Домашний учитель для чудовища

Глава 31. Индульгенция

Шир, 162 километра по прямой к северо-западу от усадьбы «Зеленые холмы»

Викки

вечер дня похищения

«Папа, я обещаю, что буду самой послушной, самой хорошей, правда-правда!!!!! Только пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА!!! Я ужасно ужасно ужасно тебя прошу…»

Викки поморщилась и стерла написанное. Погладила лежащего в кармане медвежонка. (Винни-Пуха ей вернули распоротым по шву, но это ничего, дома она попросит его починить.) Нахмурилась. Умный пластик хорош тем, что можно писать ногтем, а стирать подушечкой большого пальца. Удачно, что сегодня с утра были наброски для вечернего урока рисования. Она сунула гибкую пластинку в карман, а потом забыла вынуть.

Это удачно. А вот такое начало — нет.

Викки не умела писать писем. Просто не было кому. А уж тем более никогда не писала их отцу. Зачем? Всегда проще поговорить лично или по комму.

Но сейчас написать было надо. Очень надо. Заранее. Чтобы было документальное свидетельство. Отец бизнесмен, он серьезно относится к документам. Куда серьезнее, чем к просьбам и мольбам, пусть даже и со слезами, Викки видела.

За дверью комнатенки вяло переругивались Мистер Патлы и Мистер Плешь. У них были имена, но Викки не собиралась запоминать. Она отыгрывала с ними принцессу — ох, мистер! Вы такой большой, такой сильный, а Викки такая маленькая и беспомощная, вы же не станете обижать Викки, правда? Викки — это я, меня так зовут!

У игры оказалась интересная подкладка: если важно, чтобы они не просто считали ее беспомощной малышкой, но и называли по имени (а это было важно, Сандра подчеркивала, так они начинали подсознательно воспринимать Викки человеком, сочувствовать ей, пусть даже совсем чуть. это могло сработать на пользу) — значит, это работает и в обратную сторону. Они — не люди. Просто стихийное бедствие, которое надо переждать, стараясь выжить любыми способами. Они не люди.

А значит, и имен у них быть не может.

Викки не прислушивалась, но все равно слышала их бубнеж. Это только стенки тут бетонные и толстые, ложкой подкоп не проковыряла бы даже сериальная Лика Лойс, а дверь из тонкого пластика. Никакой тебе звукоизоляции и вышибить можно с полпинка. Нет, не для Викки, конечно, но та же Лика Лойс смогла бы, она в своих рейдах и не такие вышибала.

Или Рэнди.

Викки поняла, что улыбается, яростно, до боли за ушами, и стискивает плюшевого медвежонка.

Рэнди лучший! Самый-самый! Ни у кого нет такого брата. Не только сумел ее найти, но и предупредил, чтобы не волновалась и вела себя правильно. Подкинул Винни-Пуха.

С недавних пор она уже не завидовала Лике Лойс. Хотя та была почти взрослой, работала в лиге супергероев по учинению справедливости и вообще была круче трека на взлет. И волосы у нее светились в темноте, словно фонарики, раньше Викки тоже себе такие очень хотела. Маленькой была, глупой. Не понимала.

Чему тут завидовать?

Ведь у Лики Лойс не было Рэнди! Не было, нет и никогда не будет!

А у Викки есть.

Бедная Лика, ее можно только пожалеть.

Рэнди любую дверь вышибет с полпинка. Он такой! Это он сказки не понимает, как глупенький несмышленыш, и играть совсем не умеет, слишком всерьез начинает, как будто взаправду, а вовсе не понарошку. Но когда не понарошку на самом деле — он как раз тоже не понарошку будет. Викки знает, видела. Для него все слишком всерьез.

И в этом была проблема.

Викки было страшно — третий раз в жизни. И все три раза она боялась не за себя. Глупо бояться за себя той, чья настоящая фамилия — Ванделер. (Да-да, Викки это знает — и привыкла этим не хвастаться, папа же не хвастается!)

Впервые Викки узнала настоящий страх, когда полиция уводила Рэнди. Она глядела на него с балкона, сверху вниз — страшное обгоревшее лицо, движения механической куклы… и понимала, что его уничтожат. Не такая уж она маленькая, знает…

И тогда она закричала, что спрыгнет с балкона, если ей не вернут братика, и она действительно махнула бы через перила, потому что видела, как на ее голос он повернул голову — совсем чуть-чуть, но это было живое движение!

Второй раз ей было страшно во флаере, когда летели из Пониленда. Да, все было уже позади, но как раз тогда и пришел страх — вместе с пониманием того, что Рэнди мог погибнуть из-за ее глупой выходки.

И вот теперь снова пришел страх — третий раз в жизни.

Бандиты? Да тьфу на них! Полиция наверняка скоро будет здесь.

Виктория боялась прибытия полиции.

Рэнди не будет ждать полиции. Он наверняка уже… действует. Сам. Без приказа…

В памяти зазвучал голос молодого полицейского из Пониленда:

«Ваш папа приедет в наш участок за своим киборгом. А мы тем временем его как следует протестируем. Во избежание…»

Рэнди, отважный и могучий, будет беззащитен перед полицейским жетоном…

Чем Викки может ему помочь? Да, у полицейских наверняка есть свои кнопки, но их сразу не найдешь. Надо придумать что-то другое…

Викки снова потянулась к пластику.

«Папа! Это УЛЬТИМАТУМ! Если ты собираешься наказывать Рэнди или позволишь полиции его забрать, то я…»

Вздохнув, она стерла новое начало еще до того, как успела придумать наиболее действенную угрозу. Это с другими так можно было. Не с отцом. С ним не сработает, отец никогда не платил шантажистам. Он много раз говорил, что нельзя поддаваться на угрозы, что это путь в один конец. Такое его только… не разозлит, нет. Расстроит. Что Викки оказалась глупа и не усвоила уроков. К тому же такое детское… оно тоже как игра, почти как в принцессу, но отец же не эти гады!

Надо по-другому. Иначе. Чтобы он понял. Чтобы поверил и осознал. Чтобы убедился.

Потому что Рэнди — здесь.

Рэнди не любил тивишки про войну. И играть в нее не любил, напрягался всегда. Викки ему это снисходительно прощала, хотя в глубине души и считала немного смешным: она девочка и не боится, а он такой большой, такой громила, и боится! Это грело, позволяя чувствовать себя словно бы старшей еще по одному пункту, кроме сказок и игр вообще. Учить. Приятно, когда к тебе с настоящим вниманием и восторгом прислушивается кто-то настолько большой и взрослый, как Рэнди. Настолько сильный.

Случай с кошкой все расставил по местам. Рэнди боялся, потому что знал, как это бывает на самом деле. Когда не понарошку. Если подумать, он ведь только это и знал!

Теперь знала и Викки.

И знала, что сейчас вокруг не очередная серия о приключениях Звездной Лики. И что хотя ее проблемы вот-вот закончатся, но одна останется, самая серьезная — проблема самого Рэнди.

Он не станет церемониться с этими, у которых нет и не может быть имен…

Был бы он человеком — это не было бы проблемой. Самооборона и все такое, освобождение заложника. Угроза жизни ребенка, взрослые над этим трясутся. Может, его бы поругали слегка. А может даже и наградили бы потом.

Но он киборг. И действует без приказа.

А в таких случаях взрослые почему-то начинают сильно нервничать.

Папа, конечно, не такой глупый, как большинство взрослых. Но все же взрослый. А значит, никакая осторожность с ним не будет излишней. Значит, нужна такая штука, предварительная, Типа приказа, но как бы задним числом.

Викки нахмурилась, вспоминая. Было недавно что-то во время нудятины по истории Первой Земли… Или истории религий? Что-то очень подходящее… Что-то такое о предварительном распоряжении и рассрочке прощения грехов, кажется. Аналог предоплаты по безлимитному чеку.

Точно! Вот именно оно!

Только писать надо вроде бы не отцу, но на понятном ему языке. Тогда сработает надежнее.

Викки склонилась к пластику.

«Кому: мистеру Рэнди Брауну лично в руки

От кого: от Виктории Браун

ИНДУЛЬГЕНЦИЯ

Все, что сделал предъявитель сего, сделано им на благо меня и заранее мною одобрено…»

Нет, слишком простенько, папа может счесть несерьезным. А надо, чтобы понял. Значит, по всей форме.

Викки стерла последнюю фразу. Прикусила кончик языка, вспоминая что-нибудь наиболее подходящее из скучных папиных бумаг. Скучные-то они скучные, а вот пригодились!

Улыбнувшись яростно и предвкушающе (совсем не как маленькая принцесса, ну и ладно, никто же не видит!), она решительно нацарапала:

«…Предъявитель сего документа получает от меня равнозначное прямому приказу право делать для моего и своего спасения все, что считает нужным и целесообразным. Ему разрешается устранять любыми доступными средствами любые мешающие достижению цели препятствия, как живые, так и нет. Причиненные повреждения считаются недействительными и заранее прощаются.

Виктория Браун»