Лабиринты памяти

Ника угрюмо усмехнулась и ткнула пальцем в экран планшета, чтобы перейти в профиль Циника, но случайно задела другую ссылку и оказалась на странице какой-то газеты. Среди броских и громких названий статей одна тут же привлекла ее внимание: «В Корпус-Кристи жестоко убит преподаватель древних языков и мифологии». Ника ткнула пальцем в заголовок. На весь экран развернулось фото пожилого мужчины в коричневом твидовом пиджаке, преклонного возраста, с сединой на висках. И подписью: «Профессор Артур Самартин».

Ника с шумом втянула воздух и принялась читать статью. Ничего конкретного, обычная погоня за сенсацией, яркие слова, кричавшие о появлении студента-садиста, желавшего отомстить профессору за несправедливые оценки. Да и не важно, ведь это был Самартин! Тот самый, к которому ездил Алекс. Ника перешла в комментарии и через мгновение вытаращилась, потому что кто-то (видимо, студент) написал, что профессора убили карандашом. Прямо в горло. Да еще и фото приложил: благо, трупа на нем видно не было, но ковер рядом с креслом… Ковер был усеян рисунками, в которых Ника мгновенно узнала безликих существ.

Обалдеть.

Ника переслала ссылку на статью Алексу с вопросом: «Это ведь она сделала?» Сообщение он прочитал сразу же, но не ответил. Ничего не понимая, Ника несколько минут сверлила взглядом экран телефона, а затем собрала свои вещи и отправилась спать. Она не слышала, как вернулись девчонки. И только проснувшись утром, прочла сообщение, отправленное Алексом в половине четвертого утра: «Да мне сейчас насрать, кто это сделал! Это вообще не главное».

Ника искренне не понимала, почему взбесился Алекс. Профессора убили, и, скорее всего, это была Ада. Ну а кто еще? Кому еще мешал мужчина, так много знавший о безликих? Она живет с ними под одной крышей и становится опаснее. От нее нужно избавиться – это самое главное!

– Короче, маман только что скинула сообщение: нашей традиционной тусе быть! – Барбара издала победный клич, вскинув руки и одарив одноклассниц лучезарной улыбкой.

– Новость – шик! – воскликнула Стейси и приобняла подругу. – Скорее бы, весь год ждала.

Ника плелась в хвосте, отстраненно слушая их болтовню. Барбара ежегодно собирала всех в загородном доме своих родителей на вечеринку по случаю весеннего перерыва. В первый раз это случилось под предлогом: «Ма-ам, ну мы же первый год учимся вместе. Надо укрепить взаимоотношения». Во второй и третий годы аргументы были еще более убедительные: «Вообще-то, ребята уже отложили все свои дела и у предков отпросились». По части переговоров с родителями Барбаре не было равных. И пожалуй, вечеринка – это единственное, за что одноклассники терпели ее выходки.

– Харт-Вуд, ты тоже приглашена, – сообщила она. – Мы со Стейси подсчитаем расходы и сделаем рассылку. Придется скидываться на еду.

– Круто, конечно, но у меня планы на эти каникулы, – отмахнулась Ника.

Барбара уже открыла рот, чтобы возразить, но к ним подлетел Патрик и с размаху опустил руку на плечо Ники. От неожиданности она подскочила и, резко схватив его за запястье, вывернула на девяносто градусов.

– Ай! – взвизгнул блондин. – Да ты снова чокнутая!

Барбара и Стейси уставились на нее в полном непонимании. Ника испуганно посмотрела на Патрика.

– Ну а что ты подкрадываешься! – воскликнула она.

Патрик усердно растирал запястье, меча в ее сторону обиженные взгляды. Ника развернулась на пятках и бросилась через холл в кафетерий.

Сам виноват. Заколебал со своими подкатами!

Мысли звучали как оправдание, но на деле ей стало не по себе. Ника забежала в кафетерий и нос к носу столкнулась с Маркелом.

– Ой, привет, – выдохнула она.

– Привет, – кивнул он, не глядя.

Алекс хотел идти дальше, но Ника окликнула его:

– Слушай, мне правда жаль профессора.

Алекс нехотя взглянул на нее.

– Или жаль, что я не бросился доказывать причастность Блодвинг? – небрежно спросил он.

Скрестив руки на груди, Ника нахмурилась.

– Я понимаю, что Самартин был дорог тебе, но скорбь не вернет его к жизни, – тихо ответила она. – И почему ты злишься на меня? Все же хорошо было!

Алекс вскинул брови и в непонимании уставился на нее. Ника выжидающе смотрела в ответ. Обед был в самом разгаре, и группы школьников с шумом занимали столы. Некоторые с нескрываемой усмешкой косились в их сторону.

– Да потому что я не знаю, как решить проблему! Все выходит из-под контроля, а я не знаю, как это исправить, – наконец сказал Алекс и отошел в сторону, пропуская в зал группку десятиклассников.

– Я тоже хочу понять, что с нами происходит! – возмущенно воскликнула Ника, и ее голос утонул в шквале аплодисментов, взорвавших стол посередине: ребята из девятого класса поздравляли подругу с днем рождения. – И мне не в кайф жить, зная, что в моем теле хозяйничает кто-то еще.

Алекс так странно посмотрел на нее – пристально, словно пытался понять, правду она говорит или нет, – и прошептал:

– А что потом?

– О чем ты?

– Что будет потом? Вот ты проверила, что можешь быть с кем-то другим. Молодец. Потом выяснишь, что же это за душа, и найдешь способ избавиться от нее, или, может, даже не избавишься, а просто научишься жить с ней. И что потом?

– Что значит «проверила»? – растерянно прошептала она.

– Ну… что… я ведь удобный для тебя кандидат, да? Для решения всех этих проблем. – Голос Алекса дрогнул. Кажется, он сам не верил в ту чушь, которую говорил.

Ника наконец поняла, к чему он клонит, и от разочарования на глазах выступили слезы. Она нетерпеливо тряхнула головой и тихо сказала:

– Ты просто жалок, Маркел. Хотел найти повод, чтобы не общаться, – мог бы прямо сказать.

– Ника…

– Да катись ты! Наследник херов. Даже не думай больше подходить ко мне.

«Страшен тот, чьи границы могущества никому не известны» – так он говорил – тихо, обращаясь не к сыну, а вдаль, к кому-то, кого никто, кроме него, не видел. Возможно, к ней. Стамерфильд опускал ручищу на голову Джей Фо, сжимал пальцами ее черную шерсть, и его глаза светились. Уже после его смерти, когда Харт был коронован, а волчица исчезла, я понял, что на самом деле значили его слова. Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам