Сквозь круг стальных небес

Инцидент 4. 16 декабря 2086 года. Руины на склоне горы в Тихом океане

— Профессор, вы уверены, что эта штука съедобна? — с тревогой прошептал Лайонхарт, едва-едва, буквально краешком глаза выглядывая из темной, вроде чулана, комнатушки.

Он широко, как сова, распахнув глаза, следил за неким существом. На первый взгляд оно напоминало собаку: покрытое шерстью тело о четырех ногах, массивная голова, скрученный колечком хвост. Псина была крупной, почти пять футов ростом в холке, но это бы ладно. Напрягало другое — ее необычно мощное, с горбом, туловище, какое бывает у быков. А еще это слишком длинное, как у крокодила, рыло, украшенное острыми клыками, которые не давали пасти закрыться. Пускай они не острые да и кривые, но все равно выглядели жутко. Плюс ко всему вдоль спины были уложены кожистые складки, подозрительно напоминавшие крылья, а хребет украшал частокол костяных игл. Что это за чудо такое?! Ричард не особенно разбирался в зоологии, но про такую тварь сроду не слыхал.

«Собака» минут десять назад вылезла из темного и узкого, больше похожего на трещину в скалах переулка чуть в стороне от места, где прятались аспирант и профессор. Вяло поводя из стороны в сторону уродливой мордой, тварь неспешно выбралась на открытое пространство. Вокруг теснились дома, вернее, лачуги. Впрочем, каждая из них еще несла на себе отпечаток дизайнерской мысли и заботы жильцов, но… Будто страшный жар опалил эти здания, плавя камень, вздувая волдыри на пластиковых покрытиях, завязывая узлами прутья решеток на окнах. Неводомая, но безжалостная сила втиснула здания в узкие и кривые улочки, как хозяйка с усилием запихивает в банку огурцы, а еще вытянула их, закрутила спиралью. В результате на некоторых домах появились архитектурные излишества — длинные, уходившие в туманную высь шпили, невероятной ширины балконы, какие-то наросты, похожие на лепные украшения.

Подобно толпе зевак, эти архитектурные уроды сгрудились вокруг небольшой, ярдов шестнадцать в диаметре площадки. Возможно, когда-то тут был парк: на замусоренных клумбах зеленела травка, а над покореженными остатками спортивных тренажеров понуро склонились ивы. Кажется, они пострадали от той же силы, которая изуродовала дома: ветви изгибались под неестественными углами, стволы скручивались винтом. В итоге деревья напоминали то ли плясунов, застывших в причудливом танце, то ли просто людей, которые застыли в ужасе. Что их могло напугать? Например, готовые их раздавить машины. Да, здесь ржавело штук пять остовов автомобилей. Каждый выглядел так, будто их после стирки отжимал великан: некоторые он смял в неопеределенный ком металла, а другие, напротив, скрутил в веретено, чтобы воткнуть то глубоко в землю. Одной машине досталось особенно сильно: ее, казалось, сперва раскатали в ровный лист, а потом сложили тот много раз, точно пытаясь соорудить фигурку оригами. Да, не такое ожидал увидеть Ричард на небольшой террасе, куда они с профессором забрались на вторые сутки подъема в гору.

Однако псину все эти странности ничуть не занимали. Купаясь в лучах солнца, которое робко заглядывало в этот двор-колодец, она принялась щипать сочную траву. Конечно, собаки иногда едят свежую поросль, но не в таких же количествах? Что за необычная тварь! Кстати, Лайонхарт вроде бы заметил у нее за ушами острые рожки…

Заинтригованный, он сделал пару шагов к твари, но тут мощная пятерня Химмелькнакера, чем-то похожая на ковш экскаватора схватила его за плечо. В следующую секунду Дик жестко приземлился в темном закутке возле входа в одно из зданий.

— Спрячьтесь там и не высовывайтесь, пока все не кончится, — шепотом бросил профессор. — Вон в том шкафу хотя бы.

Указав на стоявший в прихожей шкаф-купе, Курт внимательно осмотрел валявшиеся под ногами обломки бетона. Он выбрал один звездообразной формы. Прячась за стволами деревьев, профессор стал бесшумно подкрадываться к собаке. Обломок он держал за торчащий в сторону кусок арматуры, будто каменный топор. Вот он всего ярдах в пяти от псины. С удивительной для его массивного и нескладного тела грацией Химмелькнакер сделал замах… Бросок! Вертясь, обломок со свистом полетел к животному и врезался тому в бедро. Тварь свалилась на бок, но тут же вскочила. Из широкой раны обильно потекла кровь неестественного темно-зеленого цвета. Испуганно глянув по сторонам, собака торопливо захромала к странному сооружению. То напоминало металлический небоскреб, втиснутый в вертикальное дупло огромного дерева.

— Эй, Лайонхарт, хватайте там чего-нибудь, и в погоню, быстрей! — страшно выпучив глаза, окрикнул аспиранта Химмелькнакер. Сам он торопливо нагреб горсть камней и выскочил на поляну.

— Профессор, вы уверены? А если эта тварь будет отбиваться? Кстати, меня вырвет, если попытаюсь ее сожрать!

Лайонхарт, нервно подрагивая, не выбрался, а вывалился из шкафа, еще и куртку разодрал. Но, пришпиленный грозным взглядом Курта, схватил увесистую палку и кинулся за ускользающей добычей.

— Если вы предпочитаете более привычное мясо, то может, зажарим вашу ногу? — Курт осклабился, обнажив неправдоподобно большие зубы. — На одной травке мы долго не протянем!

Кстати, не смотря на довольно грозный вид, собака даже не пыталась защищаться. Подвывая, она ковыляла к прямоугольной дыре у фундамента небоскреба. Химмелькнакер гнался за ней огромными прыжками, швырнув на ходу несколько камней, но промахнулся. Добыча юркнула в то, что следовало назвать входом в огромное сооружение. Курт зарычал от злости и отчаяния, и, припав к земле, сунулся было в дыру, но с его великанской комплекцией просунуться туда оказалось нелегко: мешали какие-то железяки, торчавшие со всех сторон.

— Ну-ка, давайте вы! — поманил он Лайонхарта, и, не доживаясь ответа, просто запихнул аспиранта в дыру.

Сперва Ричард ни черта не мог разглядеть в кромешной темноте, но все же полез вперед, пару раз стукнувшись лбом о стены и едва не высадив себе глаз об кусок толстой проволоки. Но мало-помалу глаза привыкли, и когда он выбрался на открытое место, смог различить общие контуры предметов. Похоже, Лайонхарт оказался в небольшом зале. Вверх, плавно закручиваясь, уходила шахта, по бокам которой выступали с двух сторон одинаковые платформы. Вроде бы, между ними были окна, но что-то снаружи загораживало их: может, кора того самого дерева, в которое неведомая сила словно ввинтила небоскреб?

А где же собака? Пошарив взглядом по сторонам, аспирант ее не обнаружил, лишь из нагромождения обломков на другом конце зала доносился тихий скулеж. Отражаясь от стен, тот создавал ощущение, будто с десяток таких тварей притаилось в разных углах. У Ричарда похолодело в животе, и страшно захотелось выбраться наружу, на солнечный свет. Но воображение тут же нарисовало перекошенную от злости рожу профессора, его огромный, как нефтяная бочка, кулак, несущийся аспиранту точно в лоб… Отогнав страх в дальний угол души, Лайонхарт, ступая осторожно, как по тонкому льду, двинулся на звук. Его руки, липкие от пота, сжимали палку так крепко, что казалось, она могла переломиться.

Раздался шорох и стук, а скулеж сделался громче, взлетев до протяжного стона. Может, собака пыталась забиться поглубже, но не пролазила между плит? Поняв, что она напугана еще сильнее, чем охотник, Ричард немного осмелел. По его спине прошла дрожь, сердце загрохотало кузнечным молотом. Теперь он нарочно крался медленно, но так, чтобы его шаги были слышны. Аспирант физически чувствовал волны страха, исходившие от щели, куда забилась тварь, и от этого его кровь быстрее струилась по жилам.

Фантазия рисовала сладостные картины того, как он мощно, с оттягом дубасит несчастную собаку палкой, а потом, обливаясь потом, волочит ту наружу. Яркий свет и тяжелый, но одобряющий хлопок ладони Химмелькнакера по плечу, а потом тварь, уже с ободранной шкурой, жарится на той же палке. Волшебный аромат жарящегося мяса щекочет ноздри. От таких мыслей во рту натекло целое озеро слюны, а живот свела мучительная судорога. Ничего, надо лишь чуть-чуть потерпеть. Вот, сейчас…

Сзади раздался глухой шлепок, и пол слегка вздрогнул. Резко обернувшись на звук, Ричард замер. Перед ним, всего ярдах в трех, в темноте висело белесое пятно, в верхней части которого светились красным, будто раскаленные угли, два круга. Лайонхарт не мог толком разглядеть, что это такое, но в его животе будто задула лютая стужа. Он не в силах был пошевелиться, а лишь мелко дрожал, чувствуя, как за шиворот ручьями струится холодный пот. Азарт и браваду как ветром сдуло.

— Лайонхарт, maledicta cochlea, [ «улитка проклятая» — лат.] ну что там у вас? — донесся приглушенный окрик. — Прибили собаку? Можете ее вытащить?

Белое пятно сместилось в сторону, позади него обнаружилась темная масса. Послышался скрип и цокот, и это неизвестно что издало странный звук — смесь бульканья и квохтанья. Удивительно, но отчасти это напоминало женское причитание.

Ричард откуда-то знал, что если он хотя бы шевельнется — ему крышка. Но все же, собрав все свое мужество, он выкрикнул:

— Профессор, берегитесь! Тут… оно это… может…

Нечто подпрыгнуло, оказавшись не более чем в полутора ярдах от Лайонхарта, и тот ощутил волну трупного смрада. Может, это дыхание монстра? Но тут неведомого врага отвлек голос профессора:

— Вы там напоролись на кого-то? Держитесь, я сейчас приду!

Раздались глухие удары, потом звук осыпающихся камней. Первозданный хаос из обломков, под которыми пролез Ричард, расчистился и темноту рассек широкий луч света. Стены небоскреба вздрогнули, и кусок то ли камня, то ли коры отвалился от одного из окон, после чего сквозь пыльное стекло в зал заглянуло солнце. Через несколько секунд, расталкивая руками-колоннами камни, в зал пробрался Курт. Выпрямившись во весь свой десятифутовый рост, он спросил:

— Ну, чего тут стряслось? Я… — вдруг он осекся.

Теперь, когда стало светлее, они смогли рассмотреть. Окруженное клубами танцующей в солнечных лучах пыли, посреди зала сидело причудливое существо. У него было массивное, почти кубическое туловище, плотно замотанное в темное рубище. К нему, точно болт необычной формы, напрямую — без всякой шеи — была прикручена голова размером с крупный валун. Роскошная грива смоляно-черных волос неряшливыми клочьями свисала с нее почти до пола. Морду тварь закрыла передними конечностями: выше локтя покрытыми перьями, а ниже — чешуей. Они походили на увеличенные копии орлиных лап. Острые когти на них не сулили ничего хорошего. Задние лапы, которые существо подогнуло под себя, напоминали медвежьи.

Два человека глядели на эту тварь, забыв дышать, наверно минут пять. А потом существо, издав уже знакомый, булькающе-кудахтающий звук, опустило «руки». И мужчины потрясенно ахнули. Морда, вернее лицо, было женским! Просто поразительно, что такой урод позаимствовал лицо у вполне симпатичной девушки с азиатскими чертами. Впрочем, две детали портили лик красотки: очень бледная, почти как у трупа, кожа и алые глаза, заставлявшие вспомнить о сигнале светофора. В них металось пламя ненависти.

— Та-а-ак… — тихо и неуверенно протянул Химмелькнакер, медленно отступая. — Убираемся…