Алхимики

* * *

Вечером того же дня в питейном заведении «Золотого Гуся» было очень весело. Там пировали старые мастера цехов. Они собрались в харчевню чествовать двух своих товарищей, толстого мясника и маленького портного, которые одновременно получили почетные звания, один — придворного мясника, другой — придворного портного.

Оба виновника торжества важно восседали в конце стола. Остальные мастера всячески льстили им, хотя в душе страстно завидовали обоим счастливчикам.

Эти последние, конечно, превозносили вовсю князя и его двор, а прочие ремесленники, сладко улыбаясь, поддакивали своим неожиданно возвысившимся коллегам. Всем им внешне приходилось примириться с тем, что сами они упустили подходящий момент для собственного возвышения: оставалось надеяться на будущее.

Один только трактирщик оказался откровеннее других; он придвинул свой стул к гостям, сплюнул и небрежно сказал:

— Вы преувеличиваете, почтенные мастера! Наш князь, в сущности, такой же человек, как я и вы.

После смелых слов трактирщика воцарилась жуткая тишина. Мастера смущенно поникли головой, а придворный портной и придворный мясник необычайно походили на индюков, завидевших скотницу, проходящую по двору в красной юбке.

Мясник окинул трактирщика презрительным взглядом и сказал:

— Кто так говорит, — тому, конечно, редко приходилось иметь дело с августейшими особами!

— Совершенно верно, — подтвердил придворный портной.

— Князья появляются на свет Божий точно таким же образом, как и мы, грешные, они так же едят, пьют, спят и умирают. Разве неправда, господа мастера?

Ремесленники ничего не ответили, и только посмотрели на придворного мясника, который был теперь в затруднительном положении.

— Что же, господин придворный мясник? — злорадствовал трактирщик. — Прав я, или неправ?

— Некоторым образом, — сказал тот, озираясь по сторонам, словно ища помощи, — некоторым образом вы правы, однако, некоторым образом вы и не правы.

— Поясните! Я сгораю от любопытства, — заметил трактирщик.

— Ибо, — продолжал мясник, — имеется очень много различий между князьями и простыми смертными… К сожалению, я не могу сейчас припомнить ни одного из них… Но это ведь и так ясно…

— Например, — вмешался придворный портной, которого осенила счастливая мысль, — например, каждый княжеский род имеет своего родового духа…

— Да-да, именно родового духа, — подтвердил мясник, — или, что то же самое, — родоначальницу. В этом преимущество князей перед другими.

— Ну и дурачина! — сказал трактирщик.

Теперь большинство присутствующих перешло на сторону придворного мясника. Почти каждый из них мог рассказать какую-нибудь страшную историю. Перед смертью князя Маврициуса по замку прохаживалась белая дама, ломавшая в отчаянии руки, а в Аммерштадте в предзнаменование смерти одного из членов княжеской семьи всегда появляется черная дама под белым покрывалом. Наш просвещенный трактирщик мог говорить, что ему угодно, — все присутствующие, стараясь перекричать его, с полным убеждением говорили о существовании черной и белой дамы, которых, как это достоверно известно, видели придворные служанки и повара.

— В таком случае, — продолжал трактирщик, — наш князь имеет сразу двух родоначальниц — черную в Аммерштадте и белую в Финкенбурге! Как только эти привидения не вцепились еще друг другу в волоса! Ведь между ними должно быть соперничество!

Цеховые мастера захохотали во все горло. Но придворный портной строго посмотрел вокруг.

— Шутки такого рода неуместны, — сказал он. — К тому же, известно, что настоящая родоначальница существует лишь до тех пор, пока живет хотя бы один из представителей ее дома; а если род угас, то нет больше и родоначальницы.

Цеховые мастера кивнули в знак согласия головой.

— Что же произойдет, — начал опять трактирщик, — если кто-нибудь из представителей княжеской фамилии умрет в нашем городе? Придет ли тогда аммерштадтская родоначальница к нам или появится, как и прежде, в своем замке?

Все начали оживленно обсуждать этот спорный вопрос. Наконец, придворный портной, признанный авторитетом во всем, что касалось привидений, следующим образом разрешил этот спор: родоначальница всегда сопровождает двор, — значит, зимой она находится в Аммерштадте, а летом — в Финкенбурге.

Но трактирщик все еще стоял на своем.

— Если даже предположить, что родовые духи действительно существуют, то это еще нисколько не доказывает, что князья имеют какие-то преимущества перед простыми смертными!

— Ого! — крикнули в один голос придворный мясник и придворный портной.

— Нисколько не доказывает! — повторил трактирщик. — Говорят, что и обыкновенные смертные имеют родовых духов. Во время одного путешествия мне довелось переночевать в одном доме, где показывался иногда дух портного. Он был одет в длиннейший шлафрок, сшитый из лоскутов, которые этот портной при жизни утаивал от своих заказчиков!

Все мастера, даже мясник, громко захохотали и посмотрели на портного, который постарался скрыть досаду и заметил, что все это вполне возможно, Он тоже пережил нечто подобное в одной гостиннице. Там каждую ночь — между винным погребом и колодцем — бегал трактирщик, тяжело пыхтя под тяжестью большого чана. История эта не выдумана: он сам не раз видал это привидение, и сейчас вспомнил даже название постоялого двора, — оно звучит довольно странно: «У Матери Народа»…

Теперь все насмешники оказались на стороне придворного портного. Трактирщик бросил на него яростный взгляд и вышел из комнаты.

Цеховые мастера, как и всегда, когда речь заходила о сверхъестественном, долго не хотели расходиться. Оказалось, что придворный портной знал несчетное количество жутких историй и мог ответить на все вопросы, касающиеся привидений. Слушая его рассказы, не забывали, понятно, и о вине, и когда почтенные ремесленники поднялись, наконец, со своих мест, многие из них чувствовали себя весьма нетвердо на ногах. Так, например, сильно покачивался новоиспеченный придворный портной, который с благодарностью воспользовался любезностью мясника, предложившего ему опереться на его плечо…

Позади старой городской стены находилась улица, на которой имелось всего несколько домов, окруженных садами и огородами. Сюда-то направился мясник со своим другом, во-первых, потому, что это была ближайшая дорога к дому; во-вторых, обоим приятелям захотелось освежить разгоряченные головы, а в этом месте, не защищенном от гор городской стеной, чувствовалось больше прохлады.

Сквозь разорванные облака мерцал узкий серп месяца, а свежий ветер надувал, словно парус, высокий воротник плаща придворного портного, который всей тяжестью повис на руке своего спутника, все еще рассуждая о природе и существе духов вообще и родоначальниц в особенности.

Вдруг послышались чьи-то шаги, и из боковой улочки показалась какая-то темная фигура. Придворный портной и придворный мясник остановились, как по команде. Портной задрожал, словно вспугнутый заяц, и повлек своего спутника в темный угол. В это время из-за туч выглянула луна и осветила неизвестного. Он был закутан в темное одеяние и подпоясан веревкой. Остроконечный капюшон скрывал его лицо.

— С нами крестная сила! — пробормотал придворный портной. — Это — проклятый монах!

— Тише, — шепнул придворный мясник, несмотря на свою силу дрожавший, как осиновый лист. — Прочти молитву, приятель, иначе — мы погибли.

Монах подошел к стене, постоял минутку, прислушался и вдруг быстро взлез на ограду; там он посидел верхом секунды две и затем тихо соскользнул на противоположную сторону.

Едва он исчез, как придворный мясник, невзирая на свою тучность, помчался с такой быстротой, что придворный портной еле-еле поспевал за ним.