Основное в ленинизме. Том 5. Аграрный вопрос

X «ТРУД» НЕМЕЦКОГО БУЛГАКОВА, Э. ДАВИДА

Книга Эд. Давида «Социализм и сельское хозяйство» представляет из себя особенно неуклюжую и громоздкую сводку тех ошибочных приёмов и рассуждений, которые мы видели у гг. Булгакова, Герца, Чернова. Мы могли бы, поэтому, совершенно обойти молчанием Давида. Но так как его «труд» в настоящее время, несомненно, является главным трудом ревизионизма в аграрном вопросе, то мы считаем необходимым охарактеризовать ещё раз, как пишут учёные работы господа ревизионисты.

Вопросу о машинах в сельском хозяйстве Давид уделяет целиком IV главу своей книги, помимо многочисленных частных указаний на ту же тему в других главах. Автор подробнейшим образом рассматривает сотни технических подробностей и топит в них политико–экономическую суть дела. В земледелии машины не играют такой роли, как в промышленности; в земледелии нет центрального мотора; большинство машин находится в деле только временно; часть машин не даёт сбережения в издержках производства и т. д. и т. д. Подобные выводы Давид считает опровергающими марксистскую теорию! Но ведь это одно засорение, а не выяснение вопроса. Отсталость земледелия по сравнению с обрабатывающей промышленностью не подлежит ни малейшему сомнению. Эту отсталость нечего и доказывать. Перечисляя по пунктам, в чём проявляется эта отсталость, громоздя примеры на примеры и казусы на казусы, Давид только отодвигает настоящий предмет исследования: капиталистический ли характер имеет употребление машин? связан ли рост употребления машины с ростом капиталистического земледелия?

Давид совершенно не понимает самой постановки вопроса, необходимой для марксиста. В сущности, точка зрения Давида есть точка зрения мелкого буржуа, который утешает себя медленным сравнительно прогрессом капитализма, боясь взглянуть на всю общественную эволюцию в её целом. Например, Давид цитирует по вопросу о с. — х. машинах Бензинга, цитирует бесконечное число раз. Читателя прямо, можно сказать, изводит наш Давид, переходя от частности к частности, без обработки материала, без связи, без осмысленной постановки вопроса, без цели. Поэтому, никакого итога выводам Бензинга Давид не подводит. То, что было мной сказано в 1901 г. против г. Булгакова, целиком относится и к Давиду. Во‑1‑х, итог выводов Бензинга показывает неоспоримое преимущество употребляющих машины хозяйств над неупотребляющими. Никакие «поправки» к Бензингу в мелочах, которыми напичкал Давид свою книгу, не меняют вывода. Давид умалчивает об этом общем выводе совершенно так же, как и г. Булгаков! Во‑2‑х, цитируя Бензинга без конца, без смысла, без связи, Давид тоже, подобно г. Булгакову, не заметил буржуазных взглядов Бензинга на машины и в индустрии, и в земледелии. Одним словом, общественно–экономической стороны вопроса Давид даже не понимает. Фактические данные, свидетельствующие о превосходстве крупного хозяйства над мелким, он не умеет обобщить и связать. В результате не остаётся ничего, кроме реакционной ламентации* мещанина, возлагающего свои надежды на отсталость техники, на медленность развития капитализма. Правый кадет и «христианский» ренегат г. Булгаков теоретически вполне равен оппортунисту с. — д. Давиду.

*Ламентация — от латинского слова lamentatio — жалоба, плач, сетование. Ред.

Общественно–экономической стороны дела Давид не понимает и в других вопросах, не понимает безнадёжно. Возьмите его основное положение, его любимую мысль, «гвоздь» всего труда: жизнеспособность мелкого производства в земледелии и превосходство над крупным. Спросите Давида, что такое мелкое производство?

На стр.29, примеч., вы находите аккуратный ответ: «Во всех тех случаях, где мы говорим о мелком производстве, мы разумеем хозяйственную категорию, функционирующую без постоянной чужой помощи и без побочного промысла». Это неуклюже выражено и безграмотно переведено г. Гроссманом, но это всё же сколько–нибудь ясно. Вы вправе ожидать после этого, что Давид проследит условия мелкого (по величине площади) земледелия с точки зрения употребления наёмного труда или продажи его земледельцем.

Ничего подобного.

Ни в чём так рельефно не обнаруживается буржуазность Давида, как в полнейшем игнорировании вопроса об употреблении наёмного труда «мелкими» земледельцами и о превращении этих последних в наёмных рабочих. Полнейшее игнорирование, это — буквально верно. Статистические данные об этом есть в немецкой статистике; их приводит вкратце Каутский в своём «Аграрном вопросе». Давид знает эту статистику и не анализирует этих данных. Давид приводит кучу ссылок на отдельные монографии и игнорирует всецело их данные по этому вопросу. Одним словом, это сплошное замалчивание мелким буржуа вопроса о «работничках» у хозяйственного мужика.

Вот примеры.

На стр.109‑й читаем: «В общем, в огородничестве точно так же, как и в сельском хозяйстве, процветает мелкое производство».

Вы ждёте доказательств. Вам дают следующее и только следующее:

«По данным промышленной статистики 1895 г. из 32540 садоводств и огородничеств 13247 = 40% были величиной менее 20 аров; 8257 = 25% были от 20 до 50 аров; 5707 = 14% от 50 аров до 1 гектара; 3397 = 10% были величиной от 1 до 2 га и, только у 1932 = 6% площадь занятой земли была в 2 га и выше».

Это всё. Это должно доказывать процветание мелкого производства в огородничестве. Это должно быть рассматриваемо, как учёная работа начитанного в агрономии Давида. Если так, то мы отказываемся понимать, что называется шарлатанством в науке.

Только 6% имеют по 2 и более га, говорит Давид. Рядом, в той же статистике, из которой он берет эти цифры, стоят данные о количестве земли у этих 6%. Давид эти данные замалчивает. А замалчивает он их потому, что они разрушают его теорию. «В руках 1932 хозяев, т. е. 5,94% всех огородников» — писал я по поводу именно этих данных — «сосредоточено больше половины, 51,39%» всей земли, находящейся под торговыми огородами. Из этих 1932 огородников 1441 имеют 2–5 га огородов; у них в среднем приходится по 2,76 га огородной земли и по 109,6 га всей земли. Пять и более гектаров огорода имеет 491 хозяин, владея в среднем 16,54 га огорода и 134,7 га всей земли.

Итак, только 6% огородников концентрируют 51,39% всей огородной земли. Это — крупные капиталисты, у которых огороды являются дополнением капиталистического земледелия (хозяйства в 100–135 гектаров). Торговое огородничество, следовательно, громадно сконцентрировано капиталистически. А Давид имеет… смелость утверждать, что «процветает мелкое производство», т. е. производство без наёмного труда. О том, какие размеры хозяйства в торговом огородничестве требуют помощи наёмных рабочих, он не даёт сведений.

Так обращается учёный Давид со статистикой. Пример его обращения с монографиями — тот же пресловутый Гехт, на которого ссылались гг. Булгаков, Герц, Чернов. В своём «труде» Давид пересказывает Гехта на двух страницах. И как пересказывает? Ни звука о наёмном труде. Ни звука о том, что Гехт прикрашивает «осёдлость» фабричного рабочего с клочком земли, смешивая рабочих вместе с зажиточным крестьянством.

Ни звука о том, что, при «процветании» небольшого числа зажиточных крестьян, масса находится в таком положении, что приходится даже, продавая молоко, заменять его более дешёвым маргарином.

Давид не только молчит об этом, но заявляет даже, что «Гехт приводит чрезвычайно интересные данные о высоких жизненных потребностях этих крестьян». Более грубый буржуазный апологетизм трудно себе представить.

Кстати, по поводу этого указания Гехта на продажу молока крестьянами для покупки более дешёвого маргарина. Казалось бы, это — самый общеизвестный факт для экономиста. Маркс ещё в 1847 году в «Нищете философии» указывал на это ухудшение народного питания капитализмом. В России ещё со времён Энгельгардта (70‑ые годы) много, много раз отмечали это явление все, сколько–нибудь добросовестно изучавшие прогресс капитализма в молочном хозяйстве. «Учёный» Давид этого не заметил. Он даже хихикает над такими указаниями социалистов.

На стр.427–428 книги Давида мы читаем насмешки над Каутским, который говорит, что сборные молочные, развивая продажу молока крестьянами, ухудшают их питание. Чтобы читатель мог оценить по достоинству немецкого народника Давида, мы приведём его подлинные слова:

«…Все прочие люди имеют привычку в случае, если получат больший доход, употребить из него кое–что и в пользу своего желудка. Такова уж, так сказать, природа человека, что он очень охотно ест что–нибудь лучшее, если только он имеет для этого небольшие деньги. И вот, в высшей степени странно, что один лишь крестьянин, получавший, благодаря товариществу, по общему признанию, больше денег, нежели раньше, за своё молоко и своих свиней, поступает совсем не так, как остальные смертные» и т. д., и т. д., и т. д.

На это шутовство реакционного мещанина отвечать не стоит, конечно. Достаточно показать его читающей публике, достаточно вытащить его на свет божий из–под груды бессвязных агрономических цитат, разбросанных по 550 страницам. Достаточно отметить, что цитируемый Давидом буржуазный апологет Гехт и тот признает ухудшение питания как факт вследствие замены продаваемого молока дешёвым маргарином. Это относится к южной Германии, к области преобладающего мелкокрестьянского хозяйства. Из другой области — Восточной Пруссии — мы имеем совершенно аналогичное указание Клавки, что мелкие крестьяне «очень мало употребляют масла и цельного молока».

Буржуазный апологетизм Давида можно проследить решительно по всем затрагиваемым им вопросам. Он воспевает, например, молочные товарищества Германии и Дании на десятках страниц. Он приводит и статистику… только по вопросу о возрастании числа товариществ! Данные немецкой статистики о концентрации «товарищеского» молочного производства в руках капиталистических крупных хозяйств он не приводит. Давиды не замечают таких данных в той статистике, которой они пользуются!

«Организованные в товарищества датские крестьяне, — говорит Давид, — превзошли даже частновладельческие фермы крупных земельных собственников». Следует пример: цитата из 46‑го доклада испытательной лаборатории о том, что масло товариществ лучшего качества, чем помещика. И Давид продолжает:

«Таких результатов достигли крестьяне, некогда в своих маленьких хозяйствах приготовлявшие лишь низшего качества масло, за которое они выручали едва половину цены, получаемой крупными владельцами. Притом здесь, в сущности, идёт речь о средних и мелких крестьянах (курсив Давида). В 1898 г. в Дании было 179 740 коровников; из этого числа только 7544, т. е. 4%, имели по 30 и более коров; 49 371, т. е. 27,82%, имели каждый от 10 до 29 коров. Меньше 10 голов скота имели 122 589, т. е. 68,97% коровников. Большая половина последних, а именно 70218 коровников, — что составляет 39,85% всего числа — заключали лишь 1–3 головы, т. е. принадлежали мелким хозяйствам. Что из числа мелких крестьянских хозяйств значительное большинство участвует в товарищеских организациях, доказывается тем фактом, что в 1900 году, при общем числе около 1110000 молочных коров в Дании, молоко 900 000 коров приблизительно сдавалось в товарищеские молочные»