Манящий абрис смерти

Глава 10

Наставник

Абрис совсем от рук отбился, отказывается от заказов. Хотя это-то как раз и неудивительно, угодить ему с критериями жертвы нелегко: и виновна она должна по самые уши и возраст должен быть минимум средний, ведь молодые негодяи могут ещё исправиться. И доказательства вины должны быть безукоризненные, а возможности наказать будущую жертву законным способом может и не быть. Вот тогда Абрис возьмётся за дело. И ему совершенно не важно, какое будет вознаграждение и чем жертва насолила заказчику.

Я не столь щепетилен, все же профессия киллера накладывает свой отпечаток. Главное, чтобы цена соответствовала товару и все! Остальное: желаемый вид смерти, время смерти и доказательства моей причастности на усмотрение заказчика. Помню, как-то заказчик после того, как я своё дело сделал, решил не выплачивать вторую половину суммы: дескать, а как ты докажешь, что это ты поспособствовал, а не жертва скончалась в результате естественного сердечного приступа? С тех пор и веду я некий видеодневник, а в тот раз пришлось на самом заказчике показать чего я стою. Поработать так сказать внеурочно. Ха, ха, ха! Было забавно наблюдать как он корчится, безмолвно открывая рот, думая, что за ним пришёл убитый им лично сын его прислуги… так его (заказчика) и нашли судмедэксперты с открытым ртом и выпученными глазами. Причина смерти — отказ внутренних органов — я их ему постепенно отключал. Повеселился на славу.

А насчёт Абриса, придётся сделать ему ещё одно предупреждение.

Нина

Вернувшись из гостеприимного дома Елизаветы Рудольфовны, я первым делом устроила генеральную уборку. Настроение было революционным, очень хотелось что-то поменять в своей жизни. А заодно и закончить уже начатые дела.

Стук в дверь раздался не вовремя: я ползала по полу, пытаясь достать закатившуюся под диван кисть-нулевку. Нет, у меня, конечно, была единичная, но нулёвка — мой любимый размер для прорисовки изображения в зрачке. А именно к нему я сейчас и планировала приступить в портрете Стефана, начала готовить инструменты и не нашла нужную кисть, после недолгих поисков обнаружила её под диваном, вот только он старой конструкции — выдвижной, а не раскладной. Поэтому, даже после того как он превратится в кровать достать что-либо из-под него невозможно. Только отодвигать или приподымать.

Я же пыталась решить вопрос невесть как оказавшейся у меня деревянной шпажкой. И тут этот стук…

Я вздохнула, откладывается моя работа, настрой потихоньку просачивался вон из моей души, а без вдохновения рисовать я не могла.

Распахнула безбоязненно дверь, красть у меня нечего, а сама я объект не интересный. Гостем оказался наш местный участковый — Максим.

— Привет, Нина.

Он радостно улыбался, этот крупный малый, специально горбившийся, чтобы казаться ниже ростом, вызывал у меня почти материнские чувства. Хотя он предпочёл бы, чтобы я относилась к нему как к мужчине, желательно любимому.

— Здравствуй, Максим, я немного занята.

— Я могу зайти? — форма темно-синего цвета тихо шуршала, пока Максим топтался на пороге.

— Конечно, заходи. Поможешь мне диван приподнять, — надо искать плюсы в незваных гостях.

Пока участковый раздевался, я сбегала на кухню и поставила чайник. Конечно, сладкого у меня нет, но чашку кипятка с заваркой я Максиму могу предложить.

Парню понадобились две секунды, чтобы одной рукой приподнять диван:

— Нина, я, собственно, хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.

Я счастливо подхватила кисточку, а заодно вытерла пыль под диваном, пока это было мне доступно. Больше никаких потерявшихся вещей там не было, и Максим с облегчением опустил диван на пол.

— Спасибо, сама бы я здесь долго провозилась, ты мне очень помог, — я искренне улыбнулась участковому, — пойдём, выпьем чая.

Уже на кухне до меня дошли слова Максима:

— А что со мной может случиться?! — я удивлённо уставилась на него.

Тот смутился от моего внимания и пропустил момент, когда надо перестать наливать кипяток в кружку. В результате образовалась небольшая лужа на столе, и Максим кинулся ликвидировать неприятность.

— Нина, ты разве не слышала об убийствах девушек? Они твои сотоварки, я предполагаю, что ты их знала.

— Вряд ли, я ни с кем не зналась в Городе, — мой голос дрогнул, — ты же знаешь, я и знакомлюсь-то с трудом, а уж дружить и вовсе разучилась.

— Неправда, — горячо возразил Максим, — ты прекрасный друг, и замечательная девушка.

И он снова совершенно несерьёзно покраснел.

Я решила сменить тему:

— Извини, чай пустой, я не ждала гостей.

Парень стукнул себя по лбу и кинулся в прихожую, вскоре вернулся оттуда с шоколадкой в руке. Я невольно сглотнула слюну: горький с миндалем. Мой любимый вкус, вот угодил так угодил.

Участковый разломал лакомство на дольки и пододвинул ко мне шелестящую фольгу:

— Угощайся, чуть не забыл про шоколадку, это мне Таисия Павловна подарила за "проявленную бдительность и корректность", — его слегка перекосило.

— Это когда ты увидел, что к ней в окно лезет мужчина, а потом, аккуратно вскрыв дверь в её квартиру, увидел, что это её любовник и не стал афишировать? — со смехом спросила я.

— Ага, кто ж знал, что они решили в ролевые игры поиграть… На старости лет… Герою любовнику пришлось скорую вызывать, не выдержал стресса.

— Стоит только позавидовать их страсти в таком возрасте, — я подначивала Максима, тот странно трепетно и деликатно относился к романтическим чувствам и он ожидаемо снова покраснел.

— Может, хватит о них? Я хотел поговорить о тебе… — он внимательно посмотрел на меня своими тёплыми карими глазами, очень приятного оттенка, похожего на ореховую нугу, и опушёнными длинными ресницами, больше подходящими девушке, а не двухметровому парню.

— Не переживай, я устроилась на работу и в Городе буду появляться редко, так что я в безопасности. Никто меня не тронет, сам понимаешь, личность я невнятная и маловажная.

— Ты наговариваешь на себя, любой кто увидит тебя — поймёт, что ты очень интересная личность и красивая девушка.

Я скептически хмыкнула, поправив свою "гордость" — очки на пол лица, другая оправа была мне не по карману, но уже с первой же зарплаты я планировала несколько поменять свой внешний облик.

— Нет, правда, ты очень красива, и я поспорю с любым, кто будет говорить иное, — Максим воодушевился и говорил споро и бурно.

Мне стало неловко и я попросила его уйти:

— Ты знаешь, у меня ещё есть дела, не мог бы ты….

Участковый понял мгновенно, медленно поднялся и прошёл в прихожую, там натянул китель и, попрощавшись, ушёл.

А я все же взяла в руки палитру и поставила картину на мольберт. Работа началась.

Стефан

Звонок Нины застал меня когда я, закрыв мастерскую, вдыхал свежесть вечерней прохлады. Девушка нетерпеливым и не терпящим возражений тоном приглашала меня к себе домой. Так как серьезных дел на сегодня я больше не планировал, то с удовольствием ответил согласием. По пути в гости как раз находилась уютная цветочная лавка с услужливой продавщицей, ее услугами и решил непременно воспользоваться. Приветливая женщина помогла мне выбрать великолепную розу с пышным цветком алого цвета, напоминавшим яркие краски лета. В приподнятом настроении от грядущего свидания я шел вдоль улицы, но тут мой взгляд зацепился за видеоряд в витрине магазина электротоваров. Моя улыбка медленно сошла с лица: новостной сюжет был посвящен новой жертве беспощадного маньяка. Девушка по имени Роза Белоярская находилась в критическом состоянии в госпитале имени мастера Яна, врачи оценивали ее состояние как стабильно тяжелое. Картинка на экране сменилась, и в объективе камеры появилось четырехэтажное здание Колледжа искусств. Я напрягся. Диктор сообщил, что Роза является студенткой четвертого курса Архитектурного факультета колледжа. Сегодня в два часа дня она совершила попытку самоубийства, выпрыгнув из окна кафедры дизайна, находящейся на последнем этаже. Но попытка оказалась неудачной, так как именно на это окно были наложены чары антигравитации, и девушку попросту откинуло назад в аудиторию. Эти чары были поставлены двадцать лет назад по просьбе декана факультета, так как особо экзальтированные студентки того времени почему-то выбирали именно это окно для сведения счета с жизнью. Поговаривали, что во всем был виноват бывший преподаватель дизайна Мастер Андрис, прекрасная внешность которого сочеталась с холодным сердцем.

Картинка на экране снова сменилась больничными стенами госпиталя, и представший репортер был до боли знаком.

— Ангелина, — голос диктора в студии был вопрошающий, — вы нас слышите? Расскажите, пожалуйста, зрителям, как сейчас дела у девушки?

— Да, Константин, — журналистка слегка склонила голову на бок, и пепельного цвета волосы упали на плечо, — врачи стараются не давать долгосрочных прогнозов, все что известно, что девушка подверглась ментальной атаке и сейчас находится в коматозном состоянии.

— Спасибо, Ангелина.

Дальнейшее я уже не слушал, на душе было непривычно тяжело и тревожно. Попытавшись потереть лоб, я вспомнил, что держу в руках розу, вернее то, что осталось от нее: алые лепестки лежали алой лужицей у моих ног. Я и не заметил, что, смотря репортаж, с силой смял нежный бутон цветка. Нина! Она ведь тоже училась в этом колледже, и в Городе Солнца работала. Тревога нарастала, я чувствовал, что невесомое дыхание Смерти может коснуться и хрупкой жизни девушки.

Я не помню, как добрался до дома Нины, судя по сбившемуся дыханию и боли в боку, я бежал сломя голову по городским улицам. Звоню в дверь. Тишина. Ну же… Приготовился уже стучать и замер с поднятой рукой: дверь открылась и на пороге появилась Нина со сосредоточенным выражением лица.

— Стефан! Молодец, как ты вовремя, проходи скорей, ты мне нужен для пози… Что с тобой? На тебе лица нет! Пойдем, я заварю тебе успокаивающий чай, — заботливые нотки в голосе девушки приятно согрели душу.

Я вошел внутрь квартиры и пошел за девушкой. Если бы я был собакой, то мой хвост уже в дикой карусели подметал бы пол, а нос уткнулся в ладошку, перемазанную красной краской.

Я был рад, что она здесь и рядом, и тепло, исходящее от нее, вперемешку с островатыми нотками растворителя согревало ледяные иглы в сердце. Нельзя позволить этому хрупкому цветку повторить сегодняшнюю судьбу алой розы в моих руках. Я должен быть рядом, осталось решить как.

Абрис

Испуганный дневным событием город погрузился в тревожный сон. Уличные фонари тускло освещали улицы, предоставив запоздалым прохожим лишь небольшие островки света с эфемерной зоной безопасности. Было непривычно тихо, молчали собаки и, бесстрашные в пьяном угаре выпивохи не горланили популярных песен.

Казалось, что даже самые отъявленные городские отбросы затаились, обескураженные убийствами юных девушек. Можно было спокойно пройти по темным переулкам, сохранив при этом не только кошелек, но и жизнь.

Правда, парень, бредущий по безлюдным улицам в столь поздний час, не волновался за себя. Его мысли занимал другой человек. Или два? Один — безжалостный и беспринципный настолько, что человеческие жизни стали подобно сухим листьям под ногами. А вторая? Парень замер под кроной раскидистого дуба: городская обитель творческой братии на площади была пуста, но взгляд тут и там выхватывал траурные ленты с причудливыми цветками с белоснежными лепестками — знак скорби по убитым жертвам, по прекрасным девам, переставшим нести добро и чудо в этот мир.