Из истории культуры древней Руси

Первым хронологическим комплексом миниатюр, связанным с рукой сторонника Изяслава, является Повесть об основании Печерской обители, помещенная в летописи под 1051 г., сразу после описания поставления Иллариона митрополитом. Место этой повести в летописи условно, так как в ней говорится и о событиях 1054 г. и о последующих (без точных дат); явно, что она вставлена позднее и поэтому диссонирует с духом самого свода 1073 г.

Из восьми миниатюр на трех изображен князь Изяслав (л. 91 н; 92 н., 92 о.); в первом случае он почтительно стоит перед кельей-пещерой основателя обители Антония Любечанина. На другой показано, как Изяслав дарует землю монастырю. Мы знаем, что Антонию Печерскому приходилось бежать из Киева, спасаясь от гнева Изяслава. Иллюстратор отобрал только благоприятные для Изяслава сюжеты. Вторично рука сторонника Изяслава видна в описании событий 1072 г. В этом году Изяслав построил в Вышгороде церковь Бориса и Глеба; состоялось торжественное перенесение их мощей тремя братьями Ярославичами. На двух миниатюрах из трех, отображающих это событие, изображен только один Изяслав. Даже там, где текст прямо говорит об общем застолье («обедаша братья на съвокупе… посем же разидошася въсвояси» — л. 106 о.), на рисунке изображен в центре пиршественного стола только один из братьев — Изяслав (л. 107 в.).

Здесь наряду с явной симпатией к Изяславу присутствует менее явная, но вполне ощутимая, нелюбовь к двум другим братьям, выразившаяся в исчезновении их фигур с картины общего пира. Нелюбовь эта вполне объяснима последующими событиями, когда эти самые братья дважды сгоняли Изяслава с киевского стола. Это тоже ведет нас к тому, что в общий фонд киевского летописания миниатюры, панегирически пристрастные к Изяславу, попали, так сказать, из другого времени, когда художники, украшавшие исторический труд, хотели (или должны были) не порицать Изяслава, а восхвалять его. Таким временем могло быть только двадцатилетнее княжение его старшего сына Святополка (1093–1113), придворным летописцем которого считается Нестор.

В миниатюрах свода 1073 г. не менее четко обозначена и противоположная, резко враждебная Изяславу, тенденция, совпадающая со взглядами его составителя Никона. Она проявилась ярче всего в прославлении противника Изяслава князя Всеслава Брячиславича Полоцкого, княжившего после восстания 1068 г. по воле народа в Киеве всего 7 месяцев. Художник настолько внимателен к Всеславу, что дает специальный рисунок к вокняжению его в Полоцке в 1044 г. (л. 89 о. в. правый), чего не делалось ни для какого местного князя. Большая серия миниатюр посвящена событиям 1066–1069 гг. Она начинается показом клятвопреступления троих Ярославичей, заманивших Всеслава обманом и засадивших его в поруб (л. 97 о. б.). Всеслав изображен едущим в ладье в праздничном наряде; рядом — двухэтажная киевская тюрьма и стражник с копьем. На миниатюре (л. 99 о.) изображено освобождение Всеслава киевским восставшим народом из поруба и на соседней — Всеслав в королевской короне (л. 100 в. правый). Далее идет рисунок, где изображен человек, осеняющий себя крестным знамением и прогоняющий этим действием дьявола. Рядом иллюстрация к словам: «Всеслав седе в Киеве месяц 7» (л. 100 о. в.). Миниатюрист явно симпатизирует народному избраннику Всеславу, так как именно его враги пренебрегли крестом и крестоцелованием и заманили его в свой стан под Оршей. Дьявол на левой половине рисунка символизирует действия братьев Ярославичей.

Изяславу в этой серии посвящено пять миниатюр, выбор сюжетов которых показывает враждебное отношение редактора к Изяславу:

1. Изяслав бежит из Киева во время восстания против него.

Примечание. Считать этот рисунок изображением победы Святослава над половцами нельзя, так как победа изображалась как победа в битве, на поле боя, а не как поездка с поля.

2. Изяслав в Польше получает письмо от братьев с просьбой «не води ляхов к Киеву. Не губи града». Рядом изображен поход Изяслава с «ляхами» на Киев (л. 101 н.).

3. Избиение киевлян войсками Изяслава (л. 101 о. в.). Князь (сын Изяслава) смотрит, как воины рубят киевлян мечами. Двое воинов Изяслава выкалывают глаза поверженному на землю киевлянину.

4. Изяслав вручает меч, как знак инвеституры, своему сыну Мстиславу (исполнителю расправы над киевлянами), отдавая ему вотчину Всеслава — Полоцк (л. 101 о. н.).

5. Миниатюра (л. 102 в.) не на месте — она должна предшествовать № 4, так как изображает то, как Изяслав после взятия Киева «роспущая ляхи на покори…», а Болеслав (вероятно, в результате того, что «избиваху ляха отай») покидает Русь. Перемещение рисунка произошло потому, что копиист принял гривны за жребии и присоединил его к тексту о библейских жребиях (см. л. 107 об. в.).

Как видим, художник самим подбором сюжетов создал совершенно иной образ Изяслава, чем в благочестивых миниатюрах 1072 г. Всеслав же показан в этой серии жертвой вероломства Изяслава и его братьев, любимцем народа, победителем дьявола (рис. 48). Киево-Печерский монастырь сочувствовал Всеславу: Изяслав, вернувшись из Польши «нача гневатися на Антонья из Всеслава».

Рис. 48. Князь Всеслав Полоцкий отгоняет дьявола.

Возникает мысль о существовании лицевой летописи Всеслава за 1068–1069 гг., использованной Никоном при составлении свода, хотя надежных обоснований для того мало.

Антипатия к Изяславу последний раз проявилась в 1073 г. тогда, когда он уже был изгнан из Киева братом Святославом. Летописец (может быть более поздний) в своем тексте осуждает действия обидчика, «преступившего заповедь отню», а художник из всей ситуации выбрал два сюжета, свидетельствующих об оттенке злорадства по поводу судьбы изгнанника: на миниатюре (л. 107 о. в.) иллюстрируются слова: «Изяслав же иде в Ляхи со имением многым, глаголя, яко сим налезу воя. Еже все взяша ляхове и у него и показаша ему путь от себе». В левой половине рисунка Изяслав дает денежные гривны ляхам, а на правой — безбородый лях с бритой головой сообщает князю неприятное решение о его изгнании из Польши.

Итак, свод 1073 г. предстает перед нами как лицевая летопись, включавшая, по всей вероятности, также и краткую лицевую хронику Ярослава Мудрого, житийные миниатюры сказаний о Владимире и о Борисе и Глебе.

В самостоятельном отборе сюжетов для иллюстрирования Ярославу был противопоставлен Мстислав Тмутараканский и Черниговский. Большое внимание уделено князьям, правившим Тмутараканью (Ростислав Владимирович и Глеб Святославич), а также отцу Ростислава — Владимиру. Судя по исходным материалам для сюжетов наклеек XV в. существовала более полная лицевая рукопись с той же тенденцией. Интерес к судьбе Владимира Ярославича объяснился близостью Никона к его воеводе Вышате, а может быть, и к сыну того — Яну Вышатичу. С рассказом Яна Вышатича связана вставная повесть о восстании волхвов на Белоозере около 1071 г.; она выделяется особенностями стиля рисунков. Приписывать ее внедрение в общую летопись непременно Никону не обязательно — она могла быть вставлена и Нестором, писавшим о Яне Вышатиче: «От него и аз многа словеса слышах, еже и вписах в летописаньи семь».

Миниатюры свода Никона в большей степени, чем текст, отражали неприязнь составителя к Изяславу Ярославичу. Чего стоит, например, натуралистический показ киевлянам-читателям сцены расправы с киевлянами — сторонниками Всеслава! Судьба Всеслава, воспетая и былинами и «Словом о полку Игореве», подробно и со смелой симпатией к нему отражена в миниатюрах свода. Не удивительно, что Никону приходилось долгое время скрываться в отдаленной Тмутаракани (что сказалось и на тексте, и на рисунках свода), как его единомышленнику Антонию в Чернигове. Возможно, что свод Никона оформился окончательно не в княжение Изяслава, а в недолгие годы княжения Святослава Ярославича (22 марта 1073 г. — 27 декабря 1076 г.), но после смерти печерского игумена Феодосия, ярого защитника изгнанного Изяслава, обличавшего Святослава как узурпатора престола: «Яко неправедно сотвориша, не по закону седша на столе». Феодосий умер 3 мая 1074 г. От княжения Святослава не осталось великокняжеской летописи. Те краткие заметки, которые есть в «Повести временных лет», враждебны ему.

В 1070-е годы в Киеве создавались такие грандиозные труды, как Изборник 1073 г., Изборник 1076 г. Возможно, что Святославом, любителем пышности (см. миниатюру на л. 115), был задуман также и большой исторический труд, щедро украшенный рисунками, исполнение которого было поручено Никону, имевшему (по Тмутаракани) сан игумена. Во главе Печерского монастыря стоял уже не Феодосий, сторонник Изяслава, а избранный вопреки воле Феодосия Стефан, которого в 1076 г. сменил Никон.

До какого года была доведена летопись Никона, судить трудно, так как в ее последний раздел были вклинены одна за другой три повести: о событии на Белоозере (условно 1071 г.), о перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. и вторая повесть о Печерском монастыре под 1074 г.

Так же трудно сейчас без рассмотрения труда Нестора (см. ниже) решить вопрос и о начальном разделе свода Никона — входил ли в него свод 997 г. или нет? Была ли тогда иллюстрирована вся русская история единой рукой или произошло механическое присоединение Никоновой, части к старой, образовавшее как бы два раздельных тома?

Большой интерес с точки зрения политической борьбы конца XI в. представляет вставная повесть о Печерском монастыре, расчлененная на три части, включенные под годами 1051, 1074 и 1091. Во второй из них дана миниатюра с изображением осла (л. 111). Текст повествует о видениях монаха Матфея, которому чудились черти в церкви, в его келье. Однажды во время утренней службы в церкви старец «возвел очи свои, хотя видети игумена Никона и виде осла, стояща на игумени месте, и разуме яко не встал есть игумен…» (л. 110 о.).

Миниатюра (сдвоенная) рисовалась в два приема: сначала очень широко и размашисто на левой половине была нарисована Успенская монастырская церковь (ее внешний вид), а на правой — какое-то здание. Копииста XV в. начатая им композиция не удовлетворила (очевидно, не умещались персонажи), и он смыл оба здания, оставив только кровли. На левой половине своей сдвоенной миниатюры он изобразил осла, монахов и прислужника у аналоя с книгой; под аналоем — ослиное копыто. Действие должно происходить внутри храма. На правой половине изображен игумен Никон, идущий из своей кельи и сопровождаемый молодым безбородым послушником; в руках у проспавшего начало заутрени игумена книга (рис. 49).

Рис. 49. Миниатюра-памфлет: игумен Никон (составитель летописи, враждебной князю) представлен в виде осла.

Эта злобная карикатура не могла появиться ни в 1074 г., под которым повесть помещена в летописи (Никон еще не был игуменом), ни во время игуменства Никона (1076–1088 гг.). Считать ее изображением художников эпохи Ивана III нет совершенно никаких оснований. Архитектурный фон миниатюры восходит к последней четверти XI в., так как художник копировал образец, на котором была изображена главная печерская церковь в недостроенном виде! Поясним это необычное, но очень важное утверждение.

В Радзивиловской летописи есть 32 изображения различных русских церквей. Как правило, это довольно стандартные одноглавые храмы с тремя закомарами, т. е. схема XI–XII вв. Иногда это — более поздняя схема рубежа XII и XIII вв. с тройной аркой.