Пендрагон

Глава 6

— Пожалуйста, подождите здесь, — сказал монах. — Аббат выйдет к вам, как только освободится.

— Спасибо, но…

Монах ушел, и я не успел его остановить. Сел в кресло и стал ждать. Мне казалось, я только на минуту закрыл глаза, когда услышал шаги за дверью.

— Мерлин!

Я вскочил и тут же оказался в крепких объятиях.

— Твои глаза… твои прекрасные глаза, — шептала Харита, а по ее щекам текли счастливые слезы. — Это правда! Хвала Иисусу, ты видишь! Но как это случилось? Садись, рассказывай. Я должна знать. О, Мерлин, я так рада, что ты здесь. Ты можешь остаться? Нет, не говори мне; надолго ты или быстро уйдешь — неважно. Главное, что сейчас ты здесь!

— Я скучал по тебе, мама, — пробормотал я. — Я даже не понимал, как сильно я скучал по тебе до этого момента.

— А я? Как я тосковала по тебе, мой Ястреб, — Харита снова привлекла меня к себе. — Это за мои молитвы!

Харита не менялась, разве что в мелочах. Волосы она теперь убирала на манер знатных британок, густо заплетая в косы золотые нити; на ней был ее голубовато-серый, плащ, простой, длинный и без всяких украшений. Она казалась одновременно элегантной и загадочной, суровая строгость одежды только подчеркивала царственный вид. Глаза, то и дело обегавшие мое лицо, поражали силой авторитета, чего я не замечал раньше.

Она поняла, что я заметил перемену в ее одежде, и сказала:

— У тебя теперь очень проницательные глаза, Ястреб, ты видишь даже то, чего уже нет. Она провела по плащу руками, разглаживая складки, и улыбнулась. — Да, я стала одеваться скромнее. В храм приходят совсем бедные люди, у них ничего нет, и я не хочу напоминать им об их бедности. Ведь и одеждой можно обидеть человека.

— Если он увидит, что ты огорчена, он и без того будет самым несчастным человеком, — улыбнулся я.

— Ну, хорошо. А ты-то почему ходишь в таком затрапезном плаще? Все-таки твоему положению больше подходит что-нибудь поприличнее.

Я развел руками.

— Как и тебе, мне легче идти по миру, не заявляя о своем происхождении на каждом шагу. Садись, ты устала...

— Да, — быстро ответила она, — но ты меня оживил. Садись рядом, расскажи обо всем. Что хорошего случилось при дворе Артура с тех пор, как мы виделись в последний раз?

— Я рад хотя бы день побыть с тобой, и мне есть что рассказать. Но у меня срочное дело, и я не могу задерживаться даже на лишнюю минуту. Очень жаль. Но мне надо вернуться, как только…

— Как? Уже уходите? Вы же только что прибыли! — в комнату быстро вошел аббат Элфодд в белой мантии. — Добро пожаловать, Мерлинус! Добро пожаловать, добрый друг. Сиди, сиди, ты выглядишь усталым.

— Рад снова видеть вас, настоятель. Хорошо выглядите. — Он мало изменился, разве что чуть пополнел, да в волосах прибавилось седины. — Харита сказала, что вы весь в делах и заботах.

— Да, все бежим, от заутрени до вечерни, — радостно ответил он. — Но не жалуемся. Бог нас любит!

— Рад.

— А вот с теми, кто сюда приходит, — он посерьезнел, — кое-что не так. Прошлой ночью умер один из тех, кто находился на нашем попечении, и еще у двоих та же болезнь. — Он внимательно посмотрел на меня, тщательно взвешивая следующие слова. Я уже знал, что он скажет. — Мерлинус, здесь для вас может быть небезопасно. Молюсь, чтобы я ошибся, но это очень похоже на чуму. Если это так, то умерший прошлой ночью всего лишь первый из многих.

— Поверьте, их будет больше, намного больше, — сказал я ему и объяснил причину своего приезда. — Я надеялся, что у вас есть какое-нибудь лекарство. Потому и пришел.

— Тогда помоги нам всем Боже, потому как нет у нас лекарства, — ответил он, грустно качая седой головой. — Мор не сдержать: он бродит по ветру; он как испорченная вода, отравляет все, до чего доберется. Опасность грозит всем. — Он замолчал, обдумывая чудовищно сложное положение, в которое попала обитель.

— Я говорила с Паулином, — начала Харита взволнованно. — Он хорошо разбирается в этом…

— Паулин? — переспросил Элфодд. Его лицо озарилось от воспоминания. — О, слава Богу, да! У нас же есть Паулинус! Из-за всей этой суматохи я забыл о нем.

— Он недавно прибыл, — начала Харита.

— Да, прибыл из Арморики, — перебил аббат. — Он же был в Южной Галлии и, кажется, в Александрии, исследовал целебные травы, которых у нас нет.

— Там, где он был, знакомы с чумой, — Харита нахмурилась. — Мы говорили об этом как раз перед тем, как ты пришел, Мерлин. Надо с ним побеседовать.

— Ах, я нерадивый слуга Божий! — воскликнул Элфодд, — о чем я думаю? — Он повернулся к двери и закричал:

— Паулин! Кто-нибудь, немедленно приведите ко мне Паулина!

В дверях появился монах, кивнул и убежал. Несмотря на раннее утро, в кабинете Элфодда чувствовалась жара.

— Идемте в монастырь, там прохладнее, — предложил настоятель.

Мы вышли из тесной кельи-кабинета аббата. Посреди двора росло одинокое дерево. Тень оно давало очень скромную. Листья на дереве поникли, походе от недостатка воды.

— Надо полить дерева Джозефа, — рассеянно заметил Элфодд.

Земля иссохла, подумал я, и словно в ответ на мои мысли сзади раздался спокойный глубокий голос:

— Молот Солнца бьет по наковальне Земли. Все зеленое будет бурым; все, что горит, сгорит.

Мы обернулись и увидели худощавого, лысого мужчину. Худое лицо загорело за много дней, а может, и лет, проведенных под южным солнцем. Я вспомнил продолжение пророчества. — И все, кто пройдет через огонь, очистятся, — добавил я, не сводя с него глаз.

— Аминь! — монах почтительно склонил голову перед аббатом Элфоддом и представился: — Мудрый Амвросий, меня зовут Паулин. Я к вашим услугам.

Он с врожденным изяществом приветствовал настоятеля и Хариту. Я с удивлением понял, что он намного моложе, чем показалось сначала. Это от лысины и темной кожи, решил я. А вот глаза монаха светились молодым задором. Он носил скромную домотканую монашескую тунику, но держался, словно лорд.

— Я помню тебя, брат, — сказал я, — тебе нет нужды представляться заново.

— Клянусь благословенным Агнцем! — воскликнул он в изумлении. — Не может быть! Я же был совсем мальчишкой, и мы с вами не обменялись ни единым словом.

Я смотрел на него и вспоминал пожилого мужчину, которого сопровождал мальчик, несший посох. Престарелый Дафид выходил из монастыря Лландафф; у румяного паренька дыбом стояли лохматые темные волосы и блестели дерзкие глаза — те самые глаза, которые сейчас весело смотрели на меня.

— Ты был в Лландаффе с Дафидом, — сказал я ему. — Ты оттуда родом? — Не знаю, почему я задал вопрос. В любом монастыре всегда много детей; сам по себе этот факт не имел никакого значения.

— Вам и это ведомо! — Он рассмеялся. — Святые ангелы, я думал, что никогда не покину то место. А сейчас мне иногда и вспоминать о нем не хочется.

Он снова засмеялся, и я понял, что уже слышал этот смех и подобный акцент. О, да он же кимр до мозга костей.

— Ты сын Гвителина?

— Один из шести, и все стали хорошими людьми, — ответил он. — Для моих родичей в Дайфеде я — Пол ап Гвителин. Чем могу служить, Мирддин Эмрис?

Поскольку Харита уже говорила с ним, я не видел необходимости смягчать удар.

— Ты знаешь, что Британию посетила чума, — сказал я. — Я пришел от Верховного Короля, чтобы узнать, можно ли что-нибудь сделать.

Паулин перекрестился и, воздев руки, произнес:

— Хвала Создателю Мира и Его Единородному Сыну, незримо творящим чудеса свои! Я — счастливый человек, ибо много званых, но мало избранных, а сегодня я избран. Я всего лишь инструмент в руке Мастера, но судьбу свою приму и повеления Его исполню!

Элфодд с удивлением, а Харита с любопытством смотрели на монаха. Они не ожидали таких высоких слов

— Я так понимаю, ты можешь нам помочь? — спросил я.

— Богу все возможно, — ответил Паулин.

— Брат, твое благочестие похвально. Тем не менее, я был бы благодарен тебе за прямой ответ простыми словами.

Паулин принял упрек и объяснил, что долго сомневался в правоте Руки Господа, что увела его далеко в чужие земли в поисках экзотических лекарств, тем самым отдалив его от тех, кому он мог бы помочь на родине. Был даже момент, когда он усомнился в правильности выбранного пути.

— Я хотел быть целителем, — говорил Паулин. — Вместо этого стал ученым. Потому и приехал в Инис Аваллах — это место знают и уважают даже в Галлии. Но Бог в Своей бесконечной мудрости не оставил своего слугу. Годы моей учебы будут оправданы; мой дар будет оценен. Я готов. — Он снова поднял лицо к небу и воскликнул: — Мудрый Пастырь достоин всяческой хвалы! Да пребудет мудрость Его вовеки!

— Аминь! — хором ответили мы.

Повернувшись к аббату, я сказал:

— Элфодд, надо немедленно все обсудить.

— Конечно, — кивнул аббат. — Идем в часовню. Там мы можем поговорить спокойно.

Он повернулся, и мы пошли за ним, но в этот момент зрение мое затуманилось, и я с трудом устоял на ногах. Харита поддержала меня.

— Мерлин! — воскликнула она с беспокойством, — ты болен?

— Нет, — быстро ответил я, чтобы они не подумали о худшем. — Я в порядке, просто переутомление.

— Ты же ничего не ел с тех пор, как уехал от Артура, — заявила Харита, и я был вынужден с ней согласиться. — Но почему? — и сама же себе ответила: — Понимаю, в Британии беда. И там не только чума. — И снова я признал, что она правильно понимает ситуацию. — Тогда пойдем, Ястреб, — сказала Харита. — Я отведу тебя обратно в Тор.

— Не стоит, — попробовал отказаться я.

— Элфодд и Паулинус поедут с нами, — решительно пресекла она мои возражения.

У меня не было ни сил, ни воли сопротивляться. Я вручил себя заботам матери и позволил увести себя на Стеклянный остров.