Колесница Джагарнаута

— Все прыгнули — прыгнула и черепаха! Густой, жирный слой копоти покрыл твои мозги, хозяин, — сказал Аббас Кули.

Лицо Али Алескера перекосилось. Контрабандист заговорил смело, слишком смело. Контрабандист ощутил силу. Если Аббас Кули отказывает ему, могущественному хорасанскому владетелю и вельможе, даже во внешних знаках уважения, дела плохи, очень плохи. Аббас Кули очень давно связан с Али Алескером, многие годы. Али Алескер фактически хозяин Аббаса Кули и его шайки. Никогда Аббас Кули не унижался до подхалимства и угодничества, но чтобы разговаривать таким тоном!

— Вы струсили, хозяин. Вы до сих пор заставляли нас ползать, раздирая острыми камнями брюхо… скакать верхом, стрелять в советских пограничников, а сами плели свою паутину и насасывались кровью. И теперь, хозяин, вы похожи на джинна, вставшего без савана из могилы. Посмотрите на себя, не терзает ли вас злой дух, не тянет ли он вас самого в могилу. Хэ, вот скажет слово господин Сахиб Джелял, и… палец у нас не дрогнет нажать на спуск… — И, повертев указательным пальцем перед лицом помещика, он приставил его к среднему, засунул в рот.

Тишину разрезал протяжный, глухой свист. Тотчас же в открытых дверях и распахнутом венецианском окне появились барашковые шапки, заблестели в желтом лунном свете дула ружей, послышалось шарканье многих постолов — мягких сапожков. Али Алескер смог только выдавить из груди:

— Откуда столько?

— Борода есть и у козла, — усмехнулся Аббас Кули, — усы есть и у кошки. Но вы никогда не спрашивали, хозяин, сколько людей ишачит на вас, сколько подставляет свою башку под пули ради того, чтобы краны и туманы звенели в вашей суме, хозяин. Но дни идут, и время удовольствий проходит, подобно ветерку. Весь астан — крестьяне, и пастухи, и кочевники-джемшиды, и бербери, и туркмены гнули перед Али Алескером спины. А Али Алескер лежал сытым волом, развлекаясь праздной болтовней и наращивая жир. Пришло время поговорить.

— Ничего, вернется генерал — посмотрим, — зашипел хозяин. — Покажет фон Клюгге вам сытого вола. Заскрежещете зубами — посыпятся осколки… а от скрежета зубовного сытыми не будете. А винтовки и угрозы что? У немцев тоже винтовки. У немцев пулеметы. Вы пойдете на пулеметы? Никогда не поверю. Превратите светлый день жизни в черную ночь могилы? Нет.

— Довольно, — поднялся Сахиб Джелял. — Когда мерещится выгода, человек делает себя ее рабом. Господин Али Алескер, мы гости, вы хозяин. Изведавший сладость гостеприимства обязан вечной благодарностью хозяину дома, но не другим гостям. — Он повернулся, огромный, спокойный, к Аббасу Кули: — Чтоб ничего не случилось с хозяином! Я знаю ваших кочакчей — они хорошие люди, но бандиты. И правил вежливости не соблюдают. Оградите от них хозяина и женщин этого дома. Ну, а самое главное: генерал не должен вернуться в Баге Багу. Пошлите людей на дорогу. Я не желаю, чтобы кровь снова пролилась здесь.

Луна побледнела в лучах восхода. Отблески рассвета озарили Бархатную гостиную.

Набросив на себя несколько одеял, лежал лицом к потолку хозяин Баге Багу господин Али Алескер. Его знобило. В сентябре в пустыне Дэшт-и-Лутт уже прохладно по ночам. Тяжелые туманы ползут с речки Кешефруд. Али Алескера знобило бы еще больше, если б он мог окинуть взглядом окружающую парк степь.

Вместе с кешефрудским, желтоватым, тяжелым туманом ползли к ограде тени, много теней.

А хозяин Баге Багу корчился под одеялами. Губы его шевелились:

— Базар мой разграблен. Доходы мои пропали… Но вы, хитрецы, еще пожалеете, что родились на свет.