Где Азамбек

3-4

Добравшись максимально быстро, она нашла Бригадира и отозвала в сторонку, он постучал пальцем по часам — без пяти семь, почти конец рабочего дня. Она кивнула и приготовилась ждать.

Он закончил с работой, отпустил свою команду и подошёл к Айну, приглашая её присесть на штабели пустых поддонов, она села, он сел рядом и посмотрел на неё всё с тем же сомнением в её силах. Она тихо сказала:

— Нам поступила информация, что один сотрудник из вашей бригады получил травму.

Бригадир грустно усмехнулся и отвёл глаза, медленно ответил:

— Кто-то каждый день получает травмы. И что?

— Это Азамбек?

Бригадир молчал и смотрел на свои руки, растирая по ладони серую строительную пыль. Айну тихо сказала:

— Меня вызвали сюда для того, чтобы решить проблему с вентиляцией. Я готова заплатить вам ту сумму, которую вам обещали за молчание, даже чуть большую, и готова предоставить Азамбеку необходимое лечение. Если он захочет вернуться на родину, мы ему поможем.

— Вы ему не поможете.

Она вдохнула поглубже, готовясь впечатлить его мощью «Эль-Инвеста», когда он посмотрел на неё и ровно сказал:

— Никто ему не поможет, Азамбек умер.

Айну накрыла тишина. Они сидели вдвоём на стопке деревянных поддонов, в недрах строящегося здания, в двух шагах от шестиполосного проспекта, всегда стоящего в пробках в это время...

«А, ну да, семь часов — строители выключили оборудование. Вот, почему так тихо.»

Строительный шум стал для неё таким привычным, что она давно перестала его замечать, и когда он пропал, показалось, что она оглохла. Бригадир рядом с силой скрёб ногтем ладонь, Айну посмотрела на свою — серая пыль, такая же, как и на любой другой стройке.

— Это Азамбек упал с балкона?

— Он упал с недостроенного четырнадцатого этажа. Потому что днём было сильное солнце, и он получил тепловой удар, и не мог работать. Ему пришлось дорабатывать часы ночью, и не ему одному, там постоянно кто-то работает ночами, при плохом свете и без страховочных тросов, их выдают только в дни проверок, а потом отбирают и увозят, а они столько стоят, что сами себе мы их купить не можем. Мы постоянно так работаем, и не только мы. Азамбеку просто не повезло. Он поскользнулся и упал, с четырнадцатого этажа, там крови было столько, что скорая бы не помогла, поверь, я там был.

— Но он написал заявление на увольнение вместе с вами.

— Он его не писал, никто их не писал. Точнее, писали, но мы все их пишем ещё дома. Там пишется заявление о приёме на работу и об увольнении по собственному желанию, всё без дат. Ещё отказ от претензий и несколько листков просто с подписью, если этого не написать, то никто через границу не повезёт. И здесь нас «уволили по собственному желанию» за день до того, как Азамбек упал. Они ставят даты тогда, когда им удобно, чтобы налогов меньше платить и проблем не иметь.

— Почему вы на это соглашаетесь?

— Потому что у нас дома ещё хуже. Здесь, по крайней мере, платят. И если люди хорошие попадутся, то можно договориться. Джон — не хороший человек. А Бледный — вообще не человек, и мы для него не люди.

Айну молчала, Бригадир отряхнул ладони и переплёл пальцы, сказал бесконечно усталым, но отчаянно непреклонным тоном:

— Мы попросили только то, на что имеем право по закону — отправить тело родным и заплатить компенсацию. Джон сказал — нет, никто не должен узнать, если кто-то разболтает, он тоже упадёт с крыши.

Айну опустила голову и схватилась за виски, мужчина продолжил рассказывать, ровно, как будто читал с листа:

— Мы положили Азамбека в мешок, во второй мешок положили плитку с его кровью, в третий мешок — все его вещи из вагончика. Привезли сюда и положили между арматурой фундамента, и залили бетоном, и уже три этажа сверху построили. Джон сказал, что заплатит его семье все деньги, которые он мог бы заработать за всю жизнь до пенсии, оплатит его родителям больницу, а его сыну оплатит образование. А потом прилетел Бледный и сказал — нет. Сказал, вы все — соучастники преступления, если пойдёте в милицию, вас всех посадят. Дал остаток зарплаты Азамбека за сезон и улетел обратно пузо греть на морях, к жене и детям. Сволочь. А мы жене Азамбека деньги выслали и сказали, что мужа у неё больше нет, он заболел и умер. И либо эта сволочь платит всё, что положено по закону, либо его шестнадцатиэтажный дом мы построили как памятник Азамбеку — его никогда не заселят.

— Он заплатит. Встретимся завтра утром на объекте, в семь.

Бригадир молча кивнул и продолжил сидеть неподвижно, Айну осмотрелась и спросила:

— Где конкретно похоронен Азамбек?

— Под вон той колонной, со стороны проспекта.

Она молча кивнула, встала и вышла на улицу. Достала телефон, набрала Сашу и сказала:

— Вызывай Санька, я знаю, где искать.

***