Выбор Геродота

2

Геродоту выделили гостевой покой.

Побеленные стены, деревянная кровать без спинки, скамья, сундук для одежды, суконная портьера над входом — вот и все убранство. На полу — чернобелая галечная мозаика с узором в виде меандра. Благодаря кедровым балкам в комнате приятно пахло.

Чтобы пройти в андрон, ему нужно было пересечь ойкос. С мраморного пьедестала на галикарнасца взирали домашние боги. Бронзовые Зевс и Геракл отличались мужественной красотой. Рядом с силачами расписанная акварелью терракотовая Гестия казалась хрупкой и беззащитной.

Каждое утро ойкет приносил таз и кувшин с водой. В доме имелась ванная комната с бассейном, но для Геродота она была закрыта. Он мог свободно перемещаться по дому, хотя глаз с него не спускали.

Кимон уходил на рассвете, а возвращался поздно вечером. К делу стратег перешел лишь на пятый день. Не то обдумывал, как начать беседу, не то давал пленнику привыкнуть к новой жизни.

Привратник пригласил Геродота в андрон.

В жаровне пощелкивали пихтовые стружки. На выкрашенной в три цвета стене играли отблески очага. Ветки сирени в вазе делали обстановку домашней.

Кимон кивнул на клинэ. Геродот уселся, поджав под себя ноги, и уставился на хозяина насупленным взглядом. От предстоящего разговора он не ожидал ничего хорошего.

— Послушай, — примирительным тоном начал Кимон, — я не враг. Никто тебя убивать не собирается. Просто иначе мне Паниасида не удержать — твой дядя сбежит на любом корабле. Но, зная, что за его бегство ответишь ты, он этого не сделает.

— Почему именно он?

Кимон пожевал губами.

— Потому что ему, как галикарнасскому аристократу, будет легче подобраться к Лигдамиду. Да и боевой опыт у него имеется. Тем более опыт войны на стороне персов. В Афинах таких людей нет… Тебя такое объяснение устраивает?

Геродот пожал плечами:

— Ты спрашиваешь так, как будто от меня что-то зависит. А ведь я могу родственника потерять.

Взгляд стратега стал стальным.

— Не потеряешь, если он сам не напортачит. Я посылаю Паниасида на переговоры.

— Речь шла об убийстве, — удивленно протянул Геродот.

— Ну, если Лигдамид наши условия не примет… Тогда — да, убийство. Возможно, Паниасид и сам погибнет. Но войны без крови не бывает. И без жертв… Зато память о героях живет в веках.

Геродот уныло кивнул. Стратег так обставил дело, что попробуй возразить. Кимон ненадолго замолчал — ему хотелось паузой снять напряжение.

Когда он продолжил, его тон стал вкрадчивым:

— Я с тобой не о Паниасиде хочу поговорить. Кобон написал, что ты обладаешь отличной памятью. Вспомнишь для меня кое-что? Имей в виду: это дело государственной важности.

Геродот от удивления вскинул брови.

Неуверенно произнес:

— Попробую.

Вскочив с места, Кимон придвинул клисмос поближе к лежанке галикарнасца. У стратега уже были готовы вопросы. В свете очага его лицо казалось зловещим…

Вечером в перистиле состоялось совещание единомышленников.

Кимон пригласил Мегакла и Несиота для обсуждения дальнейших действий. В этот раз гостей не угощали: разговор предстоял тяжелый, так что выпивка явно не к месту. Стратег приказал вынести из андрона стулья.

За колоннами галереи сгущались тени. Фракийский раб с монотонным шорохом подметал пол. Ветер трепал листву священной оливы, гонял по щебню голубиное перо, раздувал лампады. Язычки пламени перед статуей Артемиды Эвклеи беспорядочно метались.

Кимон сначала хотел прогнать фракийца, но потом решил, что пусть работает. Все равно шелест листвы и плеск воды в фонтане заглушают разговор. Зато не придется потом объяснять Исодике, зачем он отменил ее распоряжение. Он не хотел посвящать жену в детали беседы.

Все согласились с тем, что самое сложное — это войти в круг приближенных Лигдамида. Иначе с ним не удастся поговорить с глазу на глаз. Стратегу пришлось раскрыть своего связника.

— Есть надежный человек при дворе Лигдамида. Он был внедрен в армию Ксеркса в качестве наемника. После войны вернулся, а два года назад я оставил его в Византии с отрядом гоплитов. По указанию Аристида он наладил связи с Сардами и попросился к Артаферну на службу. Сатрап принял предложение, но отправил его в Галикарнас.

— Вот пусть твой человек и поговорит, — предложил Мегакл.

Кимон отрицательно покачал головой:

— Нельзя. Если связник себя раскроет, мы потеряем ценный источник информации. Зато он может продвинуть Паниасида по служебной лестнице.

Несиот резонно заметил:

— В Галикарнасе к Паниасиду будут вопросы: зачем ездил в Афины, что там делал… Тем более если связник представит его Лигдамиду. Рискуем?

Кимон ждал этого комментария:

— Он приедет не из Афин. С Наксоса. Там зреет мятеж.

Собеседники не могли скрыть удивления:

— Наксос? Откуда сведения?

— От навклера Фанодема. Он еле ноги оттуда унес. Когда вошел в гавань Хоры, увидел догорающий корабль. Навклер якорь бросать не стал, решил присмотреться. Так островитяне окружили лемб на лодках, хотели насильно в порт загнать. Фанодем с командой веслами отбились и ушли к Делосу.

— Кто посмел? — спросил виноторговец.

— Думаю, что Фалант. Он возглавил защиту Хоры от посланной Артаферном эскадры, а после неудачной осады города забрал себе земли сбежавших в Милет олигархов и сам стал олигархом. Потом наладил торговлю с Лидией. Туда возил вино, обратно — лес.

— Совести у него нет, — проворчал Мегакл. — Мне вот в голову не придет продавать вино персам.

— Архонт Хоры — Мнесифил, — заметил Несиот. — Мы его год назад туда отправили. Неужели и он предатель?

— Пока не знаю, — пожал плечами стратег.

Эвпатриды не могли скрыть раздражения. С этим Наксосом вечно трудности. То тиран Лигдам закроет порт для афинских кораблей, чтобы заложники Писистрата не сбежали обратно в Афины. То демос свергнет местных аристократов. Последний раз переворот привел к четырехмесячной осаде острова персами, что послужило поводом для Аристагора поднять восстание в Милете. И вот опять…

Кимон продолжил:

— Я плыву туда сразу после Скирофорий с эскадрой из пятидесяти триер. В Буле карательная операция согласована. Осталось получить одобрение Народного собрания. Паниасид и Геродот плывут со мной. На Наксосе они пересядут на любое судно, идущее в Карию, а в Галикарнасе скажут, что ездили в Дельфы.

— Почему в Дельфы? — спросил Мегакл.

— Потому что они там действительно были. Геродот обращался за ретрой.

Эвпатриды переглянулись.

— А Геродот не проговорится? — с сомнением произнес Несиот.

Кимон досадливо выдохнул:

— Хороший вопрос… Буду с ним работать. Объясню, чем это грозит Паниасиду.

Он сосредоточенно хмурился. Теперь предстояло обсудить самое неприятное.

— От Кобона из Коринфа мне стало известно, что Геродот обладает уникальной памятью. У меня с ним состоялся разговор. Выяснились интересные подробности…

Мегакл прервал стратега:

— А как Геродот оказался в Коринфе?

— По дороге в Дельфы.

Дотошливый виноторговец не унимался:

— Встреча с Кобоном была случайной?

— Можно сказать, что да. Вернее, они случайно познакомились с Софоклом, а тот сообщил о них Кобону. Так вот… Геродот посещал библиотеку Лигдамида. Ему попались документы персидской разведки. Не знаю — оригиналы или копии, но он говорит, что на всех свитках были печати.

Эвпатриды заинтересованно слушали.

Кимон перешел к главному:

— В одном из свитков он прочитал донесение байварапатиша Артабаза сатрапу Сард Артаферну о том, что теперь у персидской разведки есть надежный источник на самой верхушке афинской власти.

— Имя! — выдохнул Несиот.

Кимон покачал головой.

— Имя не было указано. Только кличка — Киклоп.

— Киклоп? — Несиота осенила догадка. — Одноглазый!

Мегакл рявкнул:

— Ликид!

Кимон довольно кивнул:

— Точно.

Ветер все так же играл листвой деревьев, но шорох метлы стих. Голубиное перо, случайно залетев в бассейн, хаотично вертелось на поверхности воды.

За стеной резко закричал павлин. Головы собеседников повернулись в сторону шума. В этот момент из тени галереи к ойкосу метнулась тень.