Сабля, птица и девица

14. Глава. Добро пожаловать в Париж

Прекрасен стольный город Париж при ясной погоде! Дома пусть местами и не каменные, улицы пусть местами и не мощеные. Кого бы это волновало, пока в Париже есть дамы и кавалеры! Девицы ходят как по ниточке, бедрами вертят, грудью покачивают, глазками стреляют. Иные и волосы под платок не прячут. Дамы замужние туда же, как посмотрят на добра молодца, так прямо глазами раздевают. Даже Вольфу достается, хотя и не добрый он, и не молодец.

Кавалеры местные хороши. Благородные при мечах, черный народ при ножах, а по правде не всегда и различишь, у кого титул без денег, у кого деньги без титула, а у кого и с тем, и с другим порядок. На дам смотрят с достоинством и с интересом, под задорными взглядами не смущаются.

Разврат творится и на правом берегу Сены, и на левом, а особенно посередине, на острове Сите. Если прислушаться, то и средь бела дня услышишь такое, чем православным ближе к закату положено заниматься. Если принюхаться, то и не различишь, это от кавалера дамами пахнет, или от дамы кавалерами.

Пруторез и даже веревку Ласке вернули, а прочее имущество никто и не отнимал. C двадцатью имперскими талерами денег хватило до Парижа, еще и на обратную дорогу осталось.

Путь из вассальных Императору земель, где говорили на очень разных говорах, но одного немецкого языка, занял больше трех недель. И еще неделю по землям, где говорили по-французски, с носовым мычанием. Этот язык ни Ласка, ни Вольф не знали и с трудом пытались объясниться то по-немецки, то на латыни. Слава Богу, что в стольный и торговый город Париж по большой дороге часто ездили немцы, и среди придорожного населения находились люди, знающие язык соседей. Вольф на каждом ночлеге спрашивал, где честному немцу остановиться через сутки пути на запад, так и ехали эстафетой по рекомендациям из рук в руки.

В немецких землях из дерева не строились вовсе. Рыцари жили в каменных домах, народ попроще в фахверковых, из деревянного каркаса, заполненного не пойми чем. Ласка на первый взгляд сказал «из говна и палок», но присмотрелся и понял, что технология требует не только палок и наполнителя, но еще точного расчета и некривых рук. Если сделать каркас кое-как, то он непременно упадет, а у немцев по сто лет стоят и ничего.

Что не понравилось в жизни немцев, так это постоянные заставы на пути. Каждый граф, князь или вольный город огораживался заставами, которые брали с проезжих пошлины.

«Вернусь домой, скажу великому князю Ивану, чтобы у нас таких порядков не заводили под страхом смертной казни», — подумал Ласка. Этак каждый боярин, если на немцев насмотрится, выгородит себе кусок большой дороги и примется грабить всех встречных-поперечных.

На окраине Париже остановились, как обычно, на «немецком» постоялом дворе. Вечером местная сказительница, которой молодая ученица аккомпанировала на дудке и на лютне, рассказала полному залу приезжих сказку про горгулью.

— Меня зовут несравненная Колетт, и я лучшая сказочница в Париже, — представилась рассказчица.

Симпатичная. Настоящая француженка. Видно, что не молодая, ей за тридцать, но очень привлекательная. Ни одной морщинки, густые черные волосы, стройная.

— Мне помогает ученица Амелия.

Амелия скромно поклонилась. Хорошенькая девушка, ровесница Ласки. Тоже француженка, тоже брюнетка, но не сказать, что на одно лицо с Колетт. Женщины не любят быть на одно лицо.

Колетт под аккомпанемент Амелии рассказала историю про горгулью.

Во времена доброго короля Дагобера, много столетий назад, в реке Сене, ближе к Руану, чем к Парижу, завелось водное чудище горгулья, похожее больше на дракона, чем на змею. Горгулья ходила на четырех лапах, а некоторые успевшие от нее убежать очевидцы утверждали, что она не только топила корабли, но и пыхала огнем. Нет, это не дракон. Драконы с крыльями и летают, а горгулья плавала.

Рыцарей в то древнее время еще не было. Ни в смысле тяжелого всадника, потому что настоящих надежных доспехов, таких, как сейчас у рыцарей, тогда и за вес золота купить не получилось бы. Ни в смысле потомственного профессионального воина, потому что даже идея вассалитета появилась намного позже. Ни в смысле высокой морали с верностью королю, заботой о прекрасных дамах, стремлением к подвигам.

Но воевал тогдашний мир непрерывно. И с людьми, и с чудовищами. Только вместо рыцарей в современном смысле этим занимались прославленные воины, которые хорошо умели убивать и грабить. Воины спросили, нет ли у горгульи золота. Узнали, что нет. Спросили, не отдадут ли принцессу в обмен на голову горгульи. Узнали, что нет. Развели руками и отправились более выгодными делами заниматься.

Христианство в тогдашнем Париже, не говоря уже про окрестности, приняли далеко не все. Официально король Хлодвиг крестил своих подданных задолго до Дагобера, но на деле крестьяне поклонялись деревьям и приносили в жертву животных.

Язычники пришли к тогда еще не святому Роману, архиепископу Руана. И сказали, что если с ним и правда Бог, про которого он говорит, то пусть Бог поможет победить горгулью. Если же горгулья окажется сильнее, чем епископ, то местные вместо церкви пойдут к ней на поклон, пообещают откупиться хоть монетой, хоть и девушками. Сыновей, как всегда, никто не предлагал. Мужчины в хозяйстве всегда нужны, а баба с воза — кобыле легче.

Надо сказать, что раньше священники были не в пример смелее, чем сейчас. И к Богу ближе. Святой Роман отправился изводить огнедышащее чудище самостоятельно, уповая на Божью помощь и одного прихожанина, приговоренного к смертной казни, которого все равно не жалко. Добрый меч или копье на то время стоили столько, что и епископу не по средствам. Вместо оружия Роман взял более привычные кропило с кропильницей и епитрахиль. Просил топор или на худой конец дубинку, но прихожане пожадничали и не дали. Топор денег стоит, а епископа, если что, нового пришлют.

На берегу реки Роман нашел логово горгульи, но сам не полез и отправил смертника потыкать в нее палочкой. Горгулья проснулась, вышла и удивленно посмотрела на священника. Конечно, она нисколько не испугалась безоружного человека. И догонять не бросилась, потому что он не убегал. Святой Роман, пока горгулья зевала и протирала глаза, нарисовал на ней крест святой водой. После чего горгулья разрешила привязать себе на шею епитрахиль и отвести себя в город.

В житие святого записано, что горгулью тут же и сожгли на площади, но огнедышащая голова предсказуемо оказалась огнеупорной и не сгорела. Поэтому ее в доказательство выставили у входа в собор. Если можно назвать собором тогдашнюю церковь.

На самом деле, как мне бабка рассказывала, а ей ее бабка и прочие предки, на горгулье до самой ее смерти пахали поля, обжигали кирпичи, варили суп и ездили к девкам в соседнюю деревню. Потом зверушка сдохла, тушу сожгли, но голова по понятным причинам не сгорела, и ее выставили у входа в собор.

— Это была единственная горгулья за всю историю? — спросил кто-то из слушателей.

— Нет. Искать доченьку пришла матушка-горгулья. Вышла на дорогу и увидела, как Святой Роман едет на горгулье верхом, а на той еще и крест нарисован. Святой Роман поднял руку, чтобы перекрестить матушку-горгулью, но та успела убежать и закрыть дверь с другой стороны. Роман для большей надежности нарисовал на двери крест святой водой.

— И с тех пор, как из пещеры под Вавельским замком, из-под земли под Парижем ничего подобного не вылезало? — спросил Вольф.

— Вылезало. Как раз недавно, красавчик, — ответила Колетт и подошла к Вольфу поближе, — Большущий конь оттуда выходил.

— Что за Вавельский замок? — спросила она полушепотом, наклонившись к Вольфу.

— Это тоже хорошая такая легенда про чудовище из-под земли.

— Расскажешь?

— В славном городе Кракове есть холм. На холме замок, а под холмом пещера, — начал Вольф, — Из которой в незапамятные времена к Висле выходил живоглот, Тогда еще даже замка не было, но город уже был. Город не город, так, деревня за частоколом. Из приличных домов — башня и церковь. Легенда гласит, что дракон требовал себе по корове в неделю, а если корову не давали, съедал человека. Это я думаю, люди врут. Они говорят, что этот дракон глотал добычу целиком, а целиком глотают не драконы, а змеи. Видели дракона?

— Только на картинках, — ответил кто-то из слушателей, и остальные согласились.

— Я тоже только на картинках. Но по всем легендам дракон не змея. У него и пасть не змеиная, и зачем он, как ты думаешь, огнем пыхает? Драконы едят только жареное мясо, откусывают кусочками и не объедаются.

— А то не взлетят?

— Конечно. Как можно взлететь с коровой в брюхе?

— Да, верно. И змеи так часто не едят. Ужи или гадюки проглотят мышь и неделю-другую сыты. Если змей большой, то он и корову проглотит, но ему на месяц хватит.

— Может быть, там несколько змеев кормились, — сказал Вольф, — Там, наверное, выход был из подземного мира, а в подземном мире, если русские сказки послушать, больших змеев полно.

Ласка вспомнил, что и правда, герои сказок часто попадали в подземный мир и сражались там или с непосредственно змеями, только большими, или с чудищами, которых сказители называли змеями, и даже многоголовыми змеями, но те умели ездить верхом и сражаться оружием.

— Тогдашний князь Крак прикинул, что этак и город можно закрывать, а он только что отстроился, — продолжил Вольф, — Приказал сшить из шкур чучело барана, набить его серой и отдать живоглоту. Одни люди говорят, что князь или его дети сами из шкур чучело шили, другие, что князь вообще не при чем, это сапожник шил, третьи, что змея извели сыновья князя. На самом деле, все правы и все неправы. Князь придумал план и назначил исполнителей. Дело серьезное, поперек князя никто не полезет со змеями ссориться. Шили чучело, конечно, сапожники. Кто еще будет шить из кожи, как не сапожники.

— К дракону на поклон с чучелом могли и княжичи пойти, — предположил Ласка, — Сапожники, по-моему, не особо рисковый народ.

— Уверен? — Колетт облокотилась на стол в сторону Ласки, теперь демонстрируя Вольфу обтянутые платьем талию и задницу.

— Не очень, — ответил Ласка.

— Есть тут сапожники? — спросила сказительница, выпрямившись.

Поднялся мужик из-за дальнего стола.

— Ты бы понес чучело на корм дракону?

— Да Боже упаси! — отмахнулся сапожник.

Все рассмеялись.

— Живоглот принял чучело за барана и проглотил, — продолжил Вольф, — Почувствовал жажду, пополз к Висле и пил, пока не лопнул. Здесь легенде можно верить, но с оговоркой. В северных морях живет чудо-юдо-рыба-кит. Если этот кит случайно выбросится на берег, то он за несколько дней сдохнет, потом протухнет, потом раздуется и лопнет. У него шкура крепкая, раздуваться может долго. Живоглот наверняка также. Не лопнул от того, что много воды выпил, а отравился, уполз в пещеру, там сдох, протух и через несколько дней уже лопнул в клочья.

— Про китов мы слышали, — кивнула Колетт, — Слышали мы про китов?

— Слышали, слышали, — ответили из-за столов.

— А если в этот Краков ходили покушать и другие змеи? — спросила она Вольфа.