Домашний учитель для чудовища

Сандра не помнила, что еще вчера искренне была готова прибить «бедного мальчика» на месте и крыла его последними словами. Сегодня бедный мальчик был в беде и нуждался в защите.

Опрометью промчавшись через холл и взлетев по центральной лестнице в левое крыло, где располагался кабинет хозяина, Сандра увидела у темных, плотно закрытых дверей тщедушную фигурку в ливрее — и поняла, что опоздала.

Финеас стоял, привалившись к стене. Похоже, идти не мог, да и стоять самостоятельно тоже. Лицо белое, глаза огромные, верхние пуговицы на униформе выдраны с мясом, словно ее с бедного парнишки пытались содрать, не расстегивая.

— Что он с тобой… — выдохнула Сандра, разрываясь между желанием немедленно убедиться, что у ребенка нет серьезных повреждений, и боязнью причинить ему боль, если она ошибалась по поводу мистера Брауна и повреждения все-таки есть.

Финеас с трудом сфокусировал уплывающий взгляд, сглотнул. Ответил хрипло:

— Уволил…

— И только?! — успела обрадоваться Сандра, но Финеас медленно покачал головой.

— Не… не только. Еще отправил на курсы. Рукопашного боя. С завтрашнего дня. — С каждым произнесенным словом голос Финеаса креп, а взгляд становился все более осмысленным. — За отвагу, проявленную в сложной ситуации. И сказал, что я — паршивый лакей.

Он вдруг улыбнулся, яростно и ослепительно, и расправил плечи, окончательно отрываясь от стенки. И добавил, гордо вскидывая подбородок:

— И зачислил меня в охрану!

По коридору он ушел, чуть ли не печатая шаг.

Сандра проводила его потрясенным взглядом и подумала, что это никуда не годится. Совсем. Все-таки следовало прибить чертова мальчишку вчера, пока было такое желание. Потому что самое правильное и полезное чувство, которое надлежит испытывать в отношении нанимателя, подобного мистеру Брауну, — это легкая неприязнь и опасливое уважение. Они стимулируют, держат в тонусе и на нужной дистанции и настраивают на рабочий лад, все остальное может лишь помешать.

И совсем уж никуда не годится то, что теперь страшный мистер Браун (да-да, именно Браун, и только так!), похоже, начинает ей нравиться.

* * *

Кажется, первый раз свет мигнул именно тогда…

* * *

Позже, пытаясь расставить события того дня в хронологическом порядке, Сандра так и не сумела понять, действительно ли она заметила первый перепад напряжения, возникший при отключении силового купола, или просто додумала его уже потом. В левом, «деловом» крыле второго этажа, в отличие от правого с его игровым холлом, окна были лишь в самом конце, там освещение шло в основном за счет потолочных панелей. Так что да, она вполне могла и увидеть. И не придать значения.

Но могла и додумать. Потом. Тоже вполне.

* * *

Второй раз свет мигнул, когда Сандра шла через холл первого этажа. И это она заметила точно — из-за большого настенного экрана, на котором в беззвучном режиме шло какое-то музыкальное шоу. Трудно не заметить, когда прямо перед тобой изображение танцующих девиц вдруг схлопывается в точку — и полстены заливает чернота с мелкой рябью помех.

Изображение вернулось через секунду, Сандра не успела даже шага замедлить. Впрочем, она и так шла не быстро.

Сколько прошло времени после первого перепада (если исходить из того, что она его все же видела) до вот этого, уже точно замеченного? Немного. Несколько метров по коридору второго этажа, потом спуститься по лестнице и пройти до середины парадного холла. Она шла медленно, да. Но ведь и расстояние небольшое.

Выйти в сад Сандра не успела — дверь распахнулась резко, чуть не заставив ее отскочить. И в следующий миг отпрыгнуть ей все-таки пришлось — иначе доктор Вайс просто отбросил бы ее со своего пути, словно досадную неодушевленную помеху. Во всяком случае, так показалось Сандре, мимо которой обычно флегматичный немец буквально промчался, будто мимо пустого места. Окликать его и спрашивать, что случилось, было, ясное дело, бесполезно.

Ситуацию немного прояснила вбежавшая следом Долли — запыхавшаяся, бледная, но хотя бы уже не рыдающая. Уставившись на Сандру расширенными глазами и ломая стиснутые перед судорожно вздымающейся грудью пальцы, она выдохнула одно слово:

— Викки…