Последний натиск на восток. Ч. 2

* * *

— Дева Мария! — мастер Максим осматривал участок рядом со своей будущей мануфактурой. — Это что за городок такой?

— Кузнечный городок, почтенный, — жупан Будимир гордо повел рукой. — Так и назвали.

Огромная поляна, что раскинулась между мануфактурой Лотара и самого Максима, была застроена совершенно одинаковыми избами-пятистенками, из крыш которых торчали печные трубы. Сзади каждой избы был участок земли под огород.

— Тут твои мастера жить будут, и почтенного Лотара мастера тоже, — пояснил жупан. — У меня артель строительная собралась. Одни лес валят, другие на бревно его пилят и шкурят, третьи пазы выбирают, четвертые печи навострились класть. Заводик кирпичный опять же поставили неподалеку. Тут глина неплохая есть.

— Тут же недавно голое поле было! Это за сколько же такую избу строят? — спросил ошеломленный Максим.

— Если сруб, то за день три штуки ставим, — похвалился жупан. — У меня артель большая! Потом кровельщики заходят, там чуть подольше. С ними вместе печники работают. Думаешь, ты один догадался работу между людьми делить?

— Да мои мастера бога за нашего князя молить будут! — восхитился Максим.

— Это не бесплатно, — спустил его на землю жупан.

— Как это? — на лице Максима удивление сменилось пониманием. — Ну да, дома ведь денег стоят.

— Именно! — ткнул пальцем жупан. — А артель, между прочим, моя. Мне людей тоже кормить надо. А дома эти государевы, и земля государева. Будешь из получки у своих четвертак в месяц вычитать и в Приказ Большого Дворца сдавать. Так сама госпожа Любава распорядилась. Это она и придумала, между прочим, и подряд мне на стройку дала.

— Госпожа Любава, значит? — почесал бороду Максим. — И почему я не удивлен? Четвертак в месяц? Немало так-то. У меня лучший мастер четыре рубля в месяц получает. А подмастерья — рубль-полтора. Они у меня люди привычные, им этакая красота ни к чему. Могут они себе сами дома построить?

— Могут, — с людоедской улыбкой ответил жупан. — Но не ближе трех миль отсюда. В этом месте государь все дома лично согласовывает. Столица!

— М-да…, — задумался Максим. — Не поймет народ, бузить начнет. Надо им теперь платить больше. Четвертак? Не обеднею! Надо только придумать, как эти денежки вернуть. А то тут четвертак, там полтина! Так и по миру пойти недолго.

— Тут у нас, почтенный Максим, дикие места, — усмехнулся жупан. — Людишки до сих пор лес валят и в теплый пепел зерно бросают. Так и сеются, как мы лет десять назад. Дремучий тут народ. Ни жаток, ни грабель твоих не знают, ни лопат добрых. А на севере ляхи. Там все еще хуже. У тебя мануфактура в три смены работать будет.

— Чем они платить-то будут? — уныло спросил Максим. — Лесовики ведь нищие.

— Мех есть, зверя бьют, рыбу ловят, научились пчел в колодах водить, — пожал плечами жупан. — Тут тоже понемногу жизнь меняется. Мы сюда в прошлом году скотину привели из степей. Лет восемь-десять, и здесь все точно так же будет, как вокруг Новгорода.

— Слышал я, сюда скоро много народа оттуда придет, — ответил ему Максим. — Все деревни на день пути от старой столицы опустеют. Война будет. Землепашцев многих на новые земли выведут, а старые веси вокруг Новгорода и Солеграда бросят до поры. Их франки все равно разорят.

— Семь тысяч семей пригонят, — усмехнулся Будимир. — Мы народ со стройки городских стен сняли, и веси одну за другой ставим. Они пустые пока, там одни старосты живут. Людей скоро ждем. Они по теплу сюда двинут. Ты через год эти места и вовсе не узнаешь. Тут ногу поставить негде будет.

— Да, не мелочится государь, — удивленно протянул Максим. — До сих пор не верю, что так все повернулось. Ведь совсем молодым парнем его помню. А ты посмотри, что он за эти годы наворотил! Тысячи людей по одному его слову насиженные места бросают и в дальние земли идут.

— Сам дивлюсь иногда, — пожал плечами жупан. — Видно сами боги ему шепчут. У нас здесь места глухие. Народец до того темный, что начал истуканов ставить с усами и без бороды. Представляешь? Тут, у города, жизнь ключом бьет, а отъедешь на три мили в сторону, а там то же самое, что и сотню лет назад было. Не меняется ничего. Болото болотом! Может, и переменится все, наконец.

— Переменится, дай время, — согласно качнул головой Максим. — Я ведь тут самый первый кузнец из пришлых. Я ведь помню, как все начиналось.

Максим посмотрел вдаль, туда, где в миле от этого места, на высоту трех человеческих ростов поднялись недостроенные стены княжеского замка. Второй пояс городской стены выложен всего на два локтя, зато кое-какие здания были почти закончены. Княжеский дворец, например, главный корпус Университета и здание Тайного Приказа. Оно даже отсюда пугало своими окошками, забранными железными прутьями. Псы государевы будут первыми, кто придет жить в новую столицу. И Максим, осенив себя крестным знамением, отвернулся в сторону своей новой мануфактуры. Ее вид нравился ему гораздо больше.

Глава 32