Лабиринты памяти

Ника нахмурилась, и Алекс пояснил:

– Ну, это как с иностранными туристами: если что-то случится, мы кидаемся либо спасать своих, либо исправлять последствия…

– А какие могут быть последствия?

– Разные. – Алекс пожал плечами. – Мы же говорим не только о простых людях. Есть и мирный магический народ вроде… ну, не знаю, вроде эльфов, например.

Эльфы? Ника почувствовала себя полной дурой, потому что то, о чем говорил Маркел, пока было за гранью ее понимания. Нет, серьезно – эльфы?

– Такой народ также приходит в этот мир. Считай, это для них как Коста-Дорада для туристов. И народы умеют отлично маскироваться. Но везде есть исключения. Например, те же самые эльфы почему-то чаще других подвержены болезни Альцгеймера. И вот представь, попадает такой старикан в Лондон и в какой-то момент забывает, где он, снимает шляпу, и его уши…

Алекс холодно рассмеялся, и Ника в недоумении уставилась на него. Да что не так с этим парнем?

– Но на самом деле таких случаев очень мало, да и речь не о них, – продолжил он. – Тем более эльфов в нашем мире – раз-два и обчелся. В преданиях сказано, что после смерти они также попадают в ад или рай. Но есть еще одно место – Полоса Туманов, так мы ее называем. Там живут по-настоящему опасные существа, и, говорят, даже после смерти они не могут выйти за пределы своей обители. По крайней мере, сейчас. Но вот раньше…

Веселье в его голосе пропало, и он угрюмо уставился на ступеньки перед собой.

– Эти существа также регистрируются? – тихо спросила Ника.

– Да, максимально. Есть специальный прибор, отслеживающий зарождение новой магической активности. В моем мире магов очень мало, все они живут вдали от столицы, где-нибудь в глубинке, и о каждом знает правитель. Поэтому, когда появляется кто-то новый, грубо говоря, на экране загорается новая точка.

– Значит, те из списка каким-то образом выбрались из этой вашей Полосы? Они что, были демонами? – с недоверием спросила Ника.

Алекс помотал головой:

– Не конкретно они, а их далекие предки. Уж не знаю, как это все происходит с точки зрения анатомии, но эти существа сбежали в другой мир и продолжили род с простаками. Спустя поколения их потомство внешне стало выглядеть совсем как обычные люди, но в них течет кровь существ Полосы. Это недопустимо.

«Но Дэвис не был демоном. Он в жизни не сделал ничего плохого», – порывалась сказать она, но вовремя прикусила язык: если начнет обвинять, больше ничего не узнает.

Алекс смотрел на Нику, и в его глазах застыла печаль. Она отвернулась. Как странно, он был так уверен, что делает благие вещи, а что теперь? Неужели сожалеет? Или она опять неправильно все поняла? Нике казалось, что ее мысли обволакивает туман. Она уже не сознавала, что хорошо, а что плохо. Снова запуталась. Снова не могла определиться, как относиться ко всему этому.

Несколько минут они провели в полном молчании. Из комнаты отдыха доносились приглушенные звуки музыки. Наверное, посиделки закончились и школьники решили продолжить вечер танцами. Маркел погрузился в свои мысли, невидящим взглядом рассматривая снежинки, свисающие с потолка. А Ника искоса наблюдала за ним. В первую встречу она подумала, что, несмотря на самолюбие и довольно пафосное появление в школе, он был не то чтобы красив, но обаятелен и, как ни странно, казался благородным. Сейчас, зная всю ужасную правду, Ника, к своему удивлению, думала так же. Взгляд у Маркела был глубокий и по-настоящему печальный. Нет, не только в этот вечер – всегда. И его голос, даже когда он говорил жестко и уверенно, все равно звучал тепло и мягко. И все это никак не складывалось в единую картину. Как человек может быть таким разным? Может, статуэтка, которую он подарил Блодвинг, была намеком на его сущность? Может, никакой он не монстр, а просто болен?

– У меня остался еще один вопрос, – прошептала она, обращаясь к своим рукам.

– Валяй.

– Там, в переулке… зачем… – Ника с трудом проглотила ком. – Кто ты такой?

Маркел взглянул на нее, слегка прищурившись, будто тщательно подбирал слова, будто решал, поймет она или отмахнется. Нике хотелось отвести взгляд, вновь ее трусливая часть тянула сбежать с этой лестницы, но девушка напряженно выжидала.

– Я не знаю, – наконец ответил он. – Я. Не. Знаю.

Столько отчаяния было в этой простой фразе! Ника не выдержала и вскочила на ноги.

– Полный бред, – процедила она. От волнения и разочарования она не могла устоять на месте и принялась медленно спускаться по ступеням. – Ты должен был знать, что происходит! Это же полная херня…

– Херня? О, что ты знаешь об этом! – с горькой усмешкой воскликнул Маркел. – Ты мне приснилась еще в сентябре! Я тебя знать не знал, но увидел во сне, в этом же самом… что это? Платье, да? Вот именно в нем! Знаешь, в чем херня? Я тебе горло перегрыз. И в том сне мне это понравилось… О нет, не просто понравилось! Да я чуть не сдох от кайфа!

Ника замерла. Ее взгляд судорожно бегал из стороны в сторону, а мозг в ужасе пытался переварить услышанное.

– А потом всякий раз, когда мы говорили или были рядом, я начинал чувствовать, что эта… эта тварь внутри меня становится сильнее. Только рядом с тобой, черт возьми. Почему? Почему именно с тобой?

Он по-прежнему сидел на ступени, но Нике показалось, что его тяжелое дыхание коснулось ее руки. Она схватила себя за запястье и машинально растерла.

– Я не знаю, что происходит со мной. И я не знаю, что происходит с тобой! Так что извини, что не смог решить твою проблему. За этим же ты сюда пришла?

В этот момент Ника почувствовала, как все ее надежды разбиваются вдребезги. Она обессиленно опустилась на лестницу и спрятала лицо в ладонях. Страх от присутствия Маркела ушел, ей больше не хотелось бежать. Сердце стало таким тяжелым, будто его тисками тянуло вниз, и из глаз безмолвно покатились слезы.

– Есть ведь еще один вопрос, да? – откуда-то издалека раздался напряженный голос Маркела. – О другом моем преступлении…

Ника наспех вытерла глаза и выпрямилась.

– Твою мать, – прошипела она. – Заткнись. Честное слово, Маркел…

Но Алекс проигнорировал ее слова:

– Ее звали Эли. Маленькая и милая. Она училась в Итоне и была подругой сестер Харута. Именно от нее я узнал, где учатся сестры. Я не хотел приезжать сюда и думал, что через Эли познакомлюсь с Анной Харута. Но все пошло не так… Она влюбилась, а когда я попытался уйти, сделала с собой все эти ужасные вещи и… – Маркел с шумом выдохнул и добавил с расстановкой: – Я. Никого. Не. Насиловал.

Ника резко взглянула на него: в печальных изумрудных глазах застыли яростные слезы, и от этого зрелища все ее внутренности скрутило. Все, во что она верила, все, что считала единственно правильным, с треском рушилось, заставляя заново переосмысливать ситуацию. Неужели череда безумных совпадений, так четко складывавшихся в ужасную, чудовищную картину, оказалась неправдой?

С каких пор ты так запросто веришь всяким подонкам?

Ника зажмурилась и резко открыла глаза. Никогда она не умела читать людей, никогда не различала интонаций. Возможно, эмпатия была не чужда ей, но она так долго отстранялась от эмоций, так долго заставляла себя ничего не чувствовать, что, кажется, навсегда потеряла этот навык. Но ведь слепой она не была? Что она видела сейчас? Вот же он сидел перед ней, полный раскаяния и сожаления, по-прежнему наполовину человек, наполовину нечто темное и опасное, что, возможно, делало его лишь жертвой законов и обычаев потустороннего мира, которые она еще не в силах была понять. Он мог быть монстром в самом прямом смысле этого фантастического слова, но не тем монстром, каким был Сэм Бэрри и ему подобные. Может быть, в этом правда, которую она не в силах принять? Или же все это обман и Маркел разыгрывает перед ней представление? Но ради чего?

Алекс нетерпеливо вытер глаза пальцами и поднялся на ноги.

– Я устал быть таким… устал быть один… мать твою, как же я устал! Думал, у нас с тобой действительно общее проклятие и мы могли бы… хотя бы поговорить, что ли. Я бы мог многое тебе рассказать о нашем мире. Мне бы хотелось разобраться в смысле нашего видения и в том, что с нами происходит. Но я не могу это сделать без твоего доверия. Ты сможешь доверять мне? Подумай.

Ника поджала под себя ноги и натянула сарафан на колени. Она молча смотрела, как Маркел поднимается по ступеням, и ее сердце стучало как сумасшедшее. Прежде чем скрыться за дверью гостиной, Алекс обернулся и сказал, обращаясь к стене:

– На каникулах буду в Лондоне. Если что-то изменится – набирай, встретимся. А если нет. – Маркел запнулся, а потом вдруг взглянул на нее и хмыкнул: – Да и черт с тобой. Счастливого Рождества, Харт-Вуд.

Он открыл дверь, впуская в тишину холла звуки веселой музыки. Через мгновение все стихло.

– Счастливого Рождества, Маркел, – эхом отозвалась она.

Стамерфильд отпрянул от трона, резко подняв клинок. И тогда мы поняли, что ошиблись: волчица не собиралась убивать его. Ловко запрыгнув на сиденье, покрытое шкурами, она покорно легла, скрестив передние лапы, и устремила на Стамерфильда взгляд любопытных черных глаз. Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам