Вниз по темной реке

ГЛАВА 17

Проснувшись в субботу утром, я обнаружил, что кровать Гарри заправлена, вчерашняя его рубашка свисает с крючка на стене, а сам Гарри уже ушел в госпиталь. Позавтракав бутербродом и кофе, я двинулся к Темзе.

Склады Террингтона были процветающим предприятием: стены из добротного красного кирпича, множество окон. Спросив бригадира о букве «Т» на днище плашкоута, я получил ответ, что лодки в их компании помечаются иначе. Он показал мне маленькие латунные бирки, прикрученные к левому борту. Ни бирки, ни отверстий от шурупов я на нашем вещественном доказательстве не обнаружил, да и лодки у Террингтона были в гораздо лучшем состоянии.

Плашкоуты Престона оказались чуть больше; банок в них было пять, а не четыре, как в нашем случае.

На всякий пожарный я посетил верфь «Желтой звезды», но и там лодки клеймили совсем иначе — цифрами, вырезанными на носу. Если убийство Роуз и было связано с одной из этих компаний, то лодка эту гипотезу не подтверждала.

Я провел еще несколько часов на берегу, проверив пару соседних доков, однако пользы из прогулки не извлек. По всей видимости, плашкоут принадлежал частному лодочнику, работающему на сдельной оплате, и версия с колье снова начала представляться мне самой очевидной. Тем не менее, придется на днях пройтись и по противоположному берегу, чтобы окончательно прояснить вопрос.

В четвертом часу мне захотелось поесть и почитать газету. Найдя ближайший паб, я перекусил и полмили до госпиталя прошел уже в темноте.

Джеймса не было, а в его кресле восседал Гарри, углубившийся в толстенный том. Пришлось напомнить ему, что ужинаем мы у Белинды и опаздывать негоже.

Парнишка недовольно поднялся и накинул пальто.

— Зачем мне туда идти? Только вам помешаю. Лучше бы я остался здесь и…

— Белинда хочет с тобой познакомиться, — перебил я.

— С чего бы это?

— Такой она человек. Не переживай. Бел тебе понравится куда больше, чем я. И хватит причитать. Тебе нужно поесть, и, скорее всего, от ужина ты будешь в восторге. Буду очень обязан, если ты проявишь вежливость — Белинда старалась.

Гарри, закатив глаза, выразительно промолчал. Всю дорогу до Белгравии он мрачно тащился у меня в кильватере.

Белинда сама впустила нас в дом. Приветствие Гарри пробурчал сквозь зубы, но Бел не обиделась. Напротив, похоже, сочла его очаровательным парнем, и уже через пару минут он начал потихоньку оттаивать. К тому времени, когда мы сели за стол, мой подопечный вел себя вполне пристойно.

Наряд любимой привел бы в восхищение любого мужчину — что уж говорить о пятнадцатилетием подростке. Шелка оливкового оттенка придавали ее лицу нежное тепло, подчеркивая глубокую зелень глаз. Белинда расспрашивала Гарри, понравился ли ему Лондон, успел ли он посетить хотя бы один музей, нравится ли ему работа в госпитале… Интерес Белинды был неподдельным — все-таки писательница, — и мальчик вскоре поддался ее чарам. Наконец она решила узнать, что Гарри сейчас читает.

— В основном те книги, что нахожу в кабинете доктора Эверетта, — тут же оживился парнишка. — Только что начал замечательный трактат одного врача — Карпентера.

— Ты об Уильяме Карпентере, физиологе?

Я едва ли не злорадно наблюдал, как Гарри уронил вилку. Он тут же подхватил прибор и, покраснев, бросил на меня подозрительный взгляд. Я развел руками.

— Мы с ним дружим, — продолжила Белинда, словно не заметив разыгранной нами сценки. — Наверное, ты захочешь познакомиться с Уильямом?

— О… — пробормотал Гарри. — Я, конечно… но мне сначала нужно дочитать его книгу. Она ведь довольно сложная.

— Ну, он и сам человек непростой. — У Белинды на щеках образовались ямочки. — А что тебе еще нравится кроме научных трудов?

— Люблю романы! — воскликнул мальчик и поспешно добавил извиняющимся тоном: — Только, боюсь, ваших пока не читал.

— Ничего страшного, Гарри. А каких авторов ты предпочитаешь?

— Уилки Коллинза, например. «Лунный камень» — одна из моих любимых книг.

Белинда улыбнулась, и глаза Гарри расширились от удивления.

— Вы и его знаете?

— Нас познакомил художник Генри Чарльз Брэндлинг — друг моего отца. Генри в свое время сопровождал мистера Коллинза в путешествии по Корнуоллу.

Гарри откинулся в кресле с отвалившейся челюстью. Поражение его было неоспоримым.

— После ужина покажу тебе мою библиотеку. Можешь взять все, что понравится, правда, есть несколько исключений.

— О, благодарю вас, — немного скованно произнес Гарри и попытался переключиться на рыбу, двигавшуюся под его вилкой, словно живая.

— А ты где был сегодня? — спросила меня Белинда.

— Так, бегал туда-сюда.

Мой уклончивый ответ заставил ее нахмуриться, и она снова повернулась к Гарри.

— Темзу уже видел?

— Да, в четверг. — Он бросил попытки прикончить рыбу и отложил приборы. — По-моему, неприятное зрелище. Кстати, я задумался о названии. Было такое средневековое словечко — «темиз». Означает — «темный». А кельты называли реку «Тамезас». — Гарри метнул на меня слегка строптивый взгляд и снова перевел глаза на Белинду. — Слова — интересная штука. Любопытно, как они переходят из одного языка в другой.

— Между прочим, «тамас» на санскрите означало «тьма», — поддержала его Белинда, положив приборы на тарелку. — Иногда это слово переводят как «безразличие», и это значение представляется мне более подходящим. Мне Темза всегда казалась холодной и безразличной к людским страданиям.

— Темза — река, а не человек, — возразил я.

— А я воспринимаю ее как человека, — сказала Белинда. — Темза — такая же обитательница города, как и мы с вами.

— А что такое город? — добавил Гарри. — Город — это его жители.

— Он с нами сердцем говорит… — улыбнулась Белинда.

— …и сердце речь его родит, — закончил Гарри.

— Это из «Кариолана» Уильяма Шекспира, — пояснила Белинда.

— Конечно, конечно, — проворчал я.