Гранитный чертог

Млада отряхнула колени, оглядываясь. Оказывается, все это время, что продолжалось безумие, она уверенно и точно ползла в направлении князя. Драгомир еще был здесь, и первый раз в его взгляде виделась растерянность, которую он тут же подавил. Хальвдан, продолжая держать его за грудки, хмурился, но попытки увести прочь оставил. Бажан, оказывается, сжимал в руке обнаженный меч, и тут же поторопился убрать его в ножны. Виген держался рядом со стражниками, даже в полной неразберихе продолжая ими руководить. Вот уж кого ничем не проймешь.

Опростоволосившегося ката и след простыл. Не видать ему обещанной награды. Да он, верно, рад, что живым остался.

Млада подумала, что совсем скверно будет, если случившееся припишут Роглу. Напуганные люди захотят обвинить кого-то в колдовстве – это к бабке не ходи. А кто последний был рядом с посадником? Вельдчонок.

Но горожане, похоже, от радости совсем о нем позабыли.

– Славен хранитель воинов, Индра! – грянул над головами уверенный голос Драгомира. Он совсем уже согнал с себя неподобающее смятение и вернулся к своему креслу. – Никакому колдовству не суждено в этот день омрачить наш праздник. Жрец вельдов пустыми уловками хотел запугать нас, и это не пройдет для него даром. Все воздастся ему, и то, что случилось сейчас – тоже.

Горожане сначала неуверенно, а потом более громко поддержали его.

– Возвращайтесь к гуляниям, – продолжил князь, и люди одобрительно загомонили. – Сегодня они будут продолжаться дотемна! Пиво и мед не иссякнут нынче. Ристания станут еще неистовей во славу богов и покровителей будущего похода!

Драгомир поднял руку в приветствии, и последние из тех, кто решил убраться домой подобру-поздорову, передумали, вернулись на двор. Снова послышались зазывные выкрики торговцев, предлагающих отведать лакомств и напитков. Стражники принялись убирать то, что осталось от казненного посадника, подоспевшие отроки присыпали кровавое пятно снегом и утащили плаху. Князь вместе со старшинами ушел, чтобы вечером снова появиться здесь вместе с остальными почетными зрителями. Еще миг – и все вернулось в привычный круг, будто ничего и не было. Снова вспыхнули праздничная суматоха и веселье. Лишь витал в воздухе едва уловимый дух недавнего страха, который ненадолго накрыл всех. Страх перед неизвестным и непонятным.

Пока князь говорил, Млада, еле-еле заставляя себя делать шаг за шагом, отошла в сторону, чтобы не мешать отрокам наводить порядок. Ей самой стоило бы окончательно прийти в себя, хотя от былых ощущений, сводящих с ума, не осталось почти никакого следа. Только невыносимая слабость, как если бы она весь день таскала бревна. Она все силилась понять, что же это было? Послание от вельдского жреца, чтобы не забывали, с кем связываются? Или снова загадочные способности Рогла, о которых тот, как он говорит, ничего не знает? Но так или иначе, а видимого вреда этот жутковатый морок никому не принес – и на том спасибо.

– Ты в порядке?

Она повернула голову. Медведь. Он взял ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза. А Млада чувствовала себя в этот миг деревянной куклой, не способной ни ответить, ни пошевелиться толком.

– Как ты? Ну? Говорят, у вас тут жуть что приключилось! – кметь слегка встряхнул ее.

– Я в порядке, – наконец пролепетала Млада сухим, как тряпка, языком и слабо дернулась из его рук.

Медведь не стал настаивать – отпустил, продолжая, однако, встревоженно ее оглядывать.

– Что-то мне не верится…

– Ничего мне не будет! – Млада раздраженно отмахнулась и одернула тулуп. – Расскажи лучше, как твои ристания. Всех извалял в снегу?

Уж лучше говорить о чем-то другом – может, скорее отступит слабость и до сих пор скользящий внутри холодным червем страх. Кметь вздохнул, смирившись с тем, что его заботу снова отвергают, поразмыслил и прищурился с оттенком самодовольства. Знать, его ристания и правда шли удачно.

– Еще не всех, но собираюсь. Только ты все пропустила, – он вздохнул нарочито обиженно. – Придешь сюда вечером?

Млада беспокойно огляделась, чувствуя, что напряжение никак не отпускает ее, скребет ржавым крюком в ожидании очередной неприятности. Она зачерпнула ладонью снег и сильно сжала холодный и мокрый комок. Улыбнулась через силу.

– Разве ты без меня не справишься? Не может такого быть.

Медведь, похоже, удивился ее мягкому тону. Будто рыбак, который с самого раннего утра просидел на берегу без единой поклевки, а тут вдруг вытянул на берег жирную щуку. Он обескураженно усмехнулся и проговорил, понизив голос:

– Без тебя – не справлюсь. Сил никаких нет…

– Тогда приду, – Млада отбросила в сторону подтаявший снежок и, кивнув кметю напоследок, пошла прочь.

Неважно куда. Лишь бы сбежать от гложущего изнутри предчувствия чего-то нехорошего. Чего-то упущенного по ее вине. Словно она своей рукой толкнула подрубленное дерево не в ту сторону, и теперь оно норовило раздавить многопудовой тяжестью ни в чем не повинных людей.

Но это, верно, глупости. Остатки пережитого испуга – нужно в этом себе признаться. И забыть.

В стремлении скрыться от вновь накатившего отвращения к самой себе, Млада даже вернулась в свою клеть и там просидела до вечера. Смутно до нее доносились звуки праздника, что становились все громче и громче по мере того, как пустели бочки с медом, выкаченные поутру из княжеских погребов для горожан.

И когда Млада уже окончательно решила, что нарушит данное Медведю обещание и никуда не пойдет – лучше уж лечь спать, – как в дверь постучали. Мелькнула малодушная мысль прикинуться, что она не слышит, но стук повторился, и внутрь заглянул Рогл.

– А-а, – сонно протянула Млада. – Ты все же вылез из норы, и тебе даже не оторвали голову.

– Старшины пока с меня ничего не спрашивали, – вельдчонок пожал плечами, неуверенно проходя в клеть. – Все уже готово к последним ристаниям. Ты пойдешь смотреть?

«Нет. И ты провались в Пекло вместе с остальными», – хотела Млада ответить. Но все же медленно встала и молча поплелась за мальчишкой.

К вечеру погода совсем испортилась: снег посыпал гуще, поднялся ветер. На ристалищах было пусто. Редко по пути попадался какой припозднившийся отрок, который спешил посмотреть на ристания лучших поединщиков. Хоть краешком глаза – ведь близко к кругу пробиться будет сложно, – но посмотреть. Рогл, кажется, тоже проникся предвкушением знатного зрелища и все прибавлял шагу, постепенно переходя на легкую рысцу.

Торопился он не зря. Состязания должны были вот-вот начаться. В высоком кресле у ристалища уже восседал Драгомир, одетый не так, как днем, а гораздо торжественнее: в богатый, расшитый узорами кожух с отороченным собольим мехом воротником. Он снова излучал всепоглощающие величественность и спокойствие. Лишь в глазах его затаилась неясная тень произошедших сегодня событий. А может, это только отблески факелов…

Кмети, не столь удачливые в поединках, а потому вынужденные наблюдать вместе со всеми, добродушно пропустили Младу и Рогла в первые ряды. Среди них, как водится, уже затесались девицы, которым только и дай, что перекинуться с доблестными дружинниками хоть парой слов. Впрочем, это не мешало им попутно восхищаться красотой правителя, до которого, как ни пытайся, не дотянуться, точно до луны. Драгомир будто и не чувствовал десятков направленных на него взглядов; он похлопывал снятыми рукавицами по ладони, о чем-то переговариваясь с сидящим по правую руку Бажаном, и едва заметно улыбался. Воевода же, как всегда, был собран и одет по-военному, словно готовился тотчас отправиться в поход.

Вскоре появился Хальвдан и, кивнув Драгомиру, сел слева от него. Верег сейчас почти не отличался по дороговизне одежды от князя, хоть раньше предпочитал не выделяться на фоне дружинников. Но праздник обязывал. Глазами Хальвдан пробежался по толпе, а затем остановился на пустующем ристалище, задумавшись.

Геста в сопровождении пожилой служанки пришла еще чуть позже, кутаясь в меха. Она заняла свое место и обвела взглядом собравшихся вокруг людей с присущей ей презрительностью. Весь ее вид говорил о том, что она рада будет скорее отсюда убраться, а если бы не просьба князя, то и вовсе тут не появилась бы.

Последними подоспели тысяцкий Асташ и Виген, с лица которого не сходила обычная озабоченность.

Ристания начали кулачные бои. Мужики с изрядно разбитыми за день лицами выглядели внушительно и лихо. Никто не переживал, если случилось сегодня потерять зуб или нажить помятые ребра. Ведь награда обещала быть щедрой: двадцать кун золотом – на такие деньжищи можно купить доброго коня, да еще останется с лихвой. А больше всего хотелось заслужить одобрение воевод и князя да уважение товарищей. Потому-то кмети друг друга не щадили. Увесистые кулаки глухо врезались в прикрытые только рубахами бока, ручьями тек пот по блестящим лбам. Снег вспенивался под ногами здоровенных бойцов. Млада поймала себя на том, что искренне и увлеченно следит за поединком. Настолько завораживал ее вид мужчин, занятых дикой битвой, важнее которой для них сейчас будто бы ничего не было.

Ветер носил по ристалищу запах крови и пота.

Победил кметь с медно-рыжими волосами. Лицо его, конечно же, было Младе знакомо, но вот вспомнить имени она не могла. Поди запомни всех.

Следующими на утоптанное ристалище вышли стрельцы. Рогл рядом только тяжко вздохнул. Он мог бы сейчас быть на месте одного из этих парней, если бы не строгий запрет Хальвдана – глядишь, и утер бы нос мальчишкам, которые продолжали смотреть на него с презрением, хоть в открытые стычки больше не лезли. Вельдчонок даже послал верегу укоряющий взгляд, но тот, как водится, остался незамеченным. Воевода, кажется, вообще мало что видел вокруг себя. Востроглазые мальчишки – а по-другому назвать их язык не поворачивался, уж больно молоды – стреляли резво и метко. Не уследишь. И как только сотнику, поставленному судить их поединок, удалось определить, кто лучше – загадка. Он долго и внимательно изучал обе пораженные мишени, после чего во всеуслышание огласил победителя.

Отрок зарделся пунцовым так ярко, что было видно в полумраке, но и гордость светилась в его глазах: первая весомая победа, после нее, знать, и в кмети раньше возьмут. А пущей радостью для него и досадой проигравшему стал подаренный самим Бажаном крепкий можжевеловый лук, укрепленный жилами и берестой.

Но больше всего горожане ждали состязания мечников – трудно придумать другой поединок, что выглядел бы более мощно и вместе с тем красиво. Млада знала по себе.

На ристалище вышел светловолосый верег из ватаги Хальвдана – их мудреные имена Млада запоминала еще хуже, чем немерские. А за ним ступил в круг и Медведь. В том, что он окажется здесь, не было никаких сомнений. Парни взяли в руки мечи, изучающе приглядываясь, обошли друг друга по дуге – ведь встречаться в схватке сегодня им еще не приходилось. Верег взмахнул оружием в выпаде – и понеслось. Млада невольно залюбовалась тем, с какой легкостью и даже грацией двигается Медведь. Будто усвоил однажды преподнесенный ему урок. Помнится, в их давнем поединке он казался более неуклюжим. Сейчас кметь почти танцевал – и не гляди, что поперек груди не каждая девица руками обхватит. Его противник поначалу растерялся от такого проворства. Медведь долго заставлял его отбиваться и отступать. Но постепенно верег приноровился – и тут пришлось кметю попотеть. Но Млада с самого начала видела, что ватажнику Хальвдана не победить. Слишком уж Медведь хотел победы.