Сквозь круг стальных небес

Инцидент 10. 16 июня 2087 года. Поселок выживших

Сидевший за грубо сколоченным столом мужчина буравил Лайонхарта недобрым взглядом. Впрочем, Ричарду этот тип тоже сразу не понравился. Заросший до самых глаз черной бородой, кряжистый, он напоминал первобытного охотника. Грязные лохмотья, служившие ему одеждой, усиливали впечатление.

— Ну и зачем ты притащила этого сморчка? — проворчал наконец мужлан, отхлебнув из побитой алюминиевой кружки.

На лице Энн, примостившейся чуть в стороне на колченогом табурете, появилось неподдельное удивление.

— Барри, ты о чем? Сам ведь говорил, что нашей деревне нужны люди. Особенно крепкие парни.

— Вот именно, крепкие! — Барри подошел к Дику и без всяких церемоний рывком поставил того на ноги. Покрутил так и сяк, настолько сильно сжал могучими лапищами плечи, что Лайонхарт болезненно поморщился. — А ты посмотри на этого сморчка. Щуплый, дохлый, поди, ничего тяжелее ложки сроду в руках не держал. Ты чем хоть занимался, сморчок?

Поежившись под презрительным взглядом Барри, Ричард тихо, но жестко сказал:

— Во-первых, я никакой не сморчок! У меня имя есть, и Энн вам его называла. Потрудитесь его вспомнить! Я — аспирант Национальной лаборатории имени Лоуренса, что при Калифорнийском университете в Беркли, специальность — физика высоких энергий. Работал с профессором Химмелькнакером на орбитальном ускорителе «Орбитрон-7». Мы…

— Еще хуже, чем я думал! — перебил его Барри, досадливо махнув рукой. — Лучше бы просто бездельником был. Вы, яйцеголовые, только деньги народные транжирить умеете на игрушки свои дурацкие.

Дик заерзал на табурете, и щепка, торчавшая из неструганной доски сиденья, уколола его в зад. Черт, как тут все раздражало! В груди у аспиранта, казалось, клокотал готовый взорваться вулкан. Заметив, как он нахмурился, Энн мягко положила руку на запястье Лайонхарта.

— Прости, Барри ничего не понимает в таких вещах. Он всю жизнь трудился на ферме в Арканзасе.

— Нам нужны люди, чтобы охотиться, строить, а может и драться, — громогласно вещал Барри, расхаживая по комнате. Настланный на земляной пол тростник неприятно хрустел под его грубо сшитыми сапогами. — Вон, вы сами говорите, что по округе бродят монстры и роботы. Значит, нам надо укрепить поселок, может, дозоры выставить. И так двоих девчонок симпатичных потеряли. Что будет, если те железяки явятся сюда? Разве эта халупа выстоит? — он печально развел руками.

Да уж, небольшая, футов двадцать шириной комната производила удручающее впечатление. Стенами ей служили листы железа — вроде тех, из которых делают временные заборы на стройке — установленные в промежутках между мощными соснами. Листы подпирали воткнутые кое-как палки, щели между стыками были заткнуты тряпками. Потолок — набросанные крест-накрест жерди, на которых были плотно уложены вязанки сена. Из мебели имелись только самодельные стол и табуретки, засаленный тюфяк в углу, да еще в углу были поставлены одна на одну коробки — похоже, они служили шкафом. Хорошо еще, что через щели в циновках, закрывавших две дыры-окна, свет едва пробивался, и полумрак скрывал подробности. Иначе, только увидев эту хибару, сильно бы захотелось смачно плюнуть.

— Он не так и плох, — начала Энн, подаваясь вперед. Ее голос звенел. — Дик целых полгода в одиночку бродил по пустошам и руинам. Раз он еще жив, то будет полезен!

— Я тебя понимаю, Энни, — остановившись, Барри с неожиданной теплотой поглядел на девушку. — Моя дочь младше тебя была, а все время по мальчишкам бегала. Эх, какая она была… — Ричард с удивлением заметил, как при этих словах на ресницах мужлана блеснули слезы. — У нас тут парней мало, и у каждого хватает подружек. Ладно, если хочешь, можешь его к себе взять. Глядишь, не только тебя трахать сгодится.

Дик скрипнул зубами, а Энн возмущенно запустила в Барри попавшейся под руку кружкой. Бородач увернулся, его губы растянулись в кривой ухмылке.

«Чего ради я сюда приперся? — с досадой подумал Лайонхарт. — В таких условиях люди часто враждебны к чужакам. Прямо сейчас встать и уйти, куда глаза глядят? Может, найду поселок получше?»

Когда этим утром они пришли в деревню, надежды Ричарда на то, что можно выбраться из этого безумия и хаоса, окончательно рухнули. Нет, старый — уютный и логичный мир — исчез навсегда. Потому что люди, привыкшие к нему, не стали бы жить в таких условиях.

Он увидел небольшой холм посреди леса, на вершине которого сгрудились слепленные из чего попало халупы. Одни напоминали муравейники, насыпанные у корней деревьев, другие примостились на ветвях, третьи использовали стволы в качестве несущих колонн. Попадались и просто ямы, прикрытые ветками. Энн повела Ричарда к самой вместительной хибаре, чтобы встретиться со старостой. При этом Торниуэй долго и красочно рассказывала, какой Барри сильный и умный, но аспирант не ждал ничего хорошего. Ведь достаточно было раз взглянуть на поселян, чтобы понять, каков их руководитель. Еще и несколько встреченных девушек — тощих, чумазых, обряженных в такие лохмотья, какими и последний бродяга побрезгует — проводили непрошенного гостя тяжелыми взглядами. Энн в своей растянутой, но заново выстиранной этим утром кофточке и драных джинсах казалась рядом с ними просто богиней. В итоге Лайонхарт не ошибся, и переговоры зашли в тупик.

— Послушай, Барри, — сделала еще одну попытку Торниуэй. — Дик спас меня. А еще он знает, почему мы оказались в такой заднице и как из нее выбраться!

— Да чего он может знать, — фыркнул староста.

Полностью потеряв интерес к гостю, он подошел к стоявшей в углу кадке и выудил оттуда какую-то поганку, тускло фосфоресцировавшую в полумраке. Достав из кармана сверток, Барри осторожно, как величайшую драгоценность, вынул из него ломтик сушеного мяса, больше похожего на кусок старого картона.

— Эти яйцеголовые умеют только болтать и писать бредовые книжки. А, еще с разными дорогими железками играться могут. Дармоеды и обманщики! — заключил он, с хрустом жуя нехитрое угощение.

Лайонхарт крепко сжал кулаки. Страшно захотелось подскочить к этому самодовольному мужлану и со всей силы огреть его по тупой башке. Наверняка она зазвенит, как медный казан. Сейчас Дик не побоялся бы даже его внушительных мускулов. Сдержаться стоило огромных усилий! Особенно бесило то, что логика Барри сильно напоминала рассуждения папаши Ричарда. Старый работяга, насмотревшись передач по каналу Discovery, тоже думал, что ученые гребут деньги лопатой и ничего не делают, а только своему любопытству потакают.

Вспомнились еще те недоумки, которые издевались над будущим аспирантом в школе. Они считали, что раз Лайонхарт держался наособицу и все книжки читал, значит он — сопляк. Где им понять, что это гораздо лучше их тупых игр! Вот и пошел Дик в науку, хотя и не любил физику. Трудился как проклятый, и это при том, что Химмелькнакер любого доведет до белого каления. Но ничего. Ведь если совершить какое-нибудь открытие, то уже никто не посмеет смеяться над Ричардом Лайонхартом. Сразу поймут те гады, как были неправы! И девчонки поймут, ведь и денег у него станет немало.

Увы, в итоге над аспирантом жестоко посмеялась сама судьба. Он был так близок к успеху, почти уже держал в руках птицу счастья, и тут… Все пошло кувырком и оказалось, что он приложил руку к разрушению мира. Не специально, но от этого было не легче. Эх, надо было и дальше заниматься рисованием. Папаша его сбил, заставляя учиться и считая, что художнику не пробиться, лучше в лаборатории в чистеньком халате сидеть.

Но, как бы то ни было, спускать какому-то фермеру оскорбления Дик не собирался. Надо было его поставить на место — не грубой силой, а интеллектом. Пусть осознает свое убожество!

— Послушайте, я лучше всех знаю, что за дерьмо тут произошло. Попытаюсь объяснить вам без заумных терминов. Мы на орбитальном ускорителе проводили один эксперимент чтобы разобраться в устройстве материи. Профессор, один из виднейших ученых мира, руководил проектом, а я был у него аспирантом. Выиграл конкурс, чтобы полететь на орбиту, предвкушал богатство и славу! Однако что-то пошло не так, произошел взрыв. Ускоритель создал аномалию, которая разрушила мир. Причем система каким-то образом еще работает, и ситуация становится все хуже.

Барри слушал его в пол-уха. Сидел себе у кадки, жевал отвратительную закуску. Казалось, он просто ждал, когда гости сами уберутся восвояси. Но когда Дик заговорил про аномалию и разрушение мира, бородач встрепенулся. Его равнодушие мигом сменилось пристальным вниманием, но очень недобрым. Взгляд из-под кустистых бровей пронзил Ричарда зазубренным мечом. Что-то подсказывало Лайонхарту, что лучше встать и тихо уйти, но он продолжал:

— У меня есть подозрение, что суперкомпьютер, который управлял нашей станцией с Земли, все еще работает и ему подчиняются те самые роботы. Во всяком случае, они меня не трогают — наверно, признают за своего. Тут неподалеку строят какую-то штуковину, может, оттуда получится связаться с ИИ нашей станции? Вот и хочу я туда заглянуть.

Пока Ричард говорил это, с бородачом произошли разительные перемены. Про кадку он напрочь забыл, его лицо побагровело. Один гриб упал на пол, а староста этого даже не заметил. Ощерив необычно острые зубы, Барри стал похож на гризли, готовящегося к атаке. Энн, заметив это, нервно заерзала на табурете, но Лайонхарт, напротив, вошел во вкус и разливался соловьем. Он пустился в рассказ о том, как они с Химмелькнакером готовили эксперимент, как случилась авария, и как это могло быть связано с дальнейшими событиями на Земле.

— Подумайте сами. Вдруг с той штуки в лесу есть выход на суперкопьютер? Если те железяки подчиняются ему, то мы могли бы…

Договорить у Ричарда не получилось. Барри с низким рыком накинулся на аспиранта! Мощным ударом кулака в лоб отбросил его к одной из сосен, служивших опорами халупе, а потом плюхнулся на него верхом.

— Тебе что, мало?! — взревел староста, крепко сжимая цыплячью шею Дика. — Хочешь взорвать эту планетку ко всем чертям?

— Ой, ты что делаешь?! — завизжала Энн, подскакивая к ним. — Голову ему оторвешь! — она отчаянно дергала Барри за шиворот, за руки, лупила его кулачками. Но это было почти то же самое, как пытаться такими ударами опрокинуть древний мегалит.

Лайонхарт трепыхался под бородачом, словно попавшийся в зубы медведю лосось, его глаза закатились, с губ капала пена. Казалось, Барри хотел его не просто задушить, а натурально разорвать на куски.

— Сволочь!!! Теперь я знаю, кто виноват! Ты за все ответишь! О, мои дорогие девочки…

Послышался топот, и ржавый лист железа, служивший дверью, отлетел в сторону. В хибару ввалились трое крепких парней: Энн и Дик видели их, пока шли по деревне.

— Барри, не психуй! — выкрикнул один из них, наваливаясь на буяна сзади.

Но староста пихнул его в грудь, да так, что парень едва не опрокинул хлипкую стену. Однако теперь разнимать дерущихся кинулись и двое других парней. Они повисли на руках Барри, а тот, привстав, мотал ими из стороны в сторону. Ну, натуральный медведь, в которого вцепилась пара гончих. Стол перевернулся, у табурета подломились ножки, а первый из парней, поднимаясь на ноги, все же обрушил часть стены. Кашляя и отмахиваясь от пыли, он присоединился к товарищам, и они все же стащили Барри с аспиранта.