Пендрагон

Клирик побагровел. При его комплекции это было не трудно. Он, насупившись, посмотрел на Кадора и пробормотал:

— А то мы не знали, к кому шли.

И снова Кадор не затруднился с ответом.

— Тогда я должен еще раз попросить у вас прощения, — сказал он небрежно, — а то мне показалось, что вы усомнились в ранге человека, к которому обратились. Я только хотел снять с вас бремя вашего невежества — если это было невежество, конечно, — потому что я и представить не могу, что такое серьезное оскорбление может быть преднамеренным.

На лицо епископа вернулось обычное надменное выражение. Он медленно склонил голову.

— Благодарю за вашу заботу, — ответил он. Повернувшись к Артуру, он произнес: — Если я ненароком оскорбил могущественного Пендрагона, мне надлежит просить у него прощения.

Артур заметно терял терпение.

— Кто ты и зачем пришел? — прямо спросил он.

— Я Сейрол, епископ Линдума, — торжественно возвестил священник, — а это мои братья: Дарок, епископ Данума, и аббат Петроний из Эборакума. — Он махнул посохом в сторону прибывших, и каждый из них по очереди поднял бледную руку в знак мира. — Как видишь, с нами представители общин. — Похоже, он имел в виду группу монахов. — Мы прибыли с благословения епископа Урбана из Лондиниума, который посылает с нами обращение. — Он достал свиток пергамента с подписью и печатью епископа.

— Далековато же вы забрели от дома, братья, — заметил Артур. — Линдум лежит на много дней севернее, правда, Эборакум и Лондиниум существенно ближе. Должно быть, дело немаловажное, что вы отважились на путешествуете в такие смутные времена.

— Без сомнения, вы знаете, лорд, — властно подтвердил Сейрол, — что нам пришлось преодолеть множество трудностей. Так что у вас нет причин сомневаться в нашей решимости.

— Пожалуй, ты кажешься мне самым решительным, — прищурившись, ответил Артур.

Бедивер, почувствовавший приближение опасности, тихонько предупредил:

— Осторожнее, Медведь.

Ноздри епископа Сейрола раздулись от гнева.

— Я наслышан о поступках нашего Верховного Короля, — так что готов был получить свою долю оскорблений.

— Если ты посчитал нас слишком грубыми, — заметил Кай, — тогда вы и в самом деле более деликатные люди, чем я предполагал.

Воины вокруг откровенно рассмеялись, а церковники беспокойно заерзали.

Епископ угрюмо огляделся. Медленно подняв посох, он резко стукнул по земле.

— Прошу тишины! — воскликнул он. — Ты спрашиваешь, зачем мы пришли. Я скажу. Мы пришли исполнить наш праведный и священный долг, мы пришли потребовать, чтобы ты, Артур ап Аврелий, отказался от королевского сана и уступил суверенитет Британии другому.

— Что? — опешил Бедивер, но та же эмоция отразилась на лицах всех воинов. — Ты в самом деле призываешь Артура оставить трон?

— Это важное предложение, — сухо заметил Артур. — И если ты не такой дурак, как кажешься, наверное, у тебя есть веская причина для столь серьезного предположения. Назови ее, церковник.

Епископ Сейрол нахмурился, пытаясь сообразить, как надо истолковать ответ Артура, выпрямился и начал произносить явно заготовленное обращение. Размахивая посохом, он заявил:

— Поскольку мы преодолели множество опасностей, не думайте, что нас легко обескуражить. Земля в смятении, и люди в тяжелом положении. Чума и война вызвали гибель многих людей, и земля взывает к справедливости.

— Мы помним об этом, — заверил его Кадор. — Если ты посмотришь вокруг, то увидишь, что стоишь в военном лагере на переднем краю битвы. Или ты думал, что мы все в безопасности укрылись за высокими стенами?

Вперед выступил епископ Дарок.

— Дерзость тебе не к лицу, лорд Кадор. О, да, тебя мы тоже знаем. Лучше выслушай наши обвинения, имеющие прямое отношение к безопасностью твоей души.

— Мне представлялось, — холодно ответил Кадор, — что над моей душой властвует только Бог. И поскольку я доверился ему, твои угрозы мне безразличны.

Епископ Сейрол повысил голос.

— Услышь меня, гордый король! Ты отрицаешь, что враг наводнил нашу землю? Ты отрицаешь, что землю опустошает чума?

— Как можно отрицать то, что видит даже тупой? — медленно ответил Артур. — Ты должен знать, что я разослал гонцов по всей земле с предупреждением.

Лицо епископа озарило торжество. Он воздел руки и поворачивался из стороны в сторону, ликуя от воображаемой победы.

— Услышьте меня, воины Британии! — Сейрол кричал. — Чума и война постигли нас из-за безнравственности одного человека! — Он ткнул рукой в сторону Артура. — Артур, сын Аврелия, ты осуждён Богом. Воистину, зло, разоряющее землю, происходит от твоего беззакония, от нечестивости твоего царствования.

Долгое мгновение ужасное обвинение висело в воздухе. Тишину прервал голос Кая.

— Беззаконие, говоришь? — спросил он с насмешкой. — Медведь, хватит слушать эту надутую жабу! Позволь, я выгоню их из лагеря.

— По какому праву ты явился сюда порочить короля Британии? — язвительно спросила Гвенвифар.

— Я епископ Линдума! — воскликнула Сейрол. — Я говорю за святую Церковь Христа на Земле. Поскольку есть только один Спаситель, мы с Ним единое тело. А раз так, значит, я говорю от имени Бога.

— Я Кай, сын Эктора из Каэр Эдина, — громко сказал Кай, шагнув к священнику и держа руку на рукояти меча. — Я утверждаю, что ты чокнутый болтун, и я говорю от имени всех здесь присутствующих.

Абсурдность обвинения Сейрола не позволяла нам воспринимать его всерьез. Но епископы были преисполнены решимости. Они явно долго работали над своим нелепым обвинением и собирались сказать все, что хотели.

Вперед выступил епископ Петроний.

— Можете нас убить, — прошипел он. — Ничего другого мы от вас не ждали. Весь мир будет знать, что, выполняя свой долг, мы пали от рук злобных головорезов.

— Продолжай говорить так со своим королем, — предупредил Бедивер низким голосом, — и мы не разочаруем тебя, жрец.

— Кровопролитие и убийство — это все, что ты знаешь! — выкрикнул епископ Дарока. — Смерть не заставит нас замолчать. Правду не скроешь! Наша кровь возопит к Небесам!

— Проверим? — с интересом поинтересовался Агравейн.

Артур поднял руку.

— Мир, братья, — сказал он ровным голосом и посмотрел на Сейрола.

— Ты огласил серьезную жалобу, друг. Теперь я хотел бы услышать ваши доказательства.

Епископы обменялись взглядами, и на раскрасневшемся лице Сейрола промелькнуло выражение замешательства. Они считали высказанные обвинения очевидными и не ожидали прямого вызова. Надменные и самодовольные всегда готовы увидеть соринку в чужом глазу, не обращая внимания на бревно в своем собственном. Сейчас они уже не выглядели такими уверенными.

— Я жду, — поторопил их Артур. — Где ваши доказательства?

— Остерегитесь, злобные жрецы, — предупредил я, выступая вперед. — Вы стоите в присутствии человека, чья честь безупречна, но вместо того, чтобы хвалить его, как должно, вы изрыгаете гнусную клевету. Позор вам! Будь вы людьми чести, пали бы ниц и просили прощения за свои прегрешения. Будь вы истинными служителями Христа, вы поступили бы так же. — Я воспользовался голосом Истинного Барда. Воздух завибрировал. — Просите милости у царя царей на земле. Он правит по праву, данному Царем Небесным. Преклоните колени перед ним, ибо истинно говорю вам: готовы ли вы расстаться с вашими бесполезными жизнями?

Так с ними еще никто не говорил, и монахи замерли от ужаса. Однако собственная важность не давала им услышать правду в моих словах.

Епископ Сейрол, взбешенный сказанным мной, безрассудно бросился в бой.

— Ты требуешь доказательств? — воскликнул он. — Вот они, стоят перед тобой, о, король!

Епископ опять потряс своим посохом. Я уже готов был ответить клеветнику-монаху, но его посох обратился не ко мне. На этот раз несправедливая честь досталась Гвенвифар.

— Смотрите! — голос епископа сорвался на визг. — Вот она стоит бесстыдно перед всеми. Какие еще нужны доказательства?

Надо сказать, он сумел ошеломить и короля и королеву. Природа обвинения осталась для них непонятной, но не для меня. Я точно знал, на что намекал грязный церковник.

— Ради Бога, приятель, — резко посоветовал я ему, — отойди подальше и помолчи.

— Я не отступлю! — Сейрол ликовал. Он вообразил, что выиграл дело, и решил закрепить свою победу. — Эта женщина — ирландка! — торжествующе воскликнул он. — Чужеземная язычница! Твой брак с ней, король, противоречит закону Божьему. Раз ты рядом с ней, значит, уже осужден!

Воодушевленный примером Сейрола, в спор вступил Петроний.

— С начала мира, — заявил он, — в Британии не бывало чумы, пока ты не стал королем и не взял эту язычницу ирландку в королевы.

Непонятно, что с его точки зрения было хуже: то, что Гвенвифар была язычницей, то, что она была ирландкой; или то, что она была женщиной.

Обвинения поддержал епископ Дарок.

— Это Божий суд над нами за преступления безнравственного короля. Закон Божий пребывает во веки, а Его наказание не медлит!

Вопреки их ожиданиям, Артур оставался спокойным и серьезным. Он ответил таким ровным и сдержанным голосом, что у тех, кто хорошо его знал, похолодели руки.

— Честно признаюсь, я не знаток Священного Писания. Я тратил жизнь на другие дела.

— Ага! На раздоры и кровопролития, — усмехнулся Петроний, но тут же притих, стоило Артуру шевельнуть бровью.

— А теперь скажи мне, — продолжал Артур, слегка повысив голос, — разве не грех лжесвидетельствовать против брата?

— Это всем известно, — самодовольно ответил Сейрол. — По закону Божьему осуждены те, кто меняет правду на ложь.

— И не призывает ли тот же самый закон, на который ты сослался, изначально присмотреться к обвинителю: не лжет ли он?

— Не думай использовать великое учение в свою защиту, — усмехнулся Сейрол. — Я причастился на рассвете, и нет во мне никакого греха, который можно было бы вменить мне в вину.

— Точно нет? — переспросил Артур, и голос его напоминал отдаленный раскат грома. — Тогда послушай меня, дерзкий монах. Ты согрешил трижды с тех пор, как пришел в этот лагерь. И за эти грехи я призываю тебя к ответу.

— Ты смеешь клеветать на епископа? — священник побагровел от гнева. — Я не согрешил ни разу, а тем более трижды.

— Лжешь! — взревел Артур. Он наконец решил пойти в атаку. Подняв сжатый кулак, он медленно разогнул один палец. — Ты обвиняешь меня в беззаконии и нечестии и призываешь на меня суд Божий. А когда я требую доказательств, ты вместо этого нападаешь на женщину, которую дал мне сам Бог. А теперь что касается Гвенвифар, — он медленно поднял второй палец, — ты назвал ее язычницей, в то время как она крещеная христианка, — свидетели крещения — Харита из Инис Аваллах и аббат Элфодд. Ты напомнил нам, что Спаситель един, и все, призывающие Его, суть одно тело с Ним, то ты ложно судишь о сестре своей во Христе, называя ее язычницей. Итак, ты дважды осудил невинного.

Только теперь церковник почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Краска отхлынула от его лица. Те, кто был с ним, еще не поняли, какой удар обрушился на их головы.

Артур поднял еще один палец.