Крот Камня

— Очень давно, когда я был маленьким, к моей матери, Ребекке, целительнице, приходили кротихи, которые не могли забеременеть. Я помню слова заговора. Может быть, Хизер, ты позволишь мне сказать их тебе?

— Да, прошу тебя, — ответила она.

И Триффан произнес слова, которые его мать когда-то говорила кротихам, не способным забеременеть:

Есть заклинания от бесплодия,

Но лишь Камень дает детей.

Есть заговоры от пустого гнезда,

Но лишь Камень его наполняет.

Есть заклинания для матерей,

Но лишь Камень дарует счастье материнства.

Есть заговоры для отцов,

Но лишь Камень дарует радость отцовства.

Есть заклинания для счастья в любви,

Но лишь Камень дарует его.

Да, Камень дарует все это.

Услышь мольбу этой кротихи, о Камень!

У нее нет детей, но она хочет их.

Услышь мольбу этой кротихи, о Камень, Ибо вера ее велика.

Триффан произнес эти слова негромко и напевно. Хизер прикрыла глаза и не открывала их еще некоторое время после того, как Триффан умолк. Когда же она открыла глаза, в них стояли слезы.

— Никому не говори о том, что я сделал, Хизер, и верь! Хотя, увы, я сейчас больше летописец, чем целитель.

Триффан улыбнулся Хизер и обратился теперь к Бориджу. Они долго беседовали о Бакленде, о переменах, которые произошли там после того, как Триффан вывел своих кротов из Слопсайда, и позже, когда пришел Вайр.

— Он силен и опасен, этот Вайр, и очень предан Верну, — сказал им Боридж. — Пока он удерживает власть в Бакленде, верующие не смогут открыто поклоняться Камню и совершать свои обряды. Грайки слишком сильны. Мы не сможем одолеть их.

— Теперь это занимает меня меньше, чем раньше, — ответил Триффан. — Хотя, наверное, услышь мои слова кто-нибудь из верующих, это ему не понравилось бы. Но когда настанет день выйти и про возгласить свое право на отправление наших обрядов, мы будем убеждать, а не драться. Боюсь, что Алдер и Маррам в Шибоде вдохновили кротов на борьбу там, где можно было бы действовать мирным путем. Добротой и убеждением добьешься больше, чем когтями. Я понял это дорогой ценой. Хорошо, если бы эти двое заплатили меньшую цену!

— Но каким образом теперь можно что-либо изменить? — спросил Боридж.

Триффан нетерпеливо передернул плечами:

— Грядет Крот Камня, и только он может указать нам дорогу. Возможно, мы не доживем и не увидим его, но он придет! Те, кто моложе нас, наверняка дождутся его. Я же счастлив тем, что нахожусь в Данктоне и веду свои записи, которые когда-нибудь прочтут другие. Хотя, думаю, у Спиндла получается интереснее. Он пишет о простых кротах и недавних событиях, а такие рассказы всегда занимательнее, чем рассуждения на духовные темы.

Все слушали молча. Потом Боридж сказал:

— Здесь, кроме меня, еще многие кроты хотели бы побеседовать с тобой, Триффан. Их бы очень поддержали твои слова. Может быть, ты согласишься беседовать с ними? Сейчас здесь не так опасно, как было раньше… Но вокруг столько смертей, болезней, отчаяния.

Триффан покачал головой:

— Когда-то я мог проповедовать. Например, по пути в Верн, помнишь, Спиндл? Помнишь системы, куда мы заходили, и бесстрашных последователей Камня?

— Да, я все это помню, — ответил Спиндл, — и многое записал.

Триффан усмехнулся и спросил:

— Интересно, а записал ли ты про то место, которое я помню лучше всего, или ты не заметил, что оно мне особенно дорого?

Спиндл нахмурился, припоминая, потом сказал:

— Это, вероятно… — и замолчал.

— Вы только посмотрите! — засмеялся Триффан. — Он записывает все, кроме того, что мне особенно запомнилось!

Все рассмеялись. Спиндл тоже расплылся в улыбке:

— Ты говоришь о Биченхилле. Ему посвящены целых три страницы моих записей.

Хей, Боридж и Хизер растрогались при виде того, как Спиндл хорошо знает Триффана и как любит его. Такая привязанность теперь была редкостью в Данктонском Лесу, и кроты, вынужденные жить здесь, тосковали по ней.

— Надеюсь, вы передумаете, когда погода станет получше. Многие будут рады вам, — не успокаивался Боридж. — Что касается вестсайдцев, то они много шумят и угрожают, но все это пустая болтовня. Не думаю, что они осмелятся напасть на вас.

Триффан почувствовал усталость, и Спиндл проводил гостей. Когда они ушли, Триффан сказал Спиндлу, что их затворничество длится уже достаточно долго, да и лапа у него побаливает от письма, поэтому немного поразмяться не повредит. Пожалуй, они скоро выйдут и встретятся с другими кротами.