Хроники Мартина Хьюитта

Хьюитт сразу повернулся и схватил со стола бумаги. Он поспешно сунул их в карман своего пальто, за исключением последнего, который только что был нарисован. Этот последний лист Мартин внимательно изучал несколько минут.

Закончив свое исследование, Хьюитт пожелал всем находившимся в комнате доброго дня, а затем отправился к инспектору.

– Ну как? – спросил тот, увидев Мартина. – Из него не удалось ничего вытащить, да? Врач скоро пришлет за ним.

– Кажется, все намного серьезнее, – ответил Хьюитт, – это дело может оказаться очень важным. У меня есть кое-какие догадки, но позвольте пока не оглашать их – я должен проверить некоторые детали. Могу ли я попросить вас позвать посыльного и отправить его за моим другом Бреттом?

– Конечно. Я найду кого-нибудь. Хотите написать записку?

Хьюитт написал сообщение и отдал его посыльному, который через десять минут уже стоял у моих дверей.

А в это время в полицейском участке мой друг Мартин продолжал разговор с инспектором.

– Вы обыскивали француза? – спросил он.

– О, да. Мы обыскали его, когда обнаружили, что он не может даже объяснить кто он. Мы спрашивали, может ли он назвать имена друзей или адрес, где проживает. Но он ничего не помнил. Проверив его карманы, мы удостоверились, что они абсолютно пусты, за исключением только носового платка без какой-либо маркировки.

– Полагаю, вы заметили, что кто-то украл его часы?

– Когда мы обнаружили парня, то часов при нем не было. Но в жилете была одна из маленьких петлиц, куда обычно крепят цепочку для них. Ткань там была достаточно изношена, это говорит о том, что раньше он постоянно носил часы.

– Да, думаю, что украли не только их. Похоже на ограбление. Он получил пару ударов по лицу. Вы заметили? – поинтересовался Хьюитт.

– Я видел синяки и порез. Также воротник пальто оторван. Скорее всего, грабители схватили его за воротник или за горло.

– Был ли он в шляпе, когда его нашли?

– Нет.

– Значит, он не собирался выходить из дома, иначе он непременно был бы в шляпе, если конечно, ее тоже не украли. На какой улице его обнаружил констебль?

– Генри-стрит, эта улица расположена ниже от Голден-сквер.

– Констебль не заметил, была ли поблизости открытая дверь?

– Половина дверей на этой улице открыта почти весь день, – ответил инспектор, покачав головой.

– Кстати, я не думаю, что он там живет. Мне кажется, он родом из других мест, расположенных в районе Севен-Дайелс или Друри-Лейн. Скажите, у вас есть какие-то догадки о роде занятий нашего иностранца, о его привычках?

– Пока не могу ничего даже предположить.

– Посмотрите внимательно на его куртку, чуть выше поясницы, и вам многое станет понятно. А я должен уже идти, доброго вам дня, инспектор! – сказал сыщик, выходя из участка.

Как я уже писал выше, посыльный от мистера Хьюитта добрался до моего дома очень быстро. Он застал меня как раз в тот момент, когда я только что вернулся с обеда и передал мне записку такого содержания:

Мой дорогой Б.! К сожалению, я не смог сегодня пообедать с тобой, так как меня задержали неотложные дела. Я полагаю, что ты сегодня свободен, а у меня есть дело, которое заинтересует тебя. Думаю, для тебя оно будет полезно с точки зрения журналистики. Если хочешь стать участником расследования необычного дела, то жду тебя на площади Фицрой-сквер с южной стороны. Прошу быть там не позднее 15.30.

Твой M.Х.

До назначенного времени оставалась четверть часа, поэтому я схватил шляпу и сразу же поспешил на встречу. Так получилось, что мой двухколесный кэб и экипаж Хьюитта влетели на Фицрой-сквер с противоположных сторон почти одновременно.

– Пойдем, – сказал Хьюитт, беря меня под руку, – мы собираемся разыскать одну конюшню. Попытайся представить, что у тебя есть экипаж и надо найти место, чтобы оставить где-то лошадь. Я боюсь, что сейчас нам, кое-кого придется ввести в заблуждение.

– Зачем тебя конюшня? И к чему придумывать историю про экипаж?

– Что касается того, зачем мне конюшня, я и сам себе пока не могу до конца ответить. А легенда с экипажем и лошадью нам нужна, чтобы как-то объяснить, зачем нам большое помещение и что мы здесь делаем. Смотри, вот несколько конюшен. Их используют и по прямому назначению и как склады для лавочников. Нас интересует любая, даже если она абсолютно пуста – никогда не знаешь, где может быть ключ к разгадке.

Мы остановились у входа в небольшой переулок с довольно грязными конюшнями. Хьюитт, явно не обращая внимания на сами сараи, пристально огляделся по сторонам.

– Я довольно хорошо знаю эту часть Лондона, – заметил Мартин, – насколько я помню, поблизости только одно подобное место. Нам надо осмотреть все. Я позвал тебя сюда, исходя только из предположений, но я уверен – именно здесь мы найдем разгадку тайны. Ты знаешь о таком заболевании, как афазия?

– Я, конечно, слышал об этом, хотя не могу сказать, что встречался с подобным.

– Сегодня я видел очень любопытный случай афазии. Ее жертва – француз, которого полицейский обнаружил на улице в совершенно беспомощном состоянии. Единственное, что он может сказать, и что мы можем разобрать в его речи это – «je le nie». Говорит он это просто механически, не понимая даже, что произносит. Ему сложно писать, но тем не менее, он смог набросать кое-какие каракули и рисунки на бумаге. Вот это-то и дало мне идею, как узнать, что с ним произошло. Ее-то мы сейчас и проверяем, Бретт. Позднее, в каком-нибудь тихом месте, я покажу тебе эти наброски и все подробно объясню. Сейчас нет на это времени, к тому же мне может понадобиться помощь. А пока, чем меньше ты знаешь, тем лучше для нашего дела, лишние знания – лишние хлопоты. Ага! Вот то, что мы искали!

Мы остановились в конце другого двора, еще более грязного, чем первый. Конюшни представляли собой прочные сараи, спроектированные без лишних изысков. Несколько из них, казалось, были предназначены для других целей. Они были с низкими дымоходами, на одном из которых вместо колпака сверху была аккуратно установлена старая корзина. Возле входа была прибита изношенная старая доска с надписью: «Сдается в аренду». Было видно, что когда-то эти буквы, были написаны белой краской, но со временем они стали грязно-серыми.

– Пойдем, – сказал Хьюитт, – начнем наше расследование.

Мы пробирались по скользким булыжникам мостовой, оглядываясь по сторонам. Слева была стена, ограждающая задние дворы, а справа – конюшни. Две двери посередине были открыты, и подручный мясника с лоснящейся от пота лысиной на голове, протирал только что вымытое колесо телеги для перевозки мяса.

– Добрый день, – любезно сказал ему Хьюитт, – я слышал, что здесь сдается внаем несколько конюшен. С кем бы я мог поговорить об этом?

– Вам нужен Джонс, с Уитфилд-стрит, – ответил мужчина, прокрутив колесо последний раз, заканчивая свою работу, – но я думаю, что сейчас он сможет сдать только одну маленькую.

– Ох, а где эта конюшня?

– Через дорогу отсюда. Парень хотел разобрать тот сарай на дрова, но забросил это дело. Там и места-то практически нет, если только поставить осла или тачку.

– Ах, как жаль. Мы не привередливы, но хотели бы что-то просторнее и даже готовы заплатить приличную цену. Возможно, мы могли бы договориться с кем-нибудь здесь, у кого есть конюшня?

– Не думаю, – покачав головой ответил мужчина с сомнением в голосе, – с этой стороны места арендуют в основном лавочники, а они используют всю площадь. Я знаю, о чем говорю. Мой хозяин долго не мог найти подходящее помещение. Тех двух конюшен, что он взял внаем, едва хватает для всех наших нужд. Есть еще мистер Баркетт и его овощной по соседству. Затем, рядом с этим есть то небольшое место, которое можно сдать в аренду, а в конце расположена лавка Гриффитса, где продают масло.

– А по другую сторону?

– Ну, первым там магазин Куртиса, он тоже торгует маслом, как и следующая за ним лавка. Я не знаю, кто сейчас занимает последнюю конюшню на улице. Раньше я думал, что там какая-то иностранная пекарня. Впрочем, я никогда не видел, чтобы там было много людей. Но уверен, там есть лошади – однажды я видел как туда выгружали сено.

Хьюитт задумчиво отвернулся.

– Спасибо, – сказал он, – тогда я полагаю, мы не сможем найти тут ничего подходящего. Доброго вам дня!

Только мы сделали два шага в сторону улицы, как подручный мясника, с которым мы только что разговаривали, закатил свою телегу внутрь сарая, вылив рядом с нами ведро воды.

– Не мог бы ты просто погулять здесь, Бретт, – спросил Хьюитт, – а я поспешу к ближайшему торговцу скобяными изделиями. Я уйду совсем ненадолго. Мы собираемся устроить небольшое ограбление. Да! Обрати внимание, не появится ли кто-нибудь у той конюшни в дальнем конце улицы.

Мартин Хьюитт поспешил прочь, а я остался ждать. Через несколько минут мужчина, мывший свою телегу, закрыл двери сарая и, насвистывая, пошел по улице. А еще через мгновение появился Мартин.

– Пойдем, – сказал он, – пока никого нет, не будем терять время. Я купил плоскогубцы и несколько гвоздей.

Мы снова вошли во двор у дверей последней конюшни. Хьюитт нагнулся и осмотрел замок. Зажав гвоздь в плоскогубцах, Мартин осторожно прижал его к кирпичной стене. Затем, используя гвоздь в качестве ключа, и все еще держа его в плоскогубцах, он левой рукой стал осторожно поворачивать его в замке. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы освободить фиксатор и снять замок.

– Из меня получился бы неплохой грабитель, – заметил он, – не так ли?

Сняв замок, мы убрали перекладину, закрывавшую дверь и вошли внутрь помещения. Хьюитт тут же схватил свечу, воткнутую в бутылку, стоявшую на полке. Он быстро втянул меня внутрь и закрыл за нами дверь.

– Мы воспользуемся свечой, – сказал он, зажигая спичку, – а если оставить дверь открытой, то ее будет видно с улицы. Нужно быть осторожными, мой друг, на случай, если кто-нибудь пойдет по двору.

Та часть сарая, в которой мы стояли, использовалась для телег. Одна из них была достаточно старой и без колес. Из соседнего стойла доносилось фырканье нетерпеливой лошади.

Мы повернулись к телеге. На табличке сбоку потертыми буквами были написаны слова: «Пекарня Шайлера». Адрес внизу был закрашен. Хьюитт вынул штифты и опустил заднюю стенку. Внутри тележки был новый матрац, покрывавший все днище. Я пощупал его, прижал сверху и увидел, что это был обычный пружинный матрас, может быть даже слишком мягкий. Было любопытно, зачем пекарю держать его в тележке? Хьюитт, поставив свечу на полку, сунул руку в самый дальний угол телеги и вытащил очень длинный французский батон, а затем еще один. Снова запуская свою руку вглубь, сыщик достал уже несколько обычных буханок простого деревенского хлеба. Тот был выпечен по четыре штуки вместе в ряд.

– Потрогай этот хлеб, – сказал Хьюитт, и я пощупал его. Он был абсолютно черствым, словно деревянным. Мартин достал большой перочинный нож и, как мне показалось, с особой осторожностью сделал надрез сверху у одной из буханок хлеба. Затем он засунул пальцы в образовавшуюся щель и решительно, но осторожно разорвал твердый хлеб на две части. Сыщик выкрошил изнутри весь мякиш, пока не осталось ничего, кроме толстой внешней корки.