Добрым словом и пистолетом

Повисшая тишина обозначила общие раздумья, но они длились недолго — всадив кулаками по столу, взорвался Турин.

— Да сколько можно-то! У меня голова уже трещит от всех этих ни да, ни нет! Топчемся, топчемся, а все как в туманном болоте — ни капли ясности! Хоть кто-то может хоть о чем-то сказать однозначно?! Без вот этого — то ли было, то ли нет, то ли баба, то ли дед?!..

Турин мрачно поиграл желваками, окинул всех взъяренным взглядом и, не увидев поддержки, снова уперся в доктора Игливина:

— Ну хорошо! Хотя бы так: вот гнома на такое дельце можно зарядить? Вскрыть ему банку и закинуть подходящее задание?

— К сожалению, я не могу ответить: я не работал с гномами в этой области…

— Да хоть предположить? — Турин потряс руками. — Так-то вышло что: один изображает мастера Англазара, другой убивает короля — странненький план для тех, кто в своем уме.

— Гном не мог нанести тот смертельный удар, — устало произнес майор Роглин. — Если хотите однозначности, то вот она: это противоречит всем нашим измерениям и установлено практически со стопроцентной уверенностью.

— Практически, — сразу повторила Руиндис.

— Иная вероятность исчезающе мала, — вздохнул Ордиль. — Хотя отбросить ее полностью мы все равно не можем… Вот если предположить, что кто-то грамотно изобразил сопровождающего… Но вы, доктор Игливин, однозначной ясности в своем вопросе не внесете?

— Увы…

После того, как зазвонил телефон (Ордиль передал трубку Ороферу, а тот выслушал, коротко и сухо распорядился начинать и заверил, что будет скоро), они проговорили еще десять минут и все равно без большого толка. Все сводилось к тому, что, несмотря на готовую убедительную версию, однозначных выводов и однозначных решений не прибавилось; зато из-за ранения Марондира и Конмала нужно снова перестроиться, а вообще последние события диктуют необходимость бросить силы на обеспечение безопасности, срочную эвакуацию и улаживание конфликта с гномами. Или подготовку с ними войны…

— Что голодрим? — спросил Орофер. — Отдельно: что ваш голдо?

— Если повезет, останется жив, — ничего дополнительно Ордиль пояснять не стал.

— А повезет ли?.. Доктор?

— Его перевязывал доктор Хабрас, а потом доктор Курмин…

— Я понял!.. Окажемся крайними еще и в смерти амон-эребского агента… Ох-хо-хо.

— Да ну, — не согласился Турин, — по нему видно — живучий, как кошка!

— Надеюсь, в госпитале такого же мнения, господин Турамбар, — поморщился Орофер и после паузы повторил: — Надеюсь… Что дальше… Эвакуация, Ангбанд, пустопорожние выводы… Так! У Лютиэн я устным согласием заручился: нам срочно нужна встреча с голодрим и с гномами. Как можно скорее. Вы услышали меня, Ордиль? Военная верхушка уже в Собрании — и жаждет крови, пока я с вами тут беседую… Времени, считайте, нет — еще немного, и они дозреют действовать сами. Нужна максимальная оперативность. Нужно хоть что-то. Понимаете меня?

— Вполне.

— Тогда прошу участвовать лично и докладывать сразу, как только что-то сдвинется, — он поднялся.

— Вы ведь осознаете, — уточнил Ордиль, — что это нарушает сразу несколько принципиальных положений королевства? Что ни у кого из нас нет полномочий вести переговоры?

Орофер поморщился.

— Бросьте. В иной ситуации я бы первым приказал взять себя под стражу. Возможно, где-то мы ошиблись или ошибаемся. Но убежден, что куда большей ошибкой будет начать войну в собственной столице, — он остановился возле дверей. — А вы, господин Куталион? Какие-то определенные планы? Не желаете присоединиться к оперативному штабу?

— Мне нужно подумать. И кое-что проверить.

— Как хорошо, что у вас есть на это время!..

— Времени нет. Но проверить нужно.

Орофер вышел, ничего больше не сказав, только с досадой махнул рукой. Следом поднялись Руиндис и Роглин, доктор Игливин тоже выбрался из-за стола. Последними к дверям пошли Белег и Турин.

— Белег, — Ордиль уже снял телефонную трубку, плечом прижал ее к щеке и положил пальцы на латунный диск. — Ты не хочешь вернуться?

Белег обернулся.

— Не на свое место. На любое другое. Туда, — Ордиль на него не смотрел, водил глазами по строчкам в незаметно появившихся откуда-то бумагах и только повел головой в сторону бывшего своего и бывшего уже кабинета Халькона, — или в любой из отделов.

Турин в приемной замер на полушаге, удивленно вскинул брови, доктор Игливин терпеливо ждал, сцепив пальцы в замок, но Белег ответил не сразу. Сам Ордиль сидел с видом спокойным — так и водил расслабленно по телефонному диску, но диск не крутил, будто раздумывал, куда именно звонить, а когда голову приподнял — посмотрел спокойно и чуть рассеянно — так, словно между делом спросил о чем-то пустяшном, случайно вспомнившемся.

— Посмотрим. Доживем хотя бы до утра.

***01 час 16 минут

В покоях королевы оказалось неожиданно пусто и тихо. Стремительные сборы пронеслись небольшим штормом и почти завершились — основной багаж забрали, кое-где на полу были раскиданы и уронены какие-то вещи, фрагменты одежды, цепляли взгляд плохо прикрытые створки шкафов, недозадвинутые ящики комодов. Само крыло снаружи, со стороны сада, и изнутри, от дворцовых переходов, стерегла охрана гвардии, но внутри то ли по случаю ночного времени, то ли вследствие неразберихи после взрыва, то ли еще из-за каких-то соображений обнаружились только три придворные дамы, жена Эльмо, жена Орофера, принцесса Галадриэль и доктор Адвэллион вместе с застывшим возле стены помощником.

Белег, Турин и доктор Игливин без препятствий прошли внутрь, хотя командир поста и окинул каждого внимательным цепким взглядом, задержал взгляд на изломе пиджака у Белега под мышкой, но ничего говорить не стал и оставить револьвер не потребовал.

— Я прошу разговора наедине, — произнес Белег, когда они оказались в будуаре и он увидел Мелиан.

Королева выглядела спокойной и задумчивой. Она сидела на том же месте — в кресле у туалетного столика, аккуратно причесанная и одетая, будто бы даже собранная, готовая к дороге. И все же было что-то еще, какая-то особая отрешенность, отстраненность, внутрь себя направленный взгляд и даже первое странное впечатление — будто весь облик ее подернулся зыбкой рябью, потерял живость и четкость линий.

На голос она сразу подняла голову, посмотрела на Белега вполне осмысленно и спросила:

— Где моя дочь, внук и зять?

— Лютиэн во дворце. Диор будет с минуты на минуту. Берен в городе.

— Им ничто не угрожает, моя королева, — добавила Галадриэль, — принца неотступно сопровождает гвардия, он в безопасности…

— Дворец перестал быть безопасен, — спокойно остановила ее Мелиан.

— Сестра моя, мы можем поступить иначе, — тихо и певуче заговорила Кайссэ, жена Эльмо — тихо, но настойчиво, словно вернулась к какому-то только что прерванному разговору.

Она сидела рядом с королевой в таком же кресле, чуть прикасалась ладонью к ее безвольно расслабленной ладони и смотрела с привычным выражением задумчивой безмятежности — будто прислушивалась к чему-то далекому, слышному ей одной. Разноглазый черно-зеленый взгляд, светлое платье, причудливые косы белоснежных волос, низки раковин, речного жемчуга и костяных бусин — рядом с погруженной во мрак траура Мелиан она казалась ее светлым двойником.

— Мальчику не нужно ехать во дворец. За́води не впустят чужаков, а он нам свой, пусть и не по крови. Если позволишь, сестра, я сама встречу и сопровожу его. Возникнет угроза — Река убережет.

— Река?.. — задумчиво повторила Мелиан. — Ее силы недостаточно. Как и моей…

Она замолчала и засмотрелась то ли на стену, то ли в пустоту у стены, то ли в собственную внутреннюю пустоту.

Белег поймал не первый уже быстрый взгляд Галадриэль: принцесса напряженно вытянулась в стороне, переодетая в дорожный брючный костюм, очень напоминающий нарготрондскую офицерскую форму; на подбородке и на щеке у нее темнел лилово-красный кровоподтек, волосы были непривычно туго стянуты в косу; и все же, несмотря на это, она не выглядела ни капли поникшей, ни хоть сколько-то растерявшей обычный напор. На Белега посматривала, будто хотела что-то сказать, но то ли не решила, что именно, то ли не хотела при всех.

— Разговор не займет много времени. А дамы смогут приготовиться к отъезду, — продолжил Белег.

Мелиан не шелохнулась.

— Я готов присутствовать, если это успокоит вас, Ваше Величество, — шевельнувшись за его плечом, добавил доктор Игливин. — Мы могли бы немного пройтись — до большого зала, там никто не побеспокоит, а я не буду подслушивать, господин Куталион, посижу в стороне. Вы позволите?

Возражать никто не стал. Кайссэ плавно поднялась, плавно склонила голову и сделала знак невестке — обе вышли, и уже из приемной донесся голос Адунлайн: она со смесью тревоги и досады проговорила, что сын опять куда-то делся и опять его надо разыскивать по всем покоям. Придворные дамы остались в будуаре, а королева под руку с чутко склоняющимся к ней доктором Игливином, Белег и Турин, доктор Адвэллион с помощником и принцесса Галадриэль поднялись и пошли в сторону танцевального зала тем же путем, каким недавно Белег уже шел, чтобы наедине поговорить с самой Галадриэль.

В танцевальном зале почти ничего не изменилось. Точно так же стояли вдоль стен банкетки и стулья, грудилась прочая зачехленная мебель, прятались у дальней стены за ширмой ненужные украшения и подарки, а беспорядочно увешанное Урожайное дерево возвышалось над ее краем, и только прибавилось вокруг еще каких-то коробок, коробов, шляпных кофров, чемоданов, ящиков и саквояжей…

Королева, отпустив поддерживающую руку, первой прошла через темный зал и остановилась перед криво расшторенным окном, замерла черным силуэтом в полоске уличного электрического света. Доктор Игливин, как и обещал, деликатно присел в углу и замер. Снаружи остались Турин и доктор Адвэллион с помощником, а Галадриэль уже на пороге поймала Белега за рукав:

— С ней не то что-то, — шепнула она одними губами.

— Я понял.

— Нет. Вы не поняли.

Она хотела добавить, но Мелиан, не поворачиваясь, сама позвала от окна:

— Задавай же свои вопросы, Белег.

Привычке называть их всех на «ты» она никогда не изменяла. Даже когда сам язык устойчиво изменился, этикет облекся в более сложные формы, и все они быстро усвоили эти изменения — в формальной обстановке обращались по титулу не только к королеве, но и к самому Тинголу. Белег не оставлял это «вы» и в нечастых личных разговорах, а Мелиан никогда не поправляла.

— Скажите, королева, — он приблизился и остановился рядом с ней, обратился тихо, глядя туда же — в подступившую из сада и одним только террасным фонарем сдерживаемую черноту: — Вы не хотите ничего рассказать?

— Рассказать… Возможно. Возможно, мне стоило бы, Белег. Но не могу.

— Почему?

Она неопределенно пожала плечами.

— Мне попытаться самому?

— Скверная затея.

Белег помолчал.