"Антология исторического романга-6. Компиляция. Книги 1-12

– Это – не больше, чем выдумки пилигримов, – ответил Лебофор, слегка пришпоривая коня. – Но ваш замок, мессир Бембо, во всех отношениях, кажется воздушный!

– Но Лукреция Борджиа – блондинка, а не брюнетка, – задумчиво проговорил иоаннит, не обращая внимания на последнее замечание.

– Герцог, ваш батюшка всегда слыл мудрым человеком, – хитро заметил Бембо. – Я часто слышал, что сама златокудрая богиня Венера не была красивее в тот день, когда вышла из моря, и волны при виде ее покраснели от восторга и радости.

– У вас сегодня поэтическое настроение, Пьеро, – печально промолвил иоаннит, – но надо обладать большой терпимостью, чтобы приписать Лукреции Борджиа хорошие качества.

– Клянусь цветком дрока, ни про одну невесту я не слыхал столько дурного, сколько про нее! – смеясь, воскликнул рыцарь Реджинальд.

– Да, невеста! Ведь я – уже пятый жених, которого эта дама облагодетельствовала своим скоропалительным расположением, или, лучше сказать, своею особой, – с иронической усмешкой заметил иоаннит.

– Нет, монсиньор, рыцарь и последователь святого Августина не должен так говорить, – возразил Бембо. – При первых двух помолвках Лукреция была еще ребенком, и я сомневаюсь, видела ли она своих женихов, так как тогда была еще в монастыре, но ее отец нарушил эти договоры с первыми двумя женихами – богатыми испанскими грандами, найдя их недостойными своему новому положению. Со следующим женихом, Джованни Сфорцой, дело обстояло лучше: его святейшество выдал донну Лукрецию замуж за него, но затем у них вышла ссора – говорят, это нужно было его святейшеству, папе Александру – и разрыв был торжественно засвидетельствован и утвержден судом. Что касается четвертого жениха – принца Альфонсо Бишельи, герцога Салернского, – то он, бедняга, недолго пользовался своим счастьем после свадьбы с очаровательнейшей соперницей богини Венеры.

– Убит, убит изменнически, и – кто знает, – может быть даже с согласия Лукреции! – сказал иоаннит. – Во всяком случае, в Риме не без основания называют ее роковой невестой. И думать, что я соглашусь стать ее пятым женихом? Вот вам образец благодарности Борджиа! Второй жених был сыном кастильского рыцаря, спасшего в битве с маврами жизнь Александру, когда последний еще был воином! Однако, не удовольствовавшись позорным разрывом, Александр заставил старика погубить сына, сделав из него монаха. Третий, – страстно продолжал иоаннит, – опозоренный, разоренный изгнанник, четвертый – замучен и задушен! Нет, избавьте меня от такого счастья!

Но разве несчастная женщина обязательно виновна во всех этих ужасах? – строго спросил Бембо.

– Страшные слова Понтано глубоко запали мне в душу! – ответил иоаннит. – Они были в устах мертвой головы, которую мне подали в золотом кубке в тот день, когда мой отец принимал послов Цезаря, явившихся с предложением этого проклятого брачного союза между мной, Альфонсо д'Эсте, и страшной Гарпией – Лукрецией Борджиа.

И глухим голосом, с задумчивым выражением лица, он продекламировал следующее двустишие, предназначенное главным образом для того, чтобы передать потомству отвращение к самому имени Лукреции Борджиа:

"Лукреция по имени, но в действительности Таис,

Александра дочь, супруга, невестка".

[521]