Добрым словом и пистолетом

— Кто это?

— Это Маурмэ. Некогда мой ученик, недолгое время — терапевт, а ныне — младший административный регистратор нашего Медицинского управления. Не вдавайтесь в подробности. Выдающимся врачом ему, к сожалению, не быть, но, поверьте, такая работа тоже нужна, и он ее выполняет добросовестно.

— Вы ему что же, консервную банку вскрыли? Для сверхурочных поручений?

— Не так грубо, господин Турамбар. Я был максимально деликатен, и Маурмэ совершенно не страдает от моего вмешательства и — пусть, назовем это так — от ответственности за свои сверхурочные поручения. Хотя не спорю — не буду отрицать неэтичность такого воздействия.

— У нас не так много времени, — бесстрастно напомнил Адвэллион.

— Да-да, спасибо, коллега… Но мы беседуем. Пытаемся услышать друг друга и прийти к общему пониманию. Это затраченного времени однозначно стоит.

— Что, хотите на пальцах убедить, будто укокошили кучу народу ради какой-то цели? А что вам мое убеждение?

— Я попытаюсь пояснить. И тогда мы перейдем к главному.

— Дайте-ка угадаю: у вас самих от ваших чокнутых мозги поплыли, вы от морготовой силы перетрусили и решили к нему переметнуться, а в качестве входного билета надо вручить подарок.

— Это… причудливая версия. Но нет, господин Турамбар. Наоборот. Мелькор — страшная, калечащая сила. Она враждебна самой сути Арды и терзает ее одним своим присутствием. Я выбрал противостоять Мелькору задолго до нашего с вами знакомства — и никогда от своего выбора не отступлюсь. Дориат — тоже мой выбор. Мой дом, мои друзья, пациенты — моя семья. И так вышло, что все это оказалось перед угрозой неизбежной и страшной гибели. Понимаете, господин Турамбар?

— Э-э-э…

— Хорошо, хорошо… Если начать с начала, то вышло так, что Ее Величество — Мелиан, прости меня, я говорю как есть — отнеслась к своему долгу очень необязательно. Легкомысленно. Оставляю в стороне иные последствия, получилось то, что получилось, и не мне здесь судить, но мне выпало занять место… назовем это так: охранителя.

Мелиан на банкетке если и слушала, то делала это с тем же безучастным отстраненным видом.

— Мы достигли понимания и сосуществовали бесконфликтно, в чем-то друг другу помогали — тем более это было в интересах нас обоих. Но когда несколько лет назад произошли известные вам события, Мелиан, а вернее, Лютиэн потребовалась помощь. Не совсем моя, но я выступил посредником и получил взамен некое обещание…

— Королева, это вы рассказали? Рассказали о планах Элу?

— Да, — Мелиан ответила сразу, — горсть слов в обмен на судьбу. Это не казалось ценой. Это не казалось важным, — она все-таки подняла голову, посмотрела на Белега бездонным черным взглядом: — Я обрадовалась и поделилась охотно: Элу наконец-то готов был проявить здравомыслие.

— …и вот тут мы принципиально не сходимся! Его Величество задумал большую глупость — я бы даже сказал, преступную. Своей опрометчивостью он уже поставил Дориат на грань гибели — не завтра, нет, через пять, десять, может больше лет. Но Рок уже навис. А переговоры с Изгнанниками, их Рок, возвращение им Сильмарилла — это крах. Неизбежный. В последнюю войну Дориат уцелел, оставшись в стороне, но в таком союзе либо сам выступил бы навстречу гибели, либо стал бы первой целью нового удара. Сильмарилл бы снова канул во тьму, и с ним канула бы надежда. А это очень страшно: утратить свет, утратить надежду… Да, вероятно, тогда бы пришла и помощь. Но цена ее — боль, страдания и гибель. Понимаете? Вы ведь видели весь ужас Нирнаэт, Белег. Смерть одного Эрухини — ужасна, мучительно просто видеть, как душу вырывает из тела, но тысячи? сотни тысяч? И это был бы крах не только Дориата, не только Белерианда — самого Замысла…

— …и лучший выход нашелся — проломить королю чердак…

— О, нет. Первоначальный план был немного более громоздок, но менее трагичен: умереть пришлось бы мастеру Фрару и мастеру Англазару, король должен был очнуться рядом с мертвым гномом и с пустой шкатулкой. Дальше… Дальше бы все очень запуталось, а подозрительность Его Величества подпиталась щедро.

— Что ж помешало-то?

— Не могу сказать наверняка, господин Турамбар. Вероятно, влияние Мелиан, хоть она и отрицает его — был какой-то барьер. К сожалению, назовем так: отвлечь Его Величество у меня не вышло, он вспомнил бы потом произошедшее… Пришлось прибегнуть к крайнему варианту.

— А гномы? Их-то куда столько?

— Вас интересуют мелкие технические детали? Извольте: мало кто из мастеров золотых дел достаточно мне знаком, а вот мастер Фрар в бытность работником Артели страдал некоторыми болезнями и обращался за медицинской помощью в нашу дворцовую службу. После своей конфузии он нуждался финансово, поэтому на контакт с коллегой Адвэллионом пошел охотно и от небольшой помощи не отказался. А на предложение посодействовать реабилитации в Артели непосредственно через Его Величество отозвался с большим энтузиазмом.

— То есть вы просто-напросто прикормили забойного кабанчика? Держали его под рукой и ждали оказии?..

— В вашем изложении это звучит довольно грубо, но, признаю, можно повернуть и так… Ее Величество подсказала, чем руководствовался Его Величество в выборе мастеров, и у нас было время подготовиться.

— Пф-ф, если король решился на обмен, он мог лавочку с мастерами и прикрыть вовсе!

— Наоборот. Это, должен признать, была хорошая завеса для его плана. Оставалось только ждать момента, а тот послужил, назовем так, сигналом…

— …и пока ждали, заодно кончили зареченского барыгу?

— О ком вы? Ах да, господин Хуртиль… Не самый чистоплотный был человек…

— Дерьмо.

Игливин озадаченно мигнул.

— Может, не до такой степени…

— Почему вы не сказали? — Белег перебил, обратился к Мелиан. — Элу, Лютиэн? Кому угодно?

— Тебе не понять. Даже если бы у тебя был ребенок, тебе все равно меня не понять. Никому не понять…

— К сожалению, — пояснил Игливин, — на определенной стадии подготовки мне пришлось убедить Ее Величество не вмешиваться. Пришлось дать обещание: в противном случае их с принцессой безвозвратное расставание произошло бы раньше естественного срока.

— И что, — переварив, спросил Турин, — пошли бы на это? Вы же… вы же это… наверняка первый ее на руки взяли…

Тут лицо у Игливина сделалось совсем печальным и почти таким же отрешенным, как у королевы — он тоже прислушался к чему-то внутри себя и ответил не сразу.

— Я очень рад, что Ее Величество не стала испытывать мою решимость…

Снаружи в темный танцевальный зал не долетало ни звука: никто не ходил по пустым покоям, дамы, видимо, ушли следом за принцессами, а командир гвардии на входе вряд ли впустит посторонних — его же просили не мешать… Если только сам пойдет проверить.

— Почему не пытались влиять? — спросил Белег. — Прямо или исподволь.

— Я пытался, Белег. Я пытался все эти годы — осторожно и деликатно, но в прежних условиях этого было недостаточно. А открыться… Вы же понимаете, к чему бы это привело. К тому, что столько лет останавливало даже Ее Величество: маленькие недомолвки имеют большие последствия. Но даже это не главное… Понимаете, переговоры, Сильмарилл — это уже финальная стадия того, к чему все шло очень давно. Опрометчивость Элу Тингола началась не этой весной и не двадцать лет назад. Он оказался слишком одарен и потому слишком любим, его ошибки стали ошибками очень многих. Целый народ остался там, где ему нельзя было оставаться, просто потому что Элу Тингол свернул не туда. Очень многое пошло бы иначе, не задержись он на той своей прогулке. Впрочем, не подумайте, вины Мелиан я не умаляю: ее вина не меньше, даже больше — она как раз понимала, каковы будут последствия, она из личных устремлений пренебрегла долгом. Вы согласны со мной, Белег?

— Что дальше.

— Дальше? Имеете в виду, что будет потом? После того, как вековые связи между народами нарушены, а угроза ширится по рубежам? Конечно, в такой ситуации нужно просить о помощи…

— Пф-ф, хотите сказать, с какого-то перепугу позвонить за океан? А оттуда не могут вызваться сами? Пока ангбандские полки не двинулись…

— Увы, господин Турамбар. Помощь такого рода приходит лишь к тем, кто искренне просит о ней. Это не акт унижения, нет. Просто нельзя спасти кого-то силой. Это уже не будет спасением. Мы не можем принуждать Эрухини — только присматривать, направлять, ждать их зова. Вы должны прийти сами. Я осознаю, что уже переступил дозволенные границы и отвечу за это, но… Но ангбандских полков пока можете не опасаться — Ангбанд еще не готов ударить всей силой. Еще нет.

Турин закатил глаза и шумно выдохнул.

— Мне кажется, кто-то из нас бредит! Белег, скажи ты! скажи наконец что-нибудь! Отомри!

— Повторю: что дальше.

— Да-да… Белег, мы добрались до главного. Дело в том, что мы с доктором Адвэллионом оказались в неожиданном затруднении. Мы должны были приступить к реализации следующего этапа нашего плана еще некоторое время назад, но возникло препятствие. Сильмарилл. Вы случайно не знаете, где он?

Турин открыл рот, закрыл, снова открыл и осторожно посмеялся.

— Вы… вы что же… продолбали свой трофей?

— Не уверен в формулировке, но, видимо, да. Сильмарилл загадочно исчез оттуда, где я его оставил. Признаться, я не вижу подтверждений, но все еще думаю на вас, Белег, — он сделал паузу, подождал реакции, не дождался и продолжил: — Это было бы крайне огорчительно, но объяснимо в свете вашего стремительного отъезда на Амон-Эреб. И-и-и… стало менее объяснимо после возвращения. Развейте же мои подозрения.

— Развеиваю.

— Может быть, вам нужно немного подумать и ответить еще раз?

— Сильмарилл, — вмешался вдруг безмолвно слушавший все это время Адвэллион — заговорил негромко, но отчетливым резковатым тоном и так же резко посмотрел на Белега — пристально и хватко, словно хотел взглядом удержать; может, так оно и было — Белег повел плечами и снова ощутил секундную скованность. — Сильмарилл — не семейная безделушка. Не красивая диковинка, чтоб носить по праздникам. Это материя высшего порядка. Считайте, в детские руки попало то, что отдаленно похоже на игрушку. Но игрушкой не является.

— Поэтому лучшая идея — у детишек ее отобрать?

— Сидите спокойно. Нет, не отобрать. Это не вещь, которой можно завладеть силой. Заполучить — да. Заслужить, получить в дар. Но не забрать. Иначе благо обернется злом.

— Пф-ф, наверное, поэтому король перед смертью с почтением отдал вам его?

— Нет, господин Турамбар, — ответил Игливин, — Сильмарилл пришлось забрать, но именно поэтому мы не оставили его у себя даже на время. Он должен быть отдан добровольно. Это действительно тонкая материя, ее долго и излишне объяснять, но вы только что высказали несколько саркастичную, а в общем-то верную мысль: он должен послужить входным билетом.

— Для кого?

— О, есть очень подходящая кандидатура. Буквально примиряющая. Но видите — все застопорилось из-за исчезновения самого Сильмарилла. Так мне повторить свой вопрос: Белег, вы не знаете, где он?