"Антология исторического романга-6. Компиляция. Книги 1-12

* * *

Крессингем разглагольствовал с побуревшим лицом, чем отнюдь не способствовал своему достоинству перед войсками, коими предводительствует, думал Аддаф. Да притом не без резона.

Резон тащился за ним, возвращаясь по мосту, через который они только что переправились, возглавляемый толстяком, вовсю трясшимся на своем скакуне, колыхая телесами своего объемистого брюха.

— Мыслю, люд сам не ведает, что творится у них в головах, сочтите, — провозгласил Хейден Капитан, сумев донести это по-валлийски громко и с озлоблением, пока они толпой валили через мост и разбирались по боевым порядкам. Аддаф увидел, как длиннолицый владыка — Твенг — обратил свой скорбный, аки у борзой, взор туда, где разбрелась передовая дружина.

Крессингем съерзнул с коня и, уже чувствуя онемение и боль во всем теле, яростно затопал к кучке людей, обступивших блистательно экипированного графа Суррейского, целиком поглощенного беседой с двумя людьми. Одним из них был шотландский владыка Лунди, а вторым — брат Якобус с искривленным от гнева ликом, белым как плат на фоне его черной рясы.

— Он отослал нас, мой государь. Аки чад. Рек, иже пришел сюда не затем, чтобы сдаться, и вталдычит сие нам в бороды.

Люди зароптали, а Лунди пренебрежительно махнул рукой.

— Истинно, Уоллес умеет выразиться, нет ли? — с издевкой заметил он. — Но прислушиваться-то надо к голосу Мори, государи мои, и у него будет некий план, дабы воспользоваться преимуществом пересечения сего узкого моста. Вы сами видели, каково оно — два всадника бок о бок не разъедутся. Выше по течению есть брод. Дайте мне людей, и я зайду ему во фланг — у меня на сие уйдет изрядная часть нынешнего дня, а вы можете переправиться завтра в полнейшей безопасности.

— Завтра?! — взревел Крессингем, заставив всех обернуться и уставиться на него. Увидев его побагровевшее хмурое свиное рыло, граф Суррейский лишь вздохнул.

— Казначей, — кротко выговорил он, — у вас есть что добавить?

— Добавить? Добавить?! — пролопотал Крессингем, шлепая мокрыми губами. А потом втянул вдох. — Истинно, мне есть что добавить, — прорычал он, указуя трясущейся рукой в латной рукавице на де Варенна. — С какой стати, ради Бога и всех Его Святых, я выхаживаю туда и обратно по этому треклятому мосту? Ответьте мне на это, а?

Граф Суррейский почувствовал, как люди пришли в волнение от оскорбительного тона Крессингема, но укротил собственный гнев; кроме того, он чувствовал усталость, а живот крутило. «Deus juva me»[607], — подумал он, ощутив укол боли; даже порошок из лютика больше не помогает.

— Потому, казначей, — медленно проговорил он, — что я не отдавал приказа ни о каких передвижениях.

Крессингем заморгал, и лицо его приобрело нездоровый лиловый оттенок. Да он взорвется, как айва в железном кулаке, подумал де Варенн.

— Я отдал такой приказ! — воскликнул казначей тонким, чуть ли не писклявым голосом. — Я приказал!

— А разве вы здесь командуете? — кротко возразил де Варенн.

— Командовал, когда вы еще спали, попусту растрачивая полдня сражения! — взревел Крессингем, и люди протестующе зароптали.

— Поосторожнее, — пробормотал кто-то.

— В самом деле, — сурово согласился де Варенн. — Я жду от вас должного почтения, казначей. Помните свое место.

Крессингем сунул свой крупный широкий лик чуть ли не в негодующе дрогнувшую бороду графа Суррейского. Трясущиеся щеки казначея лоснились от пота, ручейками сбегавшего вдоль брылей сливового цвета.

— Мое место, — буркнул он, — позаботиться, дабы вы исполнили требование короля. Мое место — заставить сие войско, собранное громадной ценой, исполнить положенную работу, уничтожив мятежное шотландское отребье. Мое место — растолковать королю, отчего это граф Суррейский вроде бы вознамерился не свершать сего, не потратив всю казну. Коли вы желаете занять мое место пред ликом самого короля, государь мой граф, — пожалуйста, милости прошу.

Он умолк, пыхтя, как случающийся бык; окружающие ждали, наблюдая за графом Суррейским, на миг прикрывшим глаза от жаркого дуновения дыхания Крессингема.

Ему хотелось осадить этого жирного выскочку резкой отповедью, но он понимал, что казначей прав; король желает, чтобы дело было сделано как можно быстрее и дешевле, и меньше всего на свете де Варенну хотелось оказаться лицом к лицу с грозным исполином Эдуардом Плантагенетом, держа в одной руке чудовищный счет, а в другой — поражение. Собрав себя по кусочку из лохмотьев, де Варенн повернулся к шотландцам.

— Как видите, сэр Ричард, — елейным тоном провозгласил он, — клерк-крючкотворец не разрешает промедления. Боюсь, вашу победоносную стратегию придется отринуть в пользу сокрушительного разноса Крессингема.

Потом обернулся к казначею, широко распахнув водянистые глаза и приподняв белые брови, будто в изумлении, что тот еще присутствует, и вяло махнул ладонью:

— Можете выступать через реку.