Избранные труды. Норвежское общество

Рассмотренная система наследования соответствовала той стадии развития норвежского общества, когда уже стала формироваться индивидуальная собственность на землю. На предшествующей стадии, характеризуемой преобладанием большой семьи, наследования земли, по-видимому, вообще не существовало: земля оставалась во владении целой группы родичей, совместно ее обрабатывавших. Можно ли обнаружить указания на подобный характер землевладения в судебниках? Вследствие консерватизма обычного права и живучести архаических черт земельной собственности такая попытка не представляется безнадежной. В судебниках отразились разные стадии эволюции земельной собственности, в связи с чем их анализ представляет особый интерес.

Прежде всего — о термине óóal. Невольно’напрашивается сопоставление его с аллодом49. В «Салической правде», содержащей наиболее раннее упоминание об аллоде, этим понятием обозначаются, по-види-мому, как собственность, так и порядок ее наследования. Подобно этому и термин «одаль» применяется в памятниках права для обозначения как земельной собственности, так и прав, связанных с обладанием ею. Однако, в отличие от раннефранкского аллода, термин «одаль» не прилагался к какому-либо имуществу, помимо земли; памятники не содержат таких указаний.

Понятие «одаль» отнюдь не тождественно понятию «собственность». Последняя имела несколько других обозначений — fé, aurar, eign, причем первые два термина прилагались, как правило, к движимому имуществу, а eign — к земельному владению. Понятие же «одаль» имело более сложное содержание. Если всякая приобретенная в собственность земля могла быть названа eign50, то одалем в Трёндалаге становилось только такое земельное владение, которое находилось в обладании трех последовательно сменявшихся наследников — родственников с отцовской стороны в непрерывной нисходящей линии и перешло к четвертому, — в его руках земля приобретала качество одаля51. В Вестланде же одалем считали землю, переходившую по наследству в составе одной семьи на протяжении шести поколений52. Следовательно, одалем считалась не всякая земельная собственность, но наследственное владение, длительное время находившееся в обладании одной семьи. В постановлении о закладе земли предписывалось, что если человек, заложивший свою землю, не возвращал ссуженных ему под ее обеспечение денег, то кредитор мог добиться на тинге передачи этой земли ему в собственность; в случае, если согласие на эту передачу будет выражено всеми участниками тинга и подкреплено процедурой vápnatak53, «земля будет принадлежать ему столь же полно, как и его собственный одаль»54. Здесь сравнение с одалем должно было выразить полноту права обладания землей. Актовый материал в свою очередь содержит указания относительно специфики одаля. Для того чтобы подчеркнуть полноту прав на землю, о ней писали как о «постоянной» или «нерушимой» собственности (æflligrar eignar, übrigöiligar eignar) и «старинном одале» (aida oöal)55, демонстрируя таким образом, неразрывную связь земли с ее обладателями.

Немалый интерес для расшифровки понятия «одаль» представляют постановления судебников, в которых идет речь о поземельных тяжбах. Если один из тяжущихся приводил свидетелей, удостоверявших его право одаля (oöalsvitni), а другой — свидетелей о фактическом пользовании землей (hafnarvitni), то выигрывал первый56. В другом постановлении предусматривается казус, когда обе стороны имели свидетелей относительно владения землей (hafnarvitni), но ни та, ни другая не могли представить oöalsvitni, причем один из тяжущихся был одальманом (oöalsmaör), а другой вновь приобрел землю (cauplendingr). В таком случае одальман мог первым доказывать свои права на оспариваемое владение, принеся индивидуальную присягу (без помощи соприсяжников), между тем как доказательства, приводимые купившим землю, имели силу лишь в том случае, если среди его свидетелей имелся человек, который обладал правом одаля на эту землю57.

Строго наследственный характер собственности, полнота прав по отношению к ней, необычайная прочность обладания землей, не нарушающаяся целиком даже в результате ее отчуждения, связанные с этим правом преимущества, — все это предполагалось понятием «одаль», включалось в него. Чтобы уяснить специфику одаля, необходимо от анализа термина перейти к рассмотрению содержания отношений, связанных с этим институтом.

Мы сталкиваемся с одалем преимущественно в момент его раздела, заклада, выкупа, отчуждения, т.е. осуществления таких процедур, которые свидетельствуют о наличии отношений индивидуальной земельной собственности. Но нельзя ли обнаружить в «Законах Фростатинга» указаний на более раннюю стадию развития одаля? Ее отражение в изучаемом сборнике права можно ожидать встретить преимущественно в форме пережитков, в виде разрозненных упоминаний. С наибольшей ясностью такого рода указания обнаружатся при анализе порядка раздела одаля.

Постановление «Um jaröarskipti» находится в главе судебника Фростатинга, регулирующей отношения между земельными собственниками и их управителями (umboösmenn) и определяющей полномочия последних, Содержание главы, вне всякого сомнения, обусловлено развитием крупной собственности, здесь упоминается управляющий, который производит раздел в интересах собственника. Но процедура раздела, несмотря на позднейшую редакцию, в которой дошло это постановление, имеет немало архаических признаков5*.

Постановление предусматривает две различные формы раздела земли. Первая форма — hafnscipti, когда делили лишь пахотную землю в целях раздельной ее обработки. Раздел производился на ограниченное время, очевидно, на один сельскохозяйственный год: на это указывают слова постановления, что каждый владелец доли будет ею пользоваться до тех пор, пока обе они не будут использованы в равной степени, а также предписание производить раздел земли осенью (после снятия урожая). По истечении этого срока общее хозяйство могло быть восстановлено либо происходил новый раздел поля. Hafnscipti не затрагивает прав собственности; хотя отдельные владельцы земли обозначаются в сохранившейся редакции постановления термином landsdróttinn, «собственник», буквально — «господин земли», в действительности право собственности на эту землю по-прежнему принадлежало всем ее владельцам. Закон рассматривал их поэтому как коллектив.

Временный раздел — hafnscipti не распространялся на луг, лес, пастбище, воды и прочие угодья, остававшиеся в совместном пользовании владельцев выделенных долей пахотного поля. Это видно из ряда зафиксированных в «Законах Фростатинга» положений, которые регулируют отношения между лицами, совместно владеющими землей. В них, в частности, предписывается, что если одни из совладельцев позволят какому-либо постороннему лицу пользоваться лесом, тогда как другие будут возражать против этого, то возражавшим должно быть уплачено возмещение59. Речь идет о лесе, который находился в общем пользовании. В другом постановлении, также касавшемся владельцев одной земли, читаем: «Никто не может запретить другому пользоваться неподе-ленным выгоном»60. В отдельных случаях луг мог быть поделен между хозяевами, и тогда требовалось огородить выделенные участки61. Но и в этих случаях сохранялись взаимные права таких владельцев на их пахотные участки: если один из них снял урожай со своей доли раньше, чем другой, то он должен пасти скот на своем участке, не выпуская его на землю соседа «до тех пор, пока обе части не будут объедены одинаково»62. Предполагалось, что после этого они могут выгонять скот совместно на все сжатое поле.

Таким образом, изучение характера раздела земель, названного hafnscipti, обнаруживает факт совместного ведения хозяйства до раздела двумя или несколькими лицами, являвшимися общими собственниками. При этом они сообща обрабатывали пахотную землю, ибо при hafnscipti впервые происходило выделение в поле отдельных участков по жребию. Как велико могло быть число таких совладельцев? Следует иметь в виду, что природные условия в Норвегии, в частности в Трандхейме, не допускали расселения деревнями. Преобладающим типом сельского поселения являлись хутора с ограниченным числом жителей. Этому вполне соответствует та картина, которую рисуют изучаемые предписания судебника, упоминающие, как правило, о разделах между двумя или несколькими хозяевами.

Интересно отметить, что наряду с лицами, домогавшимися раздела пахотной земли, в рассмотренном титуле упоминаются такие, которые ему противились. Очевидно, они были заинтересованы в сохранении совместного хозяйства. Однако желания даже одного из членов этого коллектива было достаточно для осуществления раздела; нужно было лишь пригласить в качестве свидетелей жителей фюлька и бросить жребий хотя бы даже и в отсутствие других собственников. Какого-либо решения тинга в случае hafnscipti не требовалось.

Поскольку раздел пашни производился на один сезон и мог время от времени или постоянно повторяться, то процедура hafnscipti позволяет предположить существование в Северо-Западной Норвегии системы временных переделов пахотной земли, сочетавшихся с ее коллективной обработкой в периоды, когда такие разделы не производились.

Эти переделы, возможно, не носили уравнительного характера. Во всяком случае, из предписаний, содержащихся в «Законах Гулатинга», можно заключить, что уже при временном разделе его участники получали иногда более крупные доли, чем другие; неравенство устранялось только при окончательном дележе, когда все его участники по жребию получали равные части одаля63. По-видимому, причина переделов крылась не в стремлении уравнять доли, находившиеся в пользовании совладельцев, а была связана с конкретными хозяйственными условиями, исходя из которых члены коллектива в одних случаях находили более удобным и выгодным для себя выделять такие участки для пользования отдельных семей, а в иных случаях — вновь обрабатывали всю землю сообща. Существование в Норвегии в начале Средневековья временных (обратимых) разделов земли свидетельствует о наличии общины иного и, возможно, бол^е архаического типа, нежели та, которая нашла свое отражение в памятниках других стран Западной Европы раннефеодального периода.

Временный раздел земли с целью индивидуального пользования долями в пахотном поле мог быть превращен в окончательный раздел права собственности. Об этом говорится во второй части постановления судебника Фростатинга. В этом случае совместное хозяйство упразднялось уже окончательно, раздельное землепользование дополнялось индивидуальной собственностью на выделенные доли, хотя и после этого угодья могли оставаться в общем распоряжении всех хозяев. Отразившийся здесь момент перехода от коллективной собственности на землю к индивидуальной, очевидно, был обусловлен хозяйственной деятельностью отдельных лиц, самостоятельная роль которых возросла.

Процедура óóalsscipti с внешней стороны, по-видимому, была такой же, как и при hafnscipti: опять-таки в присутствии свидетелей тянули из полы жребий, — но содержание ее было совершенно иным. Разделу подвергалась не только земля, но прежде всего право на нее. Вследствие этого, в случае отказа кого-либо из совладельцев принять участие в разделе, необходимо было просить санкции тинга в форме v6pnatac. Эта процедура потрясания оружием, с которым члены тинга являлись на заседания, утверждала произведенный раздел и делала его нерушимым. Содержание постановления не оставляет сомнений в том, что раздел коллективной собственности — одаля был более сложным делом, чем раздел земли во временное пользование. Однако тинг вряд ли мог отказать в символическом обряде vápnatac человеку, чье право на одаль не встречало возражений; судя по всему, такой собственник мог добиться раздела земли64. Решение тинга требовалось для того, чтобы придать разделу прав собственности бесспорный и окончательный характер.