Побег. По двум сторонам океана

Софи ждала мать возле камеры. Ей очень хотелось узнать, о чём же говорят её родители. Но она не обладала привычкой подслушивать. Но неё лишь долетали обрывки голосов, которые были смутны и непонятны.

Софи не вытерпела, она подошла к камере и приложила ухо к двери.

— Люди могут простить, но небеса не прощают. Наверху всё записано про меня, — говорил Урбен. — Я придумал себе, будто начал новая жизнь. И что дальше? Нигде нет мне покоя. Нечего было себя превозносить: такой прекрасный я человек, смог устроиться наконец-то в жизни, появилась крыша над головой, обрёл дочь.

— Урбен… — открыла рот Марлин, желая что-то сказать.

Но он не дал ей говорить.

— Сам виноват. Решил сделать доброе дело: сообщить стражам порядка о грабителях, орудующих в чужой квартире. В конце концов, за решёткой оказались не они, а я. Да к тому же обвинённым по самому страшному преступлению — убийству.

Софи услышала шаги маминых ног. Она отпрянула от двери.

— Надеюсь, у нас всё получится. И не только в суде, — раздался мамин голос.

Марлин покинула камеру. Она заметила дочь и отвела взгляд, покраснев. Но Софи была не из дотошливых. Она не стала ни о чём спрашивать маму, и так всё поняла.

Мать и дочь вышли из тюрьмы. Даже воздух показался Софи каким-то другим, будто она после шумного тесного города оказалась на пышном луге.

— Может, прогуляемся, — предложила Софи. — Хочу подышать.

Марлин согласилась. Мать с дочерью, под руку молча шли по тротуарам улочкам, не о чём ни говоря. Они всё для себя решили, им оставалось только ждать суда. Не хватало только третьего человека рядом с ними.

— Софи, — заговорила вдруг Марлин. — А кто там стоит? Не Анна ли с матерью?

Софи посмотрела в ту сторону, куда указывала мама рукой. Через дорогу стояла Анна де Ландро рядом с матерью, Аннетт де Ландро. Женщина с девушкой что-то обсуждали с новым знакомым Софи — генералом Випераном.

Софи решила подойти к ним. Она услышала имя своего отца.

— Деньги собраны. Осталось только узнать имя присяжных заседателей. Но, дамы, подумайте, нужно ли вам это, пока ещё не поздно. Странностей в этом дело много, но улики подбросить никто не мог, а Игаридье не тот человек, который жил честной жизнью. Он сидел в тюрьме, поэтому ничего удивительного, что он захотел повторить старый “подвиг”. А учитывая, что он бросил умирающего друга и любимую женщину, которая была от него беременна, так это указывает на его бесчувственность, у него нет совести, если надо убить человека ради толстого кошелька.

Астор Виперан не видел Софи. Не замечали её и дамы де Ландро. Но Софи прекрасно видела их лица. Генерал Виперан говорил, смотря прямо в глаза женщинам, не скрывая отвращения от имени Урбена Игаридье. Если бы не настойчивость двух женщин Ландро, то он бы никогда за это не взялся. Старшая Аннетт была бледная и печальная, она ещё не могла прийти в себя, что согласилось на преступление против закона, ради свободы человека. Младшая Анна была непроницаема. Но слова генерала заставили гневно дёрнуться жилочке на её лбу.

— Прошу вас, не ставьте на людей клейма.

Анна отвернулась от генерала и увидала Софи.

***

Пьера томительно ждали Экене и Дэвид, чтобы узнать, как он поговорил с родителями, приняли ли маркизы блудного сына, простил ли их Пьер. Но он не стремился возвращаться к друзьям. Он даже забыл о Софи и её отце. Пьер без дела слонялся по улицам и перекручивал в голове тяжёлый разговор с отцом.

“Никогда я не вернусь к ним, — зарёкся он. — Этим людям не нужно ничего кроме славы да липовой чести. Правильно я поступил одиннадцать лет назад, что ушёл от них.

Образ отца стоял у Пьера перед глазами: гордый, бесчувственный, непробиваемый. Пьер и не представлял, что таким может быть его отец. В детстве он видел Луи де Лоре только добрым и милым папой. Мама мало чем отличалась от супруга. Пьер заметил, что она даже внешне стала походить на отца, словно они не жена и муж, а сестра и брат.

“Кем бы я стал, если бы остался тогда в отчем доме? — пытался представить Пьер. — Изнеженным богатеем, любящим власть, как Анна Ландро, они бы меня не сделали. Но я был бы их копией: человек, ставящим славу и признание на первое место. Нет, существом, который ставит приземлённые ценности выше семьи.”

Пьер не сожалел о том, что совершил несколько лет назад. Все блуждавшие у него сомнения исчезли после этого разговора, он понял, что тогда в детстве поступил правильно. Пьер был рад, что встретил отца, который подтвердил его правоту. Он чувствовал глубокое облегчение, ощущал свободу. Он окончательно разорвал свои связи с прошлым, с семьёй. Стал свободным. Пьер был доволен, что встретился с отцом, и радовался, что не заставил плакать мать.

“Спасибо, дедушка, и на том свете мне помогаешь”, — поблагодарил он Филиппа.

Пьер привалился на парапет моста, опрокинутого через Сену, он всматривался в прохожих. Суета, толкотня — вот что видел Пьер. Каждый, независимо от пола и возраста, был озабочен какими-то жалкими хлопотами, не приносящими ему ничего кроме лишних обязательств и ненужных забот.

“Бедные, — с горечью посочувствовал Пьер. — Хоть один из вас скажет, ложась в постель, как чудесно я провёл день? Я сегодня весь день занимался тем, что действительно мне было нужно, а не навязано кем-то?”

Но никто из проходящих мимо людей, не мог сказать эти слова.

За мостом звучал громкий шум. Двое парней на конях мчались по многолюдным улицам Парижа. Лошади были самые простые, пегие, живущие в сельской местности. Но двое наездников восседали на них словно принцы, оправившиеся на соколиную охоту. Они ловко мчались мимо карет, уверенные в своих силах перепрыгивали через головы людей, и звонко насвистывали друг другу.

Парни схватывали с голов зазевавшихся на тротуарах мужчин шляпы и забрасывали их на деревья. А каждой женщине они из своей сумки бросали по цветку.

“Нет, беру свои слова назад, — с восхищением глядя на двух “разбойников”, сказал Пьер. — Вот они свободны”.

Один из юношей сорвал с головы у Пьера шляпу и бросил другому.

— Эй, Денис, этот болван и ухом не повёл! — крикнул темноволосый наездник.

— Забудь про шляпы, Ричард, смотри лучше, как я перескочу через ту тележку с овощами и их продавца! — заголосил второй, лысый на одну сторону головы.

“Мне послышалось или…?” — не поверил своим ушам Пьер. Он прекрасно знал эти два имени.

— Денис, Ричард! Остановитесь! — закричал Пьер безбашенным хулиганам.

— Кажется, тот соня нас знает, — засмеялся темноволосый.

Лысый крикнул ему:

— А ну его!

Пьер, надрывая голос, закричал:

— Денис, Ричард! Это я! Пьер Лоре!

Юноши пришпорили своих боевых коней и спустились на землю, недоумённо, переглядываясь, молодые люди подошли к Пьеру, не зная верить или сомневаться в словах незнакомца. Они ведь успели позабыть, как выглядел их третий неразлучный друг.

— Ребята, здорово! Как вы похорошели! — улыбаясь, схватил Пьер старых друзей за руки.

========== Глава 6. Старые и новые связи ==========

Двое юношей, Ричард де Чарди и Денис Лаванье, детские друзья Пьера изумлённо разглядывали их бывшего приятеля, который когда-то давно исчез из их жизни. Они уже успели позабыть о Пьере, ведь прошло одиннадцать лет.

Ричард был черноволосым, хорошо сложенным и достаточно высоким юношей. У него росли усы и маленькая бородка. Ричард, как и Пьер, имел аристократическое происхождение. Но руки у него были в мозолях, как у крестьянина, а носил он простую льняную рубаху. Денис, сын сапожника, был в отличие от друга щупловатым парнем. Почему-то волосы на левой стороне головы у него были полностью сбриты. Но это не мешало юноше чувствовать себя уверенно. Носил Денис точно такую же одежду, как и его друг.

— Здравствуй, приятель, — растерянно проговорил Денис и позволил Пьеру пожать ему руку. — Давненько мы тебя не видели! Где ж ты шлялся?

Но Пьер не ответил другу. Он был настолько рад встрече с друзьями, что потерял дар речи.

— Дени, не нападай ты на Пьера, нашли мы друга, а ты ругаешь тут же его! — вступился за старого приятеля Ричард. — Радуйся лучше, что хоть сейчас встретили его.

Ричард сам пожал старому другу руку и обнял его. Он, как и Пьер, был также сильно рад встрече. Ричард смог позабыть о Пьере, но как только его встретил, дружба вновь ожила в его сердце. Денис стоял в стороне от Пьера и Ричарда, но невольно на его лице появилась улыбка.

— Пьер, ты слышал, что твои родители объявили о вознаграждении в полмиллиона франков тому, кто вернёт тебя им? — усмехнулся он. Но в усмешке Дениса не было ни корысти, ни желания осуществить задуманное.

— Да я только от отца иду! — засмеялся Пьер.

— Эх, какая возможность разбогатеть пропала! — умирающе вздохнул Денис.

Прошли долгие года, но трое юношей не ощущали их бега. Их дружба словно бы не кончалась. Денис и Ричард забрасывали Пьера разнообразными вопросами, на которые молодой человек не мог даже ответить: как только он открывал рот, чтобы ответить, тут же слышал другой вопрос. Но с трудом Пьер смог рассказать о своей жизни за эти одиннадцать лет. Ричард с Денисом также рассказали ему о себе.

Ричарду надоела сытая и светская жизнь. Он всегда чувствовал себя связанным цепью. А тот факт, что он незаконнорожденный сын, ещё больше томил Ричарда. Его привлекала тихая, пусть и сложная, но свободная жизнь. В восемнадцать лет юноша заявил матери и приёмному отцу, что хочет жить в деревне.

— И твои родители позволили тебе? — спросил Пьер.

— Сначала они были против. Но потом решили, что если я вижу своё место в деревне, то пусть так будет. Всё равно бы полноправным наследником я стать не смог бы. Пускай наследником станет мой младший брат, а не я.

Ричард год как был женат на молоденькой крестьянке Жанне, девушка ждала от мужа ребёнка.

Ни на что не жаловался он в своей жизни. Единственное, что доставляло ему неудобств, так это то, что закадычный друг Денис жил далеко.

Денис продолжил труд отца, он был простым сапожником. Но работа нисколько не смущала его.

— Да хоть кто-нибудь, кто смотрит на меня косо, попробовал без моей помощи походить по улице. Мигом бы в больницу загремел с мозолями, — важно сказал Денис.

— А как на личной фронте у тебя дела? — поинтересовался Пьер.

— Да никак! Не нужен мне никто! С девушками да детьми сопливыми одна нелепица жить! — поднял Денис гордо нос и положил руки накрест.

Ричард тихо шепнул на ухо Пьеру:

— Дени так говорит, потому что не может найти свою единственную и прекрасную, которую всегда представляет по ночам.

— Я всё слышу, вообще-то говоря! — фыркнул Денис.

Нашедшие друг друга товарищи гуляли по Парижу. Ричард и Денис вели за собой лошадей, что очень не нравилось копытным. Лошади привыкли к скорости, к страсти, к ощущению своей силы. Почти всё время говорил Денис, парень отличался буйностью и необузданностью характера. Он не стеснялся выражений, часто от него можно было услышать дурное словечко.