Гештальт Метаморф

— Но ведь на мне нет пут! — запротестовала добыча. — И я контролирую себя.

— Это я контролирую тебя.

— Но зачем? Зачем вы похитили меня, раздели, связали и убеждаете, будто я какое-то чудовище?

— Достала, — буркнул себе под нос Гештальт. Однако упорное сопротивление девушки, все больше убеждало его в своей правоте. Она ключ к неведомой загадке, о сущности которой еще только предстоит узнать. Правда, чтобы воспользоваться им, нужно заставить пленницу принять реальность. Гештальт незаметно ослабил поводок примерно наполовину. Вполне достаточно, чтобы монстр внутри нее смог себя защитить. На тумбочке, справа от парня лежало несколько метательных ножей Бритвы. Одним молниеносным движением он схватил оружие и метнул его в голову добычи. Девушка дернулась в сторону так резко, будто кто-то потянул ее за ниточки словно куклу. Сильно побледнев и тяжело дыша, она в ужасе смотрела на нож, отскочивший от стены.

— Теперь поняла? — спокойным голосом осведомился Гештальт, восстанавливая поводок. — Ты ведь увидела его. И увернулась. Простой человек так бы не смог.

Вместо ответа девушка разрыдалась. Она тихонечко всхлипывала, а слезы градом катились по лицу. Гештальт вздохнул. Женские слезы рвали ему сердце. Однако сейчас он не может себе позволить отдаться эмоциям ни на мгновение. В конце концов, существо напротив как минимум уже несколько дней не человек. Она лишь добыча, а сожаление по отношению к добыче лишнее чувство.

— Я больше не вынесу этого, — силы окончательно покинули девушку. Все еще сотрясаясь от рыданий, она подняла голову и посмотрела на Гештальта красными, воспаленным глазами. — Я просто хочу поесть. Хочу одеться. Хочу выспаться. Хочу привести себя в порядок.

— Ты получишь и еду, и отдых, и одежду, — удовлетворенный результатом кивнул парень. — Если сможешь держать себя в руках.

Губы девушки предательски задрожали. Охотник скривился, ожидая нового потока слез и бессмысленных оправданий, но добыча лишь отвернулась от него и принялась сосредоточенно изучать собственные ногти: обломанные, расслоившиеся, черные от грязи, несмотря на мытье. Молчание продлилось с минуту, прежде чем девушка решилась на продолжение разговора:

— Думаешь, у меня получится? Стоит тебе ослабить поводок, и я вновь стану этим… Ты сам так сказал. Ведь это был не сон? Тот разорванный труп в переулке. И крысы в катакомбах. И голод. Я чувствую его теперь, хоть мне и тошно от одной мысли обо всем этом.

— В твоем правом ухе сережка. Это непростая вещь. Это якорь. Я называю его спасительный круг. Он поможет тебе держать себя в руках. Научишься использовать его — сможешь жить как человек, — Гештальт не слишком поверил последним словам. Вряд ли она так просто приняла свое новое бытие. Это лишь тупая покорность, вызванная шоком и усталостью, животное желание выжить, ради которого можно принять любые условия. Но с этим уже можно было работать.

— Что я должна делать? — спросила она механическим голосом.

— Спокойствие, умиротворенность, обыденность, ощущения повседневной реальности, обычной жизни. Сосредоточься на них. Погрузись. Почувствуй каждой клеточкой своего тела. Закрепись в этих ощущениях, — по мере того, как девушка следовала за его голосом, Гештальт медленно ослаблял поводок. Наконец, не без опаски он отпустил его вовсе. Секунд двадцать на лице пленницы сохранялось безмятежное выражение. Затем резкий рывок и добыча обмякла у батареи.

Гештальт устало потер переносицу. Это противостояние начинало утомлять его. Еще можно было связать девушку ремнями и содержать как обычного монстра, кем она в сущности и являлась. А через три дня, когда подойдет транспортник, сдать вместе с уловом Иглы. Если добыча окажется новым видом, денег отвалят немало. Достаточно, чтобы рассчитаться с Иглой и еще пару месяцев возиться с ловушками на крысоеда. Но чувство азарта, охватившего его ночью, все не отпускало. Девушка не родилась монстром, кто-то сделал ее такой. Она всего лишь ниточка, размотав которую можно поймать по-настоящему крупную добычу. Не говоря уже о том, что чудовище, способное превращать людей в монстров, представляет серьезную угрозу. Кроме того, стоило изучить девушку по подробнее. Сдать ее сейчас, значит отдать все карты в руки Организации. Вряд ли начальство будет столь щедро, что поделится с ними результатами исследований. Нет, Гештальт был категорически не согласен с таким положением дел. Крысоед может и подождать. Он просто обязан разобраться с этой упрямой девчонкой.

— Как успехи? — осведомилась Игла, открыв дверь в комнату. Она наконец-то вылезла из ванной и облачилась в теплый махровый халат.

— Пока не очень. Пытаюсь подсадить ее на якорь, но результаты слабые.

— Сколько?

— Двадцать секунд.

— Тю… — Игла разочарованно присвистнула. — Она слишком обессилена для твоего якоря, Ге.

— Я тоже порядком вымотался. Не уверен, что смогу удержать ее во время кормежки.

— Ты хоть выяснил, что она такое? Чем ее кормить то? Огурцами или кровью невинных младенцев?

— Будто она у нас есть, — фыркнул Гештальт. — Впрочем, уверен, от человеченки она не откажется. Однако сейчас нам нужно усилить человека, а не монстра внутри нее.

— Ты как всегда ставишь непосильную для себя задачу. Ты хоть понимаешь, в какую адскую дыру собираешься сунуть голову на этот раз?

— Еще не совсем. Но для того, чтобы понять, мне нужна эту девчонка. Сдадим мы ее или нет, дыра от этого не исчезнет, Игла.

— Что ж, похоже, придется помочь тебе на этот раз, — Колдунья приблизилась к пленнице и вгляделась в ее лицо. — Считаешь, человеческого в ней все-таки больше?

— Уверен.

— Тогда не стоит кидаться в девушку острыми предметами, — охотница подняла с пола нож и продефилировала к выходу из комнаты. — Я скоро вернусь.

— Спасибо, — Гештальт посмотрел на колдунью с благодарностью.

— Спасибо на хлеб не намажешь, — фыркнула Игла. — Я запишу на твой счет.

Колдунья отлучилась на пару минут в свою комнату и вернулась с набором игл и чернил. Она уже склонилась над пленницей, когда та наконец-то пришла в себя. Увидев склонившуюся над собой Иглу, девушка вскрикнула и попыталась вжаться в батарею. Гештальт полностью сосредоточился на поводке. Игла слишком близко, оглушающая техника, встроенная в якорь может не успеть вовремя.

— Не дергайся, от моих уколов еще никто не умирал, — елейным голоском напела Игла. — Если я сама того не захочу.

— Что ты собираешься сделать со мной? — недоверчиво переспросила пленница.

— Сделаю тебе татуировочку, чтобы ты не теряла контроль над собой. Она поможет тебе продержаться пару дней, пока ты не освоишь технику якоря вон того безнадежного сталкера, — не упустила случая подпустить шпильку колдунья.

Девушка бросила испуганный взгляд на него, парень устало кивнул ей в ответ. Сейчас ему было не до разговоров. Несмотря на охотничьи ремни нормально выспаться с кровожадным монстром в собственной ванне непростое занятие. Гештальта и самого терзал голод, сосущая пустота в животе мешала сосредоточиться на поводке. Накопившиеся за последние двенадцать часов эмоции тоже сбивали с толку, напоминая о себе в самый неподходящий момент. Сейчас Гештальт хотел только одного — поскорее разобраться с добычей и хорошенько позавтракать.

С точки зрения парня, Игла возилась неоправданно долго. Голод, усталость и раздражение грызли его изнутри, опасно ослабляя поводок. Конечно, колдунья способна и сама постоять за себя, но допустить нападение на нее сейчас — все равно, что потерять остатки охотничьей гордости. А гордости у Гештальта было предостаточно. Наконец Игла распрямилась и собрав инструменты отошла от пленницы.

— Готово, можешь отпускать, — она тронула его за плечо кончиками пальцев.

— Да? Спасибо, — излишне сосредоточившись на контроле, Гештальт соображал медленно. Потихонечку, узелок за узелком он вытравил ментальный поводок, пока не исчезло самое минимальное напряжение. Судя по страху, плескавшемуся в глазах пленницы, она прекрасно чувствовала, что он делает. С полминуты все внимание в комнате напряженно сосредоточилось на девушке. Наконец Игла рассмеялась:

— Только не говорите, что сомневались в моих способностях!

— Что ты, что ты, ни секундочки, — поспешил ее уверить Гештальт. — Просто вымотались. Пожрать бы.

— Хочешь жрать — иди и готовь. Сегодня, кстати, твоя очередь. А я пока подберу твоей добыче что-нибудь из своего гардероба. Ты ведь хочешь одеться, правда?

Девушка активно закивала.

— Ты смотри, осторожнее, — непонятно к кому обратился парень.

— Не бойся, — вновь рассмеялась Игла, — я ее и пальцем не трону, я ж не ты.

— Ну, тогда я пошел, — устало вздохнув, Гештальт встал с табурета.

— Ключик-то отдай. От наручников, — пояснила колдунья, заметив его непонимающий взгляд.

Предоставив девушек самим себе, парень направился на кухню. Пара глотков холодной воды и хлебец взбодрили его и придали сил. Тщательно осмотрев холодильник, Гештальт причмокнул и покачал головой, сокрушаясь над скудностью припасов. Несколько колбасных хвостиков, наполовину засохший кусочек сыра, не до конца выдавленный пакетик майонеза, горстка макарон, прилипших к дуршлагу, да три яйца, вот и все богатство. Кажется, еще вчера он планировал сбегать утром в магазин. Но не судьба. В хлебнице обнаружилась начавшая плесневеть половинка черного. Похоже, выбора нет, придется готовить «фирменное блюдо по-сталкерски», как обычно обзывает его шедевр безысходности Игла. Срезав с хлеба молодую плесень, Гештальт порезал его кубиками и бросил обжариваться на самой большой сковороде. Порывшись в тумбочке, парень нашел чудом уцелевшую луковицу, которая после очистки отправилась туда же. Следом на довольно урчащую сковородку отправилась вся добытая из холодильника снедь. Главная хитрость такого блюда — равномерно распределить яйца по чугунной поверхности, чтобы разрозненные продукты спеклись в единое целое. Сделав минимальный огонек и накрыв сковороду крышкой, Гештальт оставил свое творение доходить до кондиции, а сам отправился мыть заварник. Игла обожала настоящий чай, а Гештальт, сравнивая цены на пакетики и обычную заварку, молча с ней соглашался. Правда, когда щепетильной напарницы не было рядом, парень мог себе позволить заварить чайничек по второму и даже по третьему разу.

Девушки вернулись как раз вовремя. Содержимое сковородки приняло более-менее аппетитный вид, а чайник вскипел. Решительно отодвинув парня от плиты, Игла принялась священнодействовать с заварником. Гештальт, по ее мнению, в силу природной грубости был просто не способен правильно «поженить» чай. Облегченно опустившись на стул, парень бросил взгляд на пленницу. Девушка была выше Иглы, но из-за скитаний по катакомбам изрядно отощала. Одолженная колдуньей кофточка висела на ней, как на вешалке, а брючки не закрывали тонкие щиколотки. Покрасневшие глаза и нос выдавали, что девушка недавно снова плакала.

— Эй, мегера! — рискнул Гештальт оторвать Иглу от манипуляций с чайничком. — Говорила, пальцем не тронешь, а сама до слез довела.