Крот Камня

❦

Есть еще одно предание, которым мы можем поделиться, прежде чем последуем за Триффаном в Верн.

Подойдя к Темной Вершине, они, возможно, впервые ясно осознали, сколько преград их ожидает. И тогда Мэйуид, как всегда, нашел наилучший путь. Это была дорога не совсем на север, она немного забирала на восток, что позволяло путешественникам по утрам видеть солнце. Извилистые реки избороздили здесь всю землю. Почва в основном была плохая и кислая, но кое-где попадалась и хорошая, в тех местах солнечный свет лился с неба на траву и цветы и пели птицы.

Мэйуид утверждал, что несколько приверженцев Камня живут уединенно в высокогорном Биченхилле. Скинт просил запомнить это название, именно там он собирался оставить известия для Триффана. Поднимаясь наверх, в Биченхилл, Триффан повеселел: их окружали благоухающие цветы и журчание речных вод доносилось снизу, из долины.

Поднявшись, но еще не встретив ни души, Триффан решил побродить в одиночестве.

— Но… — начал было Спиндл с сомнением.

— Мой дорогой господин! Мне тоже не хотелось бы выпускать тебя из поля зрения! — поддержал Спиндла Мэйуид.

Но Триффан лишь улыбнулся в ответ:

— В этом месте что-то очень доброе переполняет мое сердце.

Спиндл и Мэйуид с удивлением увидели на его глазах слезы радости и печали.

В тот день Триффан ушел далеко. Как в детстве, он смотрел на добрую землю, вбирал в себя краски, звуки, запахи.

Триффан видел здешний край во всем его великолепии. Был июль, все перипетии и испытания, связанные с выращиванием и воспитанием потомства, уже закончились, а темные холодные зимние месяцы еще далеки. В июле земля хорошо задерживает влагу, дерн пружинит под лапами и от земли исходит тепло. В небе — только голубой и белый цвета, а внизу расстилается мир кротов, наполненный ароматом жимолости и рябины. Зайцы мелькают туда-сюда, то и дело застывая столбиками, чтобы оглядеться, и передние лапки их мелко дрожат. Именно в июле появляются красивейшие цветы: чистотел зацветает над ручьем, рододендрон растет на пожарищах, и еще Триффану встретился дубровник, радующий глаз своей яркой желтизной. А душистый чабрец словно приглашал отдохнуть рядом. Через долину — это не слишком далеко для крота и тем более для его слуха — то принимался стучать, то замолкал дятел. А вокруг жужжали насекомые.

В такой июльский день хочется бродить одному, если только рядом нет подруги. Но когда крот встретится с ней, они обязательно спросят друг друга, что каждый из них делал и о чем думал именно в этот день. Непременно захотят убедиться, что оба думали тогда друг о друге.

Триффан бродил и вспоминал Фиверфью. Если по милости Камня он еще когда-нибудь увидит свою любимую, то обязательно спросит ее, помнит ли она этот день. И заранее знал ответ: конечно она помнит, в этот день светило солнце, мрак прошлого рассеялся, и она знала, что Триффан мысленно был с нею.

В одиночестве, но не чувствуя себя одиноким, Триффан дошел до Биченхилла, и в его сердце навсегда воцарилась любовь к этой земле. Поселение было расположено достаточно высоко, чтобы чувствовать близость неба, и достаточно низко, чтобы долины внизу не казались призрачным сном. Голые скалы придавали холмам величие, а отдаленное журчание ручьев растворялось в воздухе. Здесь даже крот, не столь жизнелюбивый, как Триффан, почувствовал бы: этот дивный день скоро кончится и поэтому надо во все глаза глядеть на рассыпанные вокруг богатства лета.

Наконец Триффан остановился, лег и положил рыльце на вытянутые лапы. Он просто лежал, впитывая запахи и звуки, и смотрел по сторонам.

— Тс-с! Он спит.

— Ты уверен?

— Гм. А он большой!

— И старый.

— Нет. Просто у него морщинки.

— И шрамы. Но он совсем не страшный.

— А ты уверен» что это он?

— Ш-ш-ш! Тише! Скорее всего это он.

Триффан осторожно пошевелился, чтобы не напугать детей.

— Здравствуйте! — сказал он.

Они уставились на него. Их было двое — он и она.

— Ты пришел учить нас?

— Ты с юга?

— Может быть, — ответил Триффан. — А откуда вы знаете обо мне?

— Все знают, что ты должен прийти сюда. Тебя так долго ждали! Для чего ты пришел?

— Хотел бы я сам это знать!

— Разве не затем, чтобы учить нас?

— Учить чему?

Дети смутились.

— Не знаю, — ответил один из них робко.

— Рассказывать нам о Камне! — нашлась другая.

— А у вас есть Камень в Биченхилле? — спросил Триффан.

— Конечно! Самый лучший во всем кротовьем мире! Разве ты не знал этого?

— Что ж, теперь знаю, — сказал Триффан. — Вы мне его покажете?

— Пошли! — обрадовались они и повели Триффана за собой — как это свойственно детям — по любимым местам и не жалея времени, которого у них так много.

— Вот! Вот наш Камень.

Триффан поднял глаза, оглядел пастбища, среди которых стоял Биченхиллский Камень.

— Ну? Правда, он самый лучший? — спросили дети.

Триффан подошел и дотронулся лапой до Камня. Гордо высился он, золотистый в солнечном свете, теплый, шероховатый на ощупь.

Триффану показалось, что Камень излучает свет на весь мир кротов.

— Сегодня он самый лучший, — сказал Триффан.

— Только сегодня?

— Когда дотронетесь до других Камней и помолитесь, лишь тогда вы сможете решить это для себя.

— Так значит, ты не считаешь этот Камень самым лучшим? — шаловливо улыбнулась маленькая кротиха.

— Вот что я вам скажу, — доверительно произнес Триффан, — я знаю один Камень, который должен вам понравиться не меньше этого.

Юный крот понимающе кивнул:

— Ты имеешь в виду Данктонский Камень, правда? Все говорят, что он особенный, но сможем ли мы когда-нибудь попасть туда?

— Почему же нет? — подзадорил их Триффан.

— Слишком далеко и опасно, — засомневалась кротиха.

— Грайки! — добавил юный крот.

— Ну я-то ведь сюда добрался!

— Ты — взрослый.

— Вы тоже однажды станете взрослыми. К тому же не думаю, чтоб это имело такое уж большое значение.

— На нашем месте ты думал бы иначе!

Триффан рассмеялся.

— Хочешь посмотреть на наши тоннели? — последовал вопрос.

— Да, — ответил Триффан, — только не хочется спускаться вниз, когда наверху такое солнце. Я долгодолго жил во тьме, а сегодня нашел выход.

— Мы можем подождать, когда солнце зайдет, — предложила маленькая кротиха.

Триффан кивнул и поинтересовался:

— А пока скажите мне, как вас зовут.

— Меня — Брамбл.

— А я — Бетони. А ты кто?

— Ио чем ты будешь нам рассказывать? — подхватил Брамбл, устраиваясь поудобнее.

— Много чего можно было бы вам рассказать. Пожалуй, я начну с самого начала, — ответил Триффан.

— Это самое лучшее! — важно одобрил Брамбл.

Триффан так и сделал. Вскоре к его слушателям присоединились другие кроты: взрослые, дети, старики — кроты, заблудившиеся в жизни, как многие обитатели Данктонского Леса, кроты, жаждавшие вновь обрести надежду.

Но Триффан говорил прежде всего для Брамбла и Бетони, потому что они молоды и все у них впереди. И если они считают дорогу в Данктонский Лес такой трудной, то могут никогда и не попытаться куда-нибудь отправиться, а значит, не сделают в своей жизни многого, что могли бы сделать.

Триффан говорил с кротами, пока вечер не опустился на Биченхилл, и только Камень, высившийся среди остывающей травы, хранил тепло дня.

Спиндл и Мэйуид тоже слушали Триффана в тот день, когда глубоко верующий в Камень крот открыл свое сердце другим кротам, поведал о своих надеждах и опасениях, рассказал историю своей жизни.

Заканчивая повествование, он говорил очень тихо и спокойно, словно чувствуя, что едва ли еще кто-нибудь сможет говорить так же. Кроты придвинулись к нему ближе, они поняли, как нужно ему их участие и вера в завтрашний день.

Наконец Триффан призвал их помолиться Камню о Пришествии Крота Камня, который указал бы всем заблудшим истинный путь, как бы принижены они ни были, какие бы беды и страдания их ни постигли. Потом Триффан благословил кротов Биченхилла, и они тихо разошлись по своим норам.