»; «Нас любит Бог»; «Богоматерь — наша заступница». Подавление в мозгу «зёрен рациональности представляет собой рецепт самообмана», вера далеко опережает здравый смысл, вопреки проявлениям естественно здоровой власти вещей. Такими, не сосредоточенными на истине людьми, без довлеющих претензий управлять было легче «напрямую». Поэтому в России долго не приходила масштабная, настоящая, профессиональная бюрократия.

Стагнация развития страны в сфере широкой, глубокой, основательной государственности; жизнеобеспечение от массовой продажи сырья — путь к колонизации страны. Психическая основа стагнации — обширный феномен самоуспокоенности граждан, установка на довольство малым, но дармовым. Гарантами были власти и сам народ. Их инертность есть залог развала. Все события и факторы нашей истории происходили не вдруг, они по сути имманентны. Самостийность, произвольность на фоне имманентности. Сегодня нам нужно многое преодолеть в себе и «выпрямиться» в силовых линиях истории. Предпосылками развала являются также вожделения к России мира и Запада, всё более скудеющих природными ресурсами. По теории Запада: у России — де много, у нас — де мало. Их вожделения вплоть до сокращения населения России.

Отечественная история не создала чётких документов, однозначно показывающих зарождение как таковой бедности страны, чтобы вывести страну на эффективный производительный путь развития. Пришедшие развалы монархии, империи, государства были предопределены. На очереди проблема сохранения России. Приводим слова публициста, заимствованные у него В. Меженковым, но которого он не назвал: «Нет и не было ни русского вопроса, ни русской идеи, ни русского пути. Был и остаётся русский результат. Исключительно беспощадный в силу редкостной бессмыслицы».

Всего 2 % людей ставят перед собой цели, а не довольствуются просто пожеланиями и ожиданиями. Обязательно необходима хоть доля эмпатии, т. е. вчувствование в другого человека, а не просто симпатия; отбор вместо «кумовства». Проблемы — это знаки о трудностях, указатели. Усилия, это фундамент для дома, а дом это ты сам. Энергия действия, это удел одарённых. Поповскую демагогию богоизбранности русского народа Кунгуров А., например, находит плагиатом на богоизбранность евреев, немцев и др., несущей ущерб активности народа. Исповедание величия давно ушло в ПСЗ-е, а оно не отличает реалии от вымысла. Вот почему величие столь цепко и суще в менталитете. Чувства превосходства и величия — давно доказано, что они уравновешивают в психике человека чувство неполноценности. Это чувство, по Р. Триверсу, — «обмани себя сам». Образ врага для нас историчен, апофеозом его является «враг народа».

Типичный жизненный механизм самовоспроизведения для омолаживания, облегчения, самозащиты. Его психологическая ценность: достижения, возможности, психическая сила, изжитие трудностей. Человеку свойственна агрессивность и антагонизм. Они определяют уровень сосуществования. Шалыганов Ю. видит концентрировать и силу, и интеллект в единый поток, в «Чистую энергию». Техника, технологии сделали планету тесной. Теорема Кеннета Эрроу: «Нет способа совместить интересы групп с предпочтениями и волей народа, т. е. индивидуальный и общественный принципы несовместимы. Люди предпочитают верить, а не знать. Ещё бы! Знание требует мышления, а это и есть одна из главных тяжестей человека.

При всей явной сущности веры, она достаточно неопределённа, а порой и скрытна. Доказательства веры метафизические и находятся они за пределами земного мира. Поди проверь!? «Вера — распятие Разума» [Кьеркегор]. «Цени работу больше, чем награду» [Конфуций]. Почему вера крепка? Потому что базируется на подсознательном. Мышление от классического линейного должно перейти к нелинейному квантовому, чтобы увидеть множество одновременных факторов. Многообразие действующих лиц с самыми разнообразными ценностями и целями и образуют эту динамическую систему. В пору бы говорить о безотцовщине. Но пока не встретились чёткие исследования по психологии этого прискорбного явления. Неполная семья — явление массовое. Дети растут и воспитываются родителями — одиночками, не имеют нужной широты и полноты родственного общения и лишаются полнотелого жизненного опыта.

На поверхности наших исторических обстоятельств лежат огромные масштабы преступлений Ленина и Сталина перед собственным народом России. О них здесь нет смысла много говорить, они всем известны. Поистине сатанинский масштаб преступлений Ленина перед народом России не укладывается в сознание и не поддаётся описанию человеческим языком [Володский И]. Третья часть нашей шестой книги названа «Взыскуют души, загубленные Сталиным» с ключевым разделом «Тоталитарные деяния Сталина: узурпация власти, репрессии и покорение народа страхами, «Большая чистка», разорение деревни, концлагеря, порождение катастроф первого года ВОВ. Сталинизм, его практика и зверства хорошо известны и нет смысла приводить их вновь. Застолбим факт как историческую беду и позор России. В бытность заведующим кафедрой в Хабаровском политехническом институте мне пришлось с болью испытать за Сталина уже после его разоблачения моё массовое битьё и массовые гонения по принципу: «Все на одного».

Побывав на Родине, француз русского происхождения, сказал: «Бессилие народа не укладывалось в голову». Итальянский промышленник Стефано Калетти метко и прямо говорит: «Вы русские, хоть понимаете насколько вы богаты? У вас в стране есть всё, в первую очередь мозги. А также нефть, газ, вода, земля, лес. Почему вы ничего не можете. Вы уже утомили всех своей импотенцией». Обобщая коротко, можно сказать, состоялось разрушение человеческого капитала, которое исподволь и скрытно продолжается и теперь. Массовое самозванство было исконно русским явлением.

Историческое забытье порождает силу обратных воздействий. Правильное отношение к забытому, к жизни, к людям называется лояльностью. Это обширный, хотя и не явно видимый феномен бытийных обязательств. Игнорирование их чревато крупным влиянием усопших родственников на живущих вплоть до генерирования их преждевременной смерти. Эта ёмкая, исключительно специфическая проблема подробно и обширно была рассмотрена и изложена в нашей книге 8.

На управление огромной бездорожной страной Пётр тратил от 3 до 4 % национального бюджета. Мизер! Слабой, выходит, была тогда российская бюрократия. Даже в средине Х1Х века было 12–13 чиновников на 10 тыс. населения, в 3–4 раза меньше, чем на Западе. Бюрократия рванула в рост лишь после октября 1917 года, но уже с другими целями и смыслами. Нет худа без дора и добра без худа. Русский человек с рождением получал большой надел самостоятельности и неукоснительно приобретал по жизни самоуправленческий потенциал, которые и заменяли классическую бюрократию.