Лабиринты памяти

В глазах Блодвинг вспыхнул огонь. Она бросилась к Нике и схватила за горло, стиснула пальцы так сильно, что та стала задыхаться. Ника вцепилась в запястья твари, тщетно пытаясь оторвать ее от себя. Ярость существа внутри поджигала кровь, бурлила, насыщала мышцы силой.

– Я тебе одолжение сделаю, если шею сверну, – прошипела Блодвинг. – Ты просто не понимаешь, что тебе уготовано.

Ника почувствовала, что вот сейчас… пора… она сможет отбиться, но вдруг замешкалась. В памяти внезапно всплыл рассказ Алекса о вине, которое подарила ему Блодвинг, и что он тогда ощутил, как чуть не сорвался. Вино это было или еще что, но вкус – металлический, соленый, как то, что сейчас раздирало ей горло. Блодвинг давила на ее шею все сильнее, голова закружилась, и Ника резко ударила ее по рукам. Девчонка вскрикнула, схватившись за запястье.

Просто беги. Не показывай ей, на что способна. Она этого и добивается.

Ника толкнула ее и бросилась к лестнице. Но не успела она добежать до первого пролета, как рухнула лицом вниз, ударившись носом о ступень. Голову пронзила жуткая боль, из глаз брызнули слезы, и Ника заскулила через стиснутые зубы. Блодвинг тащила ее вниз за лодыжку. Ника брыкалась, тщетно пытаясь ухватиться за ступени, жмурилась – правый глаз щипало от крови. Кажется, она разбила лоб.

В жопу секреты, Харт-Вуд. Она убьет тебя.

Блодвинг резко дернула – и Ника упала на холодный пол. Человеческую боль затмила ярость существа внутри, и в голове стало ясно. Она вскочила на ноги и, бросившись на нападавшую, обхватила рукой ее затылок, резко нагнула и ударила коленом в лицо. Безликая взвизгнула. Ника оторвала от футболки лоскут и набросила ей на шею.

– Я… я знала, что ты… ты…

Блодвинг сипела, пытаясь ухватиться за тряпку, но Ника давила слишком сильно, ткань впивалась в горло. Кожа лопалась, текла кровь. Безликая боролась, но глаза ее закатывались, она не дышала – сипела, надрывно и болезненно. Еще немного – и Ника не просто задушит ее, а оторвет ей голову. Она хотела этого, предвкушала, упивалась контролем, который дарила ей эта странная, необъяснимая ярость. Как тогда, с Сэмом. Чувство, в котором она никогда и никому не признается. Только себе.

И вдруг Ада ударила ее ладонью в ухо. Дикая звенящая боль пронзила голову – и от неожиданности Ника ослабила хватку. Не успела отреагировать, как почувствовала еще один мощный удар в живот и упала на колени. Пятка Блодвинг угодила ей в спину – и Ника свалилась ничком. Левую руку обожгло, послышался хруст. В голове помутнело. Боль осколками разливалась в теле, разрывала мышцы, впивалась в кости. Она попыталась подняться, но тщетно – лишь едва приподняла голову и увидела ноги Блодвинг у своего лица.

Без единого звука безликая схватила ее за запястье и куда-то поволокла. Нике казалось, что от боли она начала кричать, а может, это лишь кто-то внутри нее.

Послышался звук отворяемой двери. Ада затащила ее в какое-то небольшое помещение. А потом резко вцепилась в волосы и, дернув на себя, запихнула в рот тряпку – ту, которой еще минуту назад Ника могла ее задушить, – и, схватив ее за левую руку, резко вывернула. Ника закричала, но ее крик утонул в окровавленном кляпе, из глаз посыпались искры.

– Я могу оторвать тебе руку, – вкрадчиво сказала Ада, присаживаясь рядом с ней на корточки. – Могу, не сомневайся. Но гораздо интереснее будет посмотреть, как ты сама сдохнешь… Когда все поймешь.

Мгновение – и дверь закрылась, погрузив помещение в кромешную темноту.

Хотелось, чтобы все прекратилось. Хотелось умереть. Боль пронзала каждую клеточку ее тела, и понять, что конкретно повреждено, было невозможно. Ника заставила себя глубоко дышать, лишь бы не отключиться.

Давай, вторая душа, просыпайся. Лечи меня. Это же наше тело. Ну же!

Ника попыталась перевернуться на спину и вновь заскулила. Левое плечо сломано или это просто вывих? Непонятно. Но жуть как больно. Здоровой рукой она ощупала нос и, крепко зажмурившись, дернула хрящ в сторону, возвращая на место. Из глаз катились слезы, ее тошнило от боли.

Ничего. Не в первый раз.

Ника знала, что, если будет медлить, все срастется не так, как надо, и придется снова ломать. Вытащив кляп изо рта, она нашарила в кармане телефон и включила фонарь. От яркого света пришлось зажмуриться, но глаза привыкли быстро. Полки с одеждой, корзины, пакеты – ну конечно, это прачечная. Ника изо всех сил стиснула зубы и предприняла еще одну попытку перевернуться и сесть. Новое пламя, новая боль. Получилось.

Тяжело дыша, она подползла к одной из корзин и, стащив с нижней полки подушку, подложила под ногу: кажется, лодыжка тоже сломана.

Хорошо. Дыши. Еще. Молодец. Тебе нужна помощь.

Ника откинулась на корзину и трясущимися пальцами набрала сообщение Алексу: «Прачечная». Ночь в самом разгаре. Конечно, он спит. Но если не поможет ей, все закончится очень плохо. Ника нажала кнопку вызова. Еще и еще.

Казалось, прошла целая вечность. Душа яростно билась внутри, посылая мозгу живительные импульсы. Не спи, только не спи. Ника заставляла себя вспоминать конспекты по латыни, мысленно воспроизводить какие-то фразы и читать стихи, лишь бы не отключаться. В прошлый раз (года два назад, не меньше) она сломала палец, но из-за таблеток вообще ничего не соображала и заметила травму только на следующее утро, когда кости срослись, и теперь мизинец на левой руке от фаланги заметно кренил в сторону.

Ника не знала, сколько прошло времени: пять, десять минут, может, час, – прежде чем дверь снова открылась. Алекс поспешил щелкнуть выключателем и повернуть замок.

– Твою мать… – выдохнул он и подскочил к ней.

– Потом повздыхаешь. Посмотри плечо, что с ним?

Алекс опустился рядом с ней на колени и быстро осмотрел, едва касаясь.

– Вывих… очень силь…

– Вправляй. – Ника скосила взгляд, но голову словно огнем прожгло, и она поморщилась, не в силах разглядеть, насколько все плохо. – Маркел, не тупи… ну пожалуйста, – взмолилась она в ответ на его растерянный взгляд. – Если срастется – будешь ломать.

Алекс набрал полный рот воздуха и с шумом выдохнул. Затем он вытащил из ящика небольшое полотенце, скрутил в жгут и протянул ей:

– Кричать нельзя, на втором этаже кто-то из преподов.

Ника прикусила полотенце и, как только Алекс взял ее за руку, плотно зажмурилась. Он аккуратно ощупал травмированное место.

– Держись…

Падение с лестницы было равносильно укусу комара по сравнению с тем, что она почувствовала в тот момент. Ее крик, как наждачная бумага, прошелся по горлу и рыком утонул в полотенце. Пальцы на здоровой руке она так сильно сжала в кулак, что ногти проткнули кожу. Алекс осторожно вытащил кляп и положил руки ей на шею.

– Дыши… глубоко… вот так. – Он сделал глубокий вдох, потом еще один, и Ника вторила. Медленно вдыхала и с шумом выдыхала. Сердце билось как сумасшедшее, ее немного потряхивало, но боль постепенно отступала.

– Еще с ногой что-то, – прошептала она и оперлась на корзину. Тело покрылось холодным потом.

– Лодыжка опухла, – сообщил Алекс. Его пальцы были такими горячими, при каждом касании обжигали кожу. – Но не сильно, нужно перемотать и охладить.

– Просто полотенце смочи водой – так поможет.

Алекс повиновался. Он приложил полотенце к поврежденной ноге и зафиксировал каким-то куском ткани. Затем раздался щелчок – и в комнате стало темно. Ника почувствовала, как Алекс сел рядом.

– Долго заживать будет? – тихо спросил он.

– Пару часов, надеюсь.

Тело все еще бил озноб, однако сознание постепенно возвращалось. Ника чувствовала пульсацию в плече, но боль ушла. Тогда она развернула импровизированный кляп и промокнула лицо.

– Эта тварь столкнула меня с лестницы, потом затащила сюда и едва не сломала плечо, – сообщила она. – Просто… какого хрена она до сих пор ходит рядом с нами?! Ты понимаешь, что она перешла черту… еще когда убила профессора?

– Понимаю. Она больше тебя не тронет, обещаю.

– Да плевать, на самом деле, я-то переживу. Но… Что я ей сделала? Она столько всего наговорила…

– Что наговорила?

Ника поморщилась, вспоминая вкус крови от той непонятной штуки, которую Блодвинг затолкала ей в рот.

– Она… не знаю, что это было… может, капсула… короче, с той же дрянью, которой она поила тебя и которой пыталась раньше напоить меня. И она еще удивилась, что не сработало…

– «Не сработало… – откликнулся Алекс. – Не сработало», – отстраненно повторил он.

– Помнишь, ты рассказывал, что почувствовал тогда на балконе?

– О том же подумал. Она знает, да? Про эти души, которые сидят в нас?

– Или только догадывается. Но я… – Ника зажмурилась и тряхнула головой, прогоняя образ Блодвинг с выпученными глазами, стараясь забыть свое возбуждение от вида крови на ее шее. – Я едва не убила ее, Алекс.

– Но ведь не убила…

Но хотела! Так сильно хотела… Почему? Всего лишь самооборона, или же мне и вправду…

Дыхание Алекса обожгло висок. Он прижался к ней губами, кончиками пальцев поддевая волосы у основания шеи.

– Утром напишу отцу, расскажу о ней, – прошептал Алекс ей на ухо и отстранился.

– Ты должен уехать отсюда.

– Что?

– Уезжай, Маркел. Если она пытается узнать наши секреты, значит, это важно для нее и для всех, с кем она общается, – кем бы они ни были.

– Не уеду.

– Не упирайся. Это может быть опасно. А если она найдет способ подловить тебя у всех на виду, и ты…

Алекс с шумом выдохнул, и Ника посмотрела на него. Он уткнулся лбом в колени, зарывшись пальцами в волосы. Плечи напряжены, кожа на костяшках так натянута, словно он вот-вот вырвет свои волосы с корнями.

– Нет, – отрезал он и резко выпрямился.

– Почему? Ты реально решил остаться в этом мире? Поступить в Кембридж? Сбежишь?

На лице Алекса мелькнуло удивление.

– Мари рассказала. – Ника пожала плечами.

– Ничего я не решил. – Алекс выдал подобие смешка. – Подожду, когда мне откажут, и спокойно вернусь домой. Просто… хочу знать, что здесь мне ничего не светит.

– Но не откажут же…

Алекс ухмыльнулся и взял ее за руку:

– Глупо было рисковать. Не делай так больше.

– Глупо, – согласилась Ника, – но… – Она задумчиво посмотрела на Алекса. – Блодвинг не может меня убить – только покалечить. Она не сказала прямым текстом, больше выпендривалась, но ее слова меня зацепили. Про… хм… про то, что она бы сделала мне одолжение, потому что то, что для меня уготовано, хуже. Как думаешь, о чем она?

Алекс нахмурился и покачал головой. Ника потянулась к лодыжке и убрала полотенце: нога восстановилась, остался лишь небольшой отек. Она пошевелила пальцами и облегченно вздохнула.

Алекс уставился в стену перед собой, слегка прищурившись. Ника знала это выражение лица: ему что-то пришло в голову, и он активно обдумывал варианты.

– Завтра суббота, – сказала она, – какие планы?

– Э… Тренировка с самого утра, у нас же игра через неделю, – растерянно ответил Алекс. Он держал себя за запястье и машинально разминал пальцами место со шрамом.

Нику это раздражало. Хотелось встряхнуть его, постучать по голове и крикнуть: «Эй, да о чем ты думаешь!» – но она сдержалась и коснулась его лица.