Добрым словом и пистолетом

Саэрос говорил долго, и за это время Тингол успел и прочитать записку на нескольких листах, и изучить длинный список — не поименный даже, поименный вышел бы листов на сорок, и их с Маблунгом рапорта. Потом взял со стола авторучку и размашисто написал что-то поперек первой, почеркал во втором, а потом, авторучку отложив, методично и мелко порвал оба рапорта и ссыпал клочки куда-то себе под ноги — в не видимую за столешницей мусорную корзину. Убрал бумаги в папку и отправил ее по рукам обратно.

Распинающийся возле своих графиков Саэрос уже сделал несколько раздраженных пауз и наконец поинтересовался:

— Я не мешаю?

— Ну что ты, — безмятежно ответил Тингол и сцепил на животе руки.

Отвлекшиеся на манипуляции слушатели бросили переглядываться, а Белег, быстро просмотрев почерканное, вложил вместо уничтоженного заготовленные дубликаты. Папку пока оставил при себе.

После Саэроса говорил два дня назад вернувшийся из поездки в Нарготронд Галадон. Запрет для членов королевской семьи официально встречаться со втородомцами на их территориях Тингол отказался снимать, даже когда поставил племянника во главе Посольского управления. Это было неудобно, это было неумно, но это было последовательно. В результате на последнюю встречу лордов голодрим Галадон как бы и не ехал, а просто вместе сыновьями и невесткой навещал родича своего Ородрета по его же приглашению — подобно тому как сам Нарготронд как бы и не принимал участия в голодримском Союзе.

Кроме содержимого той серой папки Белег для совещания ничего отдельно не готовил: материалы разведки были заранее переданы в соответствующие ведомства и включены в их доклады, поэтому они с Ордилем только слушали, да Ордиль иногда давал уточняющие комментарии. Но когда договорил Галадон, за ним глава Медицинского управления и Подуправления дел призрения, и стало понятно, что больше выступать некому, Гилрэс покосился на Белега и уточнил:

— Разве мы все обсудили?

— Да, — присоединился командующий Границей, — что с отрядом наших наблюдателей, что с добровольцами? Списки собирались в частях и передавались прямо в разведку.

— С ними нужно еще поработать, — небрежно махнул Тингол. — А то по этим вашим спискам набирается не добровольческий отряд, а экспедиционный корпус.

— Так и есть, — с горячностью подтвердил Гилрэс. — Я возражаю! И офицеров от капитана и выше отпускать запретил. Но ведь все равно! Только в регулярных частях под тысячу рапортов — кто из-за родни на той стороне, кто-то вбил в голову, что обязан поучаствовать. Может просто свернуть все, а, Элу? Отправить, как думали изначально, пять-шесть-десять или сколько там надо офицеров разведки, и пусть они наблюдают сколько заблагорассудится. А, господин полковник? — и он посмотрел на Белега.

— Хорошая мысль, — за него ответил Тингол и сгреб перед собой бумаги в подобие стопки. — Подумаем и обговорим еще разок. Завтра? Нет, лучше послезавтра, завтра смотр… Ну решим. Обсудим с учетом доработки предложенного плана, — Тингол невозмутимо указал на лежащую перед Белегом серую папку. — А сейчас предлагаю закончить.

Через пять минут все, включая вопросительно взглянувшего напоследок Ордиля и явно хотевшего задержаться Гилрэса, вышли, оставив в зале Малого совета только Тингола, Белега, сходившего запереть двери Маблунга и с непроницаемым видом копающегося в своих бумагах Саэроса.

— Вы себя к кому отнесли? — помолчав и поулыбавшись в потолок, спросил наконец Тингол. — К тем, у кого родня? Или к тем, кого совесть обязывает поучаствовать?

— Я расписал, почему мне нужно наблюдать лично.

— Да я видел, видел… — Тингол сделал ленивый жест, и Белег снова запустил по столешнице свою папку. Снова зашелестела бумага. — С чем-то даже согласен. Со многим. Кроме того, что начальнику разведки обязательно самолично совать голову под пули и снаряды.

— Не в первый раз.

— Так не в такую же мясорубку, — легко отмахнулся Тингол. — Нет. Даже не доказывай ничего — не пущу.

— Но кого-то другого отпустишь?

— Вот только не надо передергивать!

— Элу!..

— Что «Элу»? Ты вот, — он извернулся в кресле, через спинку посмотрел на Маблунга, смерил его веселым взглядом, — тоже отколол. Вот прямо так, прямо в этом мундире и отправляйся. Еще саблю парадную возьми — и вперед, в атаку! Нет, я все понимаю: надоело сидеть в Менегроте, все это слышали, и не по разу! Но давайте тогда учения какие-нибудь проведем? Или парадный смотр. В конце концов, большую охоту устроим… Может, появятся еще какие-нибудь свежие мысли — только без самоубийственного геройства под началом голодримских князьков.

Тингол бросил записку обратно в раскрытую папку, а рапорта на этот раз рвать не стал, небрежно сдвинул в сторону.

— Так. А ты? — он посмотрел на шустро перебирающего свои справки Саэроса. — Ты что сидишь? Тоже вдруг захотелось повоевать? Тоже такую писульку накропал?

— Я уже настолько похож на сумасшедшего?.. — не поднимая глаз, поинтересовался Саэрос.

— А-а… Славно. Короче! Вы пошутили, я посмеялся. С добровольцами глупо получилось, согласен, но ничего — перебьются, отпускать под две тысячи штыков ради мук чьей-то совести я не позволю. Сейчас подумаю, как все это ловчее повернуть. Так что дел у всех полно, а потому — проваливайте.

Белег остался сидеть, Саэрос тоже, Маблунг подобрался и выжидающе водил взглядом, зато Тингол вдруг резко подскочил и, пнув в сторону кресло, прошелся от стены к стене.

— Нет, вот что уперлись-то? На ровном месте! Ты-то чего закусился, а?! Тебе другой работы нет? Вроде на скучную жизнь никогда не жаловался! Послать некого? Не верю! Или что? Голодрим твои разлюбезные сами не разберутся, как им головы свернуть?! Или обязательно за компанию нужно? Или тебе покойнее?!..

Белег поднял голову, Тингол осекся, всплеснул руками и вот тут уже, повернувшись к Маблунгу, шагнув к Маблунгу, разорался на него от всей души:

— А ты! ты что расселся?! Тебя-то куда несет?! Ты когда последний раз из города выезжал, а?! Ты еще помнишь, как стрелять полагается?!..

Маблунг сначала недоуменно мигал, глядя снизу вверх, потом тоже взвился на ноги, опрокинул за собой кресло, зашумел в ответ, и вот они оба уже толкались, махали руками и даже пару раз пихнули друг друга в грудь. Наконец поднялся Белег.

— Не подпишешь этот рапорт, будет другой.

Несмотря на шум, его услышали. Тингол выпустил отворот на мундире Маблунга, обернулся. Саэрос тоже мгновенно поднялся.

— Да-а-а? Друго-о-ой? Другой рапорт мне? Угрожаешь, значит? Пугаешь! А давай! Неси! Все несите! Всем Менегротом, всем Дориатом пишите, несите и катитесь ко всем тварям! Всем всё подпишу!

Он в сердцах схватил со стола пачку чистой бумаги и метнул ее к потолку — листы с громким шелестом посыпались во все стороны; развернулся, пихнул опять подвернувшееся на дороге кресло — оно снова закачалось, но теперь все-таки хлопнулось на спинку — дернул дверь и вышел в приемную. Вырванная со щепками щеколда беззвучно упала на ковер, а сама дверь захлопнулась с таким грохотом, что из-под притолоки что-то мелко посыпалось; створка распахнулась снова и еще раз с силой ударилась о стену. Из приемной раздался чей-то перепуганный вскрик, а невидимый уже Тингол, громыхая сапогами и, похоже, роняя на пути какие-то то ли стулья, то ли тумбочки, прокричал:

— …подохнете — не возвращайтесь!

Маблунг, пунцовый и взлохмаченный, посмотрел ему вслед, кое-как одернул мундир и, переведя дух, укоризненно взглянул на Белега.

— Правда, чего ты закусился — так-то?

Белег промолчал. Саэрос — на удивление — тоже.

***23 часа 28 минут

По существу, когда сели уже и скомкали всколыхнувшиеся было споры и взаимные поддевки, Нолмэндил начал с того же, что перед этим пересказал Белегу и Турину в полумраке «Глаурунга».

— …в среде наугрим ничего не всплывало. Никаких осмысленных намеков, косвенных признаний, случайных свидетельств. Разговоров, разумеется, много, но это не те разговоры. В Белегосте и в Ногроде тоже много что говорят, но больше о будущем, чем о прошедшем. У нас нет ни одной стоящей зацепки по наугрим. У вас — я знаю, наши источники частично совпадают — тоже.

— Выгораживаете последних своих союзников? — заметил Орофер.

Он, еще более потускневший за эти дни, помявшийся и даже как будто растерянный, на появление Белега с Турином отреагировал сдержанно, но все же с едва различимым облегчением, возможно даже — с какой-то затаенной надеждой. Ничего детально расспрашивать не стал, ограничившись вопросами общими, а больше взглядами.

Зал Малого совета они заняли вдевятером. Орофер пришел предпоследним — у него в кабинете, как уже известно стало, образовался своего рода оперативный штаб по наведению порядка в городе. Назначенный все-таки «и.о. коменданта» Марондир, Руиндис, армейские чины, городские чиновники, полковник Вальвэн, доктор Игливин и другие сновали там туда-сюда, принося новости, планы и прогнозы по тушению пожара, по состоянию раненых, по беспорядкам в городе и в Квартале, по задержанным, пострадавшим, по организованному лагерю и потянувшимся к выездам из города ручейкам тех, кто в панике хочет из города выехать… Похоже было, штаб этот несколько подменил собой первоначальную группу расследования.

Все это коротко пересказали уже ждавший внутри Эльмо и немного отошедший от своего тихого бешенства Саэрос. Пришли Галадон и Галадриэль, следом — Орофер. Последним почти прибежал заранее окаменевший лицом Ордиль, и на этот раз явно собирался высказать что-то Белегу, но, не начав еще, открыв только рот, разглядел Нолмэндила — тот улыбнулся приветливо и спокойно, то ли и правда не воспользовавшись шансом на издевку, то ли завернув ее слишком глубоко. Поэтому или нет, но и Ордиль только запнулся, говорить ничего не стал, зато Белега одарил взглядом, полным уже нескрываемой ярости.

— Полагаете, это имеет смысл? — Нолмэндил не стал напрямую спорить. — К тому же принцесса Галадриэль, — он сделал паузу и чуть наклонил голову, — может эту информацию подтвердить хотя бы отчасти. Если, конечно, у нее есть такие цели.

Галадриэль — по-прежнему в глухом черном платье, по-прежнему с распущенными своими волосами — сидела от него через стол и рассматривала с откровенным любопытством, но пока ничего не говорила, только медленно покручивала на пальце одинокое обручальное кольцо.

— Мы ведь раньше встречались? — не сразу спросила вместо ответа.

— Разумеется.

— Но вот где?..

— Буду удивлен, если вы вспомните.

— Тогда я особенно постараюсь это сделать.

На это собрание узкого круга посвященных, кроме нее с ее обтекаемой пока ролью то ли советницы, то ли посредницы; кроме главы Посольского управления Галадона; кроме Ордиля, без которого все равно ничего на перспективу решить было нельзя, — на собрание следовало позвать еще и Берена, и Лютиэн. Но принцесса вместе с Диором, вместе с Келеборном была сейчас за рекой — там где в стороне от Заречья обустраивали временный лагерь погорельцев и где оказывали им помощь. Решение поехать было отчасти рискованное, но со всех сторон разумное, а потому, как сказал Эльмо, никто не нашел убедительных доводов против, а доводы неубедительные Лютиэн слушать не стала. Берена оперативно вызвонить бы тоже не удалось: со своими толгаленцами он был сейчас где-то в районе Квартала. Острая фаза столкновений там приостановилась, стрельба поутихла, и пока через баррикады и заслоны шли не слишком успешные переговоры. Галадон как раз и вернулся в изрядно опустевший дворец обсудить текущую обстановку, а Берен остался там — вместе с командующими округом, городским гарнизоном и внутренними войсками. Вызывать еще и их, а тем более кого-то из высших армейских по общему молчаливому согласию пока не стали.