Основное в ленинизме. Том 5. Аграрный вопрос

Если мы соединим вместе мелких и средних хозяев, то получим общее число владельцев до 9 штук рогатого скота — 121 875 хозяев, т. е. две трети общего числа хозяев (67,5%). У них 450 984 штуки рогатого скота, т. е. четверть общей суммы (25,8%). Почти столько же, именно 435 616 штук (25%) имеют хозяева, владеющие 30 и более штуками, причём число этих хозяев 7931, т. е. 4,3% всего числа хозяев. Хороша «децентрализация».

Сводя вышеприведённые мелкие деления датской статистики в три крупные группы, получаем:

Итак, три четверти всего скотоводческого хозяйства Дании сосредоточено в руках 58766 хозяев, т. е. менее чем трети общего числа хозяев. Эта третья часть хозяев и извлекает львиную долю выгод из всего «процветания» капитализма в сельском хозяйстве Дании. При этом необходимо иметь в виду, что такой высокий процент зажиточных крестьян и богатых капиталистов (32,5%, т. е. почти треть) получается благодаря искусственному приёму расчёта, удаляющему всех бесскотных хозяев. На деле этот процент гораздо ниже. Всё число сельских хозяев Дании перепись 1895 года определила, как мы видели, в 265 982, а перепись скота 15 июля 1898 года считает общее число хозяев в 278 673. По отношению к этому действительному итогу всего числа сельских хозяев 58766 зажиточных и богатых составят всего 21,1%, т. е. всего пятую часть. Если безземельные «хозяева» составляют 12,4% всего числа сельских хозяев Дании (1895 г.: 32946 из 265 982), то бесскотные* хозяева составляют 35,1% всего числа сельских хозяев Дании, т. е. более трети (1898 г. — 98032 из 278 673).

*Точнее хозяева без рогатого скота, ибо датская статистика не даёт, к сожалению, числа хозяев, не имеющих никакого скота. Мы узнаем из этой статистики только число владельцев каждого отдельного вида скота. Но рогатый скот является, несомненно, главной основой всего скотоводческого хозяйства Дании.

Можно судить поэтому, какого сорта «социализм» господ Давидов, не замечающих, что капиталистическое процветание датского сельского хозяйства базируется на массовой пролетаризации сельского населения, на лишении средств производства массы «сельских хозяев».

Перейдём теперь к данным, рисующим в целом и земледельческое и всё скотоводческое хозяйство Дании. Перепись 15 июля 1898 года даёт подробные сведения о количестве скота в разных группах сельских хозяев, владеющих тем или иным количеством земли. Число этих групп в датской статистике особенно велико (14 групп: без земли, до 1/32 гарткорна, 1/32–1/16, 1/16–1/8, 1/8–1/4, 1/4–1/2, 1/2–1, 1–2, 2–4, 4–8, 8–12, 12–20, 20–30, 30 и свыше), и мы сводим данные в шесть принятых уже нами крупных групп (см. таблицу на стр.213. Ред.).

Примечание. Данные 1893 года расходятся с данными 1895 года относительно распределения хозяйств по количеству земли. Это может зависеть и от изменений во времени и от несколько различных приёмов собирания сведений. Перепись 1895 года считает, кроме 3645750 га распределённой земли, ещё 45860 га нераспределённых. Но общие соотношения между группами остаются те же самые. Группа хозяйств «с неизвестным количеством земли» относится в массе своей к низшим группам, о чём свидетельствует количество скота. (1898 г.)

Из этих данных мы видим прежде всего, как велика концентрация всего скотоводства в Дании. Крупные капиталистические хозяева, имеющие свыше 40 га земли, составляют всего десятую долю общего числа хозяев (10,7%), концентрируя в то же время свыше трёх пятых всей земли (62,6%) и почти половину всего скота: 45,6% всего числа лошадей, 48,4% всего количества рогатого скота, 32,7% всего числа овец, 44,6% всего числа свиней.

Если прибавить к этим капиталистическим хозяевам зажиточное крестьянство, т. е. владельцев 10–40 гектаров земли, то получим немного более четверти общего числа хозяев (27,0%), сосредоточивающих девять десятых всей земли, три четверти всего числа лошадей, четыре пятых всей суммы рогатого скота, семь десятых всего числа свиней, почти половину всего количества домашних птиц. Громадная масса «сельских хозяев», почти три четверти (73%), владеет менее чем по 10 гектаров земли, составляет в общем и целом пролетаризированную и полупролетаризированную массу, играет ничтожную роль в общей сумме земледельческого и скотоводческого хозяйства всей страны.

Затем, что касается распределения разных видов скота, то в этом отношении особенно заслуживают внимания овцеводство и свиноводство. Первое принадлежит к падающим отраслям скотоводства, невыгодным в данное время для большинства европейских стран вследствие рыночных условий, конкуренции заокеанских стран. Условия международного рынка требуют замены овцеводства другими видами скотоводства. Наоборот, разведение свиней принадлежит к особенно выгодным и быстро развивающимся отраслям мясного скотоводства в Европе. Статистика показывает нам, что и в Дании овцеводство падает, разведение свиней особенно быстро увеличивается. С 1861 по 1898 год число овец в Дании уменьшилось с 1,7 миллиона штук до 1,1 миллиона. Число голов рогатого скота возросло с 1,1 миллиона до 1,7 млн. Число свиней возросло с 0,3 млн. до 1,2 млн., т. е. увеличилось почти в четыре раза.

Земледелие и скотоводство в Дании по переписи 15 июля 1898 года

И вот, сравнивая распределение овец и свиней в мелких и крупных хозяйствах, мы ясно видим наибольшую рутинность первого, наименьшую приспособляемость его к требованиям рынка, медленность переустройки хозяйства соответственно новым условиям. Крупные капиталистические хозяйства (40–120 га, 120 и более га) сократили невыгодное овцеводство всего значительнее (28,9% и 3,8% овец против 33–37% и 8–12% других видов скота). Мелкие хозяйства менее приспособились: они держат всё ещё больше овец; напр., хозяйства до 2,5 га имеют 9,3% всего числа овец против 6–5% других видов скота. Свиней у них 8,1% — меньшая доля, чем овец. У капиталистов — 35% и 9,6%, т. е. большая доля, чем овец. Капиталистическое земледелие гораздо лучше может приспособиться к требованиям международного рынка. Про крестьянина же и теперь приходится сказать словами Маркса: крестьянин становится купцом и промышленником без тех условий, при которых можно стать настоящим купцом и промышленником. Рынок требует от всякого хозяина, как безусловной необходимости, подчинения новым условиям и быстрого приспособления к ним. Но без капитала это быстрое приспособление невозможно. Мелкое хозяйство неизбежно осуждено, таким образом, при капитализме на наибольшую рутинность, отсталость, наименьшую приспособленность к рынку.

Чтобы конкретнее представить себе настоящий хозяйственный облик этой нуждающейся массы и небольшого состоятельного меньшинства, приведём данные о среднем количестве земли и скота в хозяйствах разных групп. Для буржуазной политической экономии (и для господ ревизионистов) естественно затушёвывать капиталистические противоречия; социалистическая политическая экономия должна выяснять различие типов хозяйства и уровня жизни у процветающих капиталистических и у нуждающихся мелких хозяев.

Эти данные с очевидностью показывают, что все три низшие группы, составляющие половину всего числа хозяйств — беднота. Преобладают безлошадные и бескоровные «хозяева». Только в группе с землёй до 2,5 га приходится по одной целой штуке рогатого скота, овец и свиней. Ясно, что об извлечении выгод из молочного и мясного скотоводства у этой половины всего числа хозяйств не может быть и речи. Процветание датского сельского хозяйства означает для этой половины зависимость от крупных хозяев, необходимость искать «побочных заработков», т. е. так или иначе продавать свою рабочую силу, вечную нужду и полуразорённое хозяйство.

Разумеется, этот вывод правилен только относительно всей массы этих беднейших хозяйств. Мы уже указывали по данным германской, французской, русской сельскохозяйственной статистики, что и среди мелких по количеству земли хозяйств есть крупные скотовладельцы, табаководы и т. п. Дифференциация идёт глубже, чем мы можем представить по данным датской статистики. Но эта дифференциация, выделяя в каждой группе ничтожное меньшинство хозяйств со специальными культурами, только усиливает нищету и нужду большинства хозяев в беднейших группах.

Далее, из приведённых данных видно также, что и группа мелких крестьян, имеющих от 21/2 до 10 гектаров, не может считаться сколько–нибудь обеспеченной и прочно в экономическом отношении обставленной. Напомним, что в этой группе 63 тыс. хозяйств, т. е. 22,8% общего числа. И в этой группе приходится в среднем на хозяйство 0,9 лошади. Безлошадные, вероятно, употребляют для упряжки коров, ухудшая этим условия и земледельческого хозяйства (менее глубокая вспашка), и скотоводческого (ослабление рогатого скота). Коров приходится в среднем на хозяйство 2,7. Если же сокращать потребление молочных и мясных продуктов в собственной семье, а такое сокращение есть уже прямой признак самой горькой нужды, то от такого количества коров можно сбывать на продажу только самые незначительные суммы продуктов. Участие подобных хозяйств, с 2,7 коровами и 3,0 свиньями в среднем на двор, в «процветании» «национального» сбыта молока и мяса в Англию не может не быть самым ничтожным. Торговое земледелие и скотоводство, при таких размерах хозяйства, означают частью отчуждение необходимого для семьи, ухудшение питания, обострение нужды, частью отчуждённо по мелочам, т. е. при самых невыгодных условиях, и невозможность иметь денежный фонд на случай неизбежных экстренных расходов. А натуральное хозяйство мелкого крестьянина, в обстановке современных капиталистических стран, может только прозябать и умирать мучительною смертью, никак уже не процветать. Весь «фокус» буржуазной и ревизионистской политической экономии состоит в том, что не исследуются особо условия именно такого типа мелких хозяйств, стоящих ниже «среднего» (у «среднего» датского хозяина — 1,6 лошади и 3,8 коровы) и составляющих огромное большинство всего числа хозяев. Не только не исследуется особо этот тип хозяйства, а затушёвывается посредством ссылок исключительно на «средние» данные, на общий рост «производства» и «сбыта», с умолчанием о том, что выгодно сбывать могут только зажиточные хозяйства, составляющие небольшое меньшинство.

Только у хозяев с 10–40 га мы видим такие количества скота, которые означают возможность «процветания». Но таких хозяйств всего 16% общего числа. И обходятся ли они вполне без наёмного труда, имея в среднем по 21,6 гектаров земли, это ещё вопрос. При высокой интенсивности земледелия в Дании, предприятие подобных размеров, вероятно, невозможно без участия батраков или подёнщиков. К сожалению, и датская статистика, и большинство пишущих о датском земледелии писателей стоят всецело на буржуазной точке зрения, не исследуя вопроса о наёмном труде, о размерах хозяйства, требующих его применения и т. д. Из переписи занятий в Дании 1901 г. мы узнаём только, что в группе «подёнщиков» и проч. числится 60 тысяч мужчин и 56 тыс. женщин, т. е. 116 тыс. из 972 тыс. распределённых по положению в производстве сельских жителей. Заняты ли эти десятки тысяч наёмных рабочих (а кроме них работают по найму в виде «подсобной работы» и мелкие крестьяне) исключительно 30‑ю тысячами капиталистических крупных хозяев (27 620 от 40 до 120 га и 2201 свыше 120 га), или также отчасти зажиточным крестьянством, владеющим от 10 до 40 гектаров, — об этом мы не имеем сведений.