Война миров 3.0

2.10

До капсулы с Ириской мы добежали настолько быстро, насколько позволяли коротенькие ножки мутанта, однако без него мы бы и вовсе ее не нашли. Капсула стояла в темном закутке. Как сказал мутант: для самых невостребованных.

Он не стал тянуть время и открыл для нас стеклянную стену, но потом честно признал:

— Как размораживать, того не ведаю.

— Я знаю, — тотчас отозвалась Алекса.

Отодвинув гнома в сторону, она склонилась над панелью управления капсулой. Я стоял на углу, поглядывая то в коридор, то на гнома. В коридоре было темно. Гном с любопытством таращился на Алексу. Шлема у него не было, так что всей прелести изогнувшейся над панелью девушки он оценить не мог, но кто их, мутантов, знает. Мало ли, какие у них возможности и вкусы?

Раздалось тихое шипение, и крышка капсулы уехала вверх. Ириска едва заметно дышала. Ее глаза были закрыты, а на лице застыло сосредоточенно-хмурое выражение. Обычное для нее. В реальном мире Ириска оказалась одета в белый обтягивающий комбинезон с ярко-синими землянскими вставками. Вроде не должно было бы, а меня это малость покоробило. У нас в детективном агентстве были «земляне», но я-то всегда играл за марсиан.

— Быстрее, — сказал я, заслышав шаги в коридоре.

— Еще десять минут, — отозвалась Алекса, не поворачивая головы.

— Не больше минуты!

— Пять!

Из-за поворота вышел хмурый тип. В руках он держал тяжелые бластеры.

— Эй! — окликнул его я. — Давайте поговорим! У меня…

Я еще не успел закончить фразу, как он вскинул оружие и пальнул по мне. Два разряда разбились о стену. Под потолком запоздало вспыхнули перекрещенные мечи.

— Валите отсюда! — крикнул я Алексе.

— Еще пять минут, — отозвалась та. — Она почти проснулась.

— Думаю, на свежем воздухе она проснется быстрее, — невозмутимо заметил мутант.

— Ну так и валите на воздух! — крикнул я, и выстрелил в агента.

Тот легко увернулся. Кубик над ним показал троечку. Агент снова жахнул из двух стволов. Толстая стена выдержала, а мне отразился успешный спас-бросок за укрытие. Отлично! Хотя нет, не отлично. Агент тоже нырнул за угол, и мой выстрел, в свою очередь, оставил черную отметину на стене.

— Герман, — услышал я шепот Алексы.

Мутант держал Ириску на руках. Она по-прежнему не просыпалась.

— Вы еще здесь⁈ — рявкнул я.

Мы с агентом вновь обменялись выстрелами. Ему удачно выпали два спас-броска, а мне опять прилетело в то же плечо. Я ощутил легкий толчок, и три ромбика моей жизни погасли. Осталось семь. Нет, здесь оставаться никак нельзя.

— А здесь только один выход, — сказал мутант, кивком указав на коридор.

— И нас тоже включило в бой, — добавила Алекса.

Так и есть: внизу на забрале отражалась линейка инициативы с Аналитиком и мутантом. Система отнесла безоружного сторожа к бойцу ближнего боя «Беженец» за 10 очков. Сомневаюсь, что он и на них бы навоевал.

— Блин! — с чувством произнес я.

— Типа того, — согласилась Алекса.

Она пальнула из-за угла. Не попала даже в стену, разряд улетел вдаль по коридору, а вот агент чуть не снес ей голову. Уберись она секундой позже, тут бы и полегла. Между прочим, у Аналитика по игре всего пять пунктов жизни.

— Сними шлем и валите все отсюда, — скомандовал я. — Я прикрою.

Не самое разумное решение в моей жизни, прямо скажем. Впрочем, это можно сказать про любое непродуманное решение. Алекса с мутантом не стали строить из себя героев и тратить понапрасну время на бессмысленные разговоры. Девушка просто хлопнула меня по плечу и сказала:

— Мы готовы!

Я вынырнул из-за угла и выстрелил. Спас-бросок за укрытие принес агенту двойку, но он, зараза, увернулся на троечку. У меня за спиной раздался топот. Агент пальнул по беглецам. Я не видел, попал он или нет, но топот зазвучал даже, пожалуй, бодрее предыдущего. Ну да в реальном мире тяжелый бластер — тот еще стимул.

Агент вышел из-за угла, поднимая оружие. Я выстрелил первым. Агент на ходу отклонился вправо. Система оценила мой выстрел на пятерку, а его уворот пошел на шесть очков. На панели инициативы погасли портреты Алексы и мутанта. Мы остались один на один.

— Время умирать, Герман, — сказал агент.

Голос у него был холодный и бесцветный, как и подобает вестнику смерти.

— Какого черта тебе от меня надо⁈ — спросил я.

— Пусть это останется моим маленьким секретом, — сказал агент.

В кино, вообще-то, злодей на этом моменте честно вываливал герою свои злодейские планы.

— И что, вот просто так возьмешь и пристрелишь меня? — спросил я. — Это незаконно.

— Оформлю как самооборону, — ответил агент. — Одного агента ты уже убил, я не мог рисковать.

— Он всё-таки умер?

Агент кивнул. Он стоял посреди коридора, застыв, будто ковбой на дуэли в фильмах про Дикий Запад. Блин, затейник хренов! Между прочим, у тех, насколько я помню, было по одному пистолету, и никаких бонусов на уворот.

Тут в голове мелькнула спасительная мысль. Точнее, она была безумной, но в тот момент показалась мне удачной. Если это реальный мир, то как агенту удается так ловко уклоняться? Не потому ли, что он — на стороне системы, и она, соответственно, ему подыгрывает, предупреждая о моих действиях? И я потянул с головы шлем.

Сказать, что было больно — ничего не сказать! Не представляю, как настоящие солдаты выживали на поле боя. Даже с наноботами и прочими чудесами медицины.

Агент с интересом наблюдал за мной.

— Ну что, готов? — спросил он.

Не помню, чтобы я ему ответил, но агент резко вскинул оба бластера. Я рефлекторно вскинул свой. Пальнул практически не целясь, и даже успел удивиться, увидев, как разряд полыхнул у него на груди. Потом его выстрел сбил меня с ног.

Я лежал на полу, слышал шипение пролетающих разрядов и ничего не чувствовал. В какой-то момент подумалось, что вот она какая, реальная смерть. Затем я услышал голос Пушкаря:

— Убёг, зараза!

— Хрен с ним! — ответил ему голос Лешего. — Забираем сыщика и валим.

— Герман, ты живой? — спросил голос Алексы.

Я хотел ответить, что да, но язык не слушался. Шлем вновь оказался у меня на голове. На экране мелькали условные значки. За забралом темнело небо. Оно заметно раскачивалось из стороны в сторону.

Затем внезапно наступило утро. Я лежал на кровати в маленькой комнатушке. Из окна лился дневной свет. Было ощущение, словно я только что пережил очередной приступ ледяной лихорадки. Даже на какой-то миг возникла мысль, будто бы все недавние события — лишь галлюцинация. При ледяной лихорадке они случались достаточно часто. Однако затем за окном раздался голос Лешего и порушил все надежды.

Мои плечо и грудь оказались плотно забинтованы и чем-то промазаны. Попахивало, прямо скажем, не слишком аппетитно. Надеюсь, этот запах источала мазь, а не моя обугленная плоть. Успехов, черт его дери, не ленился описывать жуткие раны, оставленные бластерным оружием.

И ведь я никогда не хотел оказаться героем его романа! По мне, уж лучше игра. Которая, получается, вроде и не игра вовсе. Вроде… Странники — тоже «вроде»! — были убедительны, но червячок сомнений никак не желал заткнуться, хотя и аргументов против у него не нашлось. Просто не верил он странникам, и всё. Что ж, я тоже не склонен всецело полагаться на первого встречного. Особенно когда есть тот, кому я действительно верю.

Мой костюм был сложен на стуле рядом. Я притянул к себе шлем. Тот работал, и я набрал номер Кролика. Марсианка даже не успела полностью отрисоваться на забрале. Сквозь ее полупрозрачный образ из пустоты выскочил белый кролик.

— Привет! — воскликнул он. — Ты где пропадал?

— Дела были, — ответил я. — Но я всё-таки нашел Алексу.

— Тогда с тебя причитается.

— Разумеется, — сказал я. — И у меня к тебе еще вопрос на целую тысячу.

Кролик потер лапки, и ответил:

— Спрашивай.

— Скажи, ушастый, эта игра… Это настоящая война, так ведь?

Кролик задумчиво почесал лапкой подбородок. Раз, другой, третий…

— Тысяча, ушастый, — напомнил я.

— Серьезные деньги, — согласился кролик. — Но ты — мой друг, Герман. Неужели тебе так нужны эти неприятности?

Впервые за всё время нашего знакомства он назвал меня по имени.

— Они у меня уже есть, — сказал я. — Кролик, я должен знать, что происходит, а я тут верю только тебе. Эта война реальна?

Последовала пауза в полминуты, не меньше. Кролик продолжал потирать подбородок. Наверное, уже всю челюсть себе отполировал.

— Да, — сказал, наконец, Кролик. — Она реальна.