Рубин

— Это ты вошла в мою жизнь, Гермиона, в мой кабинет и я рад, что так случилось. Я благодарен тому человеку, кто написал анонимку, потому что благодаря ему ты сейчас сидишь передо мной.

Гермиона снова протянула бокал и он наполнил его.

— Последствия, Гермиона, не забывай о них.

Но она его не слушала и не слышала, вино смешивалось с чувствами и отравляло.

Опьянение наступило так быстро, что Гермиона не смогла с ним справиться и её действия, движения, мгновенно стали более резкими, взгляд рассеянным, а мышцы лица расслабились, и от этого улыбка стала естественней.

Музыка вводила её в транс, она больше не слышала ничего, кроме неё.

Тепло разливалось по её венам и добралось до её центра, до головы Грейнджер, в которой теперь не было ни единой мысли, словно все они уснули под воздействием алкоголя.

Девушка попыталась встать, но координация была потеряна и, пошатнувшись, она взяла бокал, и, не сумев удержать его, выронила и он упал и разбился о серебристый пол, на множество мелких кусочков стекла, которые поблёскивали в этом приглушённом свете.

Пока она разглядывала эти осколки, Теодор оказался рядом с ней и коснулся её талии, отодвигая, она подняла свою голову и посмотрела на него, разглядывала его подбородок, шею и неожиданно для самой себя прижалась к нему.

Гермиона обхватила своими руками его плечи и крепко прижалась к нему так, чтобы никто не мог её оторвать от него.

Девушка вдохнула его аромат, всё тот же цитрусовый, и закрыла глаза. И в этот момент она ни о чём не думала, совсем ни о чём, лишь слушала музыку, вдыхала его запах и слышала биение его сердце.

Гермиона видела, что подошёл официант, и что-то говорил, а вот она слышит, как ему отвечает Теодор на прекрасном французском и в этот момент девушка почувствовала, как он поднимает её.

Сначала Гермиона хотела сопротивляться, потому что почувствовала, как он отрывает её от своей грудной клетки, но когда твёрдость под её ногами исчезла, а его руки крепко прижали её к себе, она поняла, что он её уносит.

Девушка слышала свой смех, такой странный, незнакомый, пьяный и где-то в глубине её сознания она понимала что пропала, что пути назад нет, но сейчас она слышала только свой смех и ощущала полную невесомость.

========== Часть 7 - «Сближение» ==========

У русалки мерцающий взгляд,

Умирающий взгляд полуночи,

Он блестит, то длинней, то короче,

Когда ветры морские кричат.

У русалки чарующий взгляд,

У русалки печальные очи.

Н. С. Гумилев

Гермиона очнулась, ощущая холод, она поджала под себя ноги и попыталась найти одеяло, чтобы укутаться.

Девушка чувствовала как ветер гуляет по ней, словно ощупывая, и ей хотелось укрыться с головой, чтобы согреться в собственной норке.

Она глубоко вдохнула и почувствовала аромат цитруса, от этого резко распахнула веки.

Картинки в голове сменялись одна за другой: бархатная коробка , шёлковое синее платье, ступеньки, ресторан, бокал с белым вином, ещё один, его синий взгляд и ноги, которые отрываются от пола, её ноги, и полная невесомость в его объятиях.

Гермиона резко вскочила и, сев на кровать, огляделась.

Комната была неузнаваемой, но была похожа на тот номер, в котором жила она, но эта комната была меньше и она, посмотрев в окно, увидела: вид за ним был другой. Вероятно, окна выходили на другую сторону и она поняла, что была в его номере, иначе просто быть не могло.

Но все эти мысли, картинки со вчерашнего вечера не так пугали её, как факт того, что она была в нижнем белье на смятых шёлковых простынях.

Гермиона коснулась ладонями своего лица, спрятавшись в них, словно, если она так просидит какое-то время, то всё сотрётся и она снова окажется там, на лестнице, в том самом вечере.

— А я говорил о последствиях чрезмерного распития спиртных напитков, — его голос был как гром среди ясного неба.

Но Гермиона не шелохнулась, не убрала ладони от своего лица и не стала кричать, чтобы он убирался. Смысла в этом не видела. Всё, что он мог видеть, он уже увидел, всё, что он делал, он уже сделал.

— Я принёс тебе лимонную воду, хотя, думаю, белое вино не вызывает у тебя сильную головную боль, но всё же. Гермиона, с тобой всё в порядке?

Девушка резко убрала свои ладони и подняла голову. Его торс был обнажён и впервые она видела его таким, он был не болезненно худым, как ей казалось, на его шее, руках выпирали вены, тело было жилистое, сильное, а кожа нежного оттенка, этот тёплый цвет белого придавал ему здоровый вид. Волосы Теодора были влажными и от этого ещё больше завивались. И последним штрихом были широкие серые штаны, которые были слегка влажными, а означало это то, что вышел он только что из душа, —промелькнула мысль в голове Гермионы. Она громко вздохнула, даже не думая это скрывать от него.

— Нет, я не в порядке. Вспомнила сейчас твои слова, там, в ресторане, но если я позволила выпить себе чуть больше, это не значит, что мной можно было воспользоваться. Ты же знал, что я пьяна и всё, что случилось, не должно было случиться. Так не должно было быть, — она резко встала и её стопы утонули в ворсистом мягком ковре. Девушка сделала пару шагов и остановилась.

— Я наверное совершила ошибку, что доверилась тебе, что оказалась здесь, во Франции, с тобой, а вчера, я всё помню. Я вспомнила всё, что ты говорил, — и она прервалась, опустив взгляд, а потом снова подняла и заглянула в его синие глаза, но не видела там ничего, кроме улыбки.

Он ни о чём не сожалел, —подумал Гермиона.

Теодор засмеялся, и его смех был словно пощëчина для неё. Девушка схватила шёлковую голубую простынь с пола и замотавшись в неё, пошла к выходу.

— Ну стой, куда же ты? Гермиона, постой, —он перехватил её руку и, взяв за плечи, развернул к себе.— Хватит, прекрати! Ну я же сказал, что меня не нужно бояться. Вчера тебе стало плохо и я хотел тебя отнести в твой номер, но ты так в меня вцепилась и просила не отрывать тебя. Ты держалась за меня так, словно я был твой спасательный круг. И я принёс тебя сюда, — глаза Гермионы расширились, а рот приоткрылся.

Ей показалось, что она перестала чувствовать своё сердце.

— Тебе стало плохо. И я высушил твоё платье, но ты не хотела в нём находиться, ты разделась сама и мы просто спали вместе. Понимаешь?

Она кивнула, но взгляд не отвела.

Теодор занёс руку и на секунду замер, но всё-таки коснулся её волос. Он пальцами погладил её пряди и продолжал касание до самой шеи, и вот, когда он коснулся кожи, Гермиона нахмурилась.

— Вчерашний вечер должен был быть другим, но я всегда ценю то, что есть и знаешь, а мне понравилось спать с тобой вместе. Ведь я говорил тебе, что нужно испытывать что-то новое, то, чего у тебя никогда не было. Так вот, я никогда не спал с девушкой вот так, — он сказал это с улыбкой.

Гермионе почувствовала, что у неё пересохло во рту, а его рука, которая лежала у неё на шее показалась ей слишком тяжёлой. В какой-то момент девушка перестала сжимать простынь и разжала пальцы, шёлк упал к её ногам.

— Прости меня, что усомнилась в тебе и что устроила истерику. Просто всё, что происходит со мной с того момента, как я вошла к тебе в кабинет, у меня впервые.

Теодор слегка приподнял бровь, при этом нагнув голову набок.

— Я никогда не ходила к малознакомым мужчинам на ужин, и никогда не была во Франции, никогда не была в гостинице и в гостиничном номере наедине с мужчиной.

— И никогда не спала ни с кем вот так, — добавил он.

— Нет, — помотала она головой. — Вот такое у меня было.

— Гермиона, ты…, — он не смог подобрать слов и просто рассмеялся.

— Что? — она действительно удивилась.

— Понимаешь, когда я сказал, что никогда не спал вот так с кем-то, то я имел в виду, что для меня это было впервые и это было лучше того, что было когда-либо и с кем-либо. Это было по-другому и я рад, что мы не торопили события. А ты вот так просто говоришь, что с кем-то спала, как со мной. Для меня это было откровение, понимаешь?

— О, прости, я не поняла. Я имела в виду Гарри с Роном, мы дружили много лет и спали вот так просто, это было пару раз, а ещё мы с Роном, — и она покраснела.

— Ну, это немного другое, хотя он был тоже влюблён в тебя, верно?

— Тоже? Нет, Гарри, он никогда, мы с ним просто друзья и он любит…

— Я говорил не про Гарри.

Наступило молчание, они слышали, что происходит в коридоре, там, за закрытой дверью доносились голоса, звуки, шорохи, но они продолжали смотреть друг на друга и никто из них не хотел прервать этот зрительный контакт.

Гермиона сделала последний шаг и оказалось в его объятиях, снова. Она положила свою голову на его грудь и коснулась ладонями, и, словно на ощупь, плавно двигалась по его спине. И когда её руки дошли до лопаток, девушка прижала его к себе и, только когда он обнял её в ответ, так же крепко как она, Гермиона закрыла глаза и выдохнула.

Они простояли так около десяти минут, но Теодор был вынужден прервать эту идиллию.

— Гермиона, послушай, мне нужно идти. У меня есть кое-какие дела, но скоро я вернусь.

— А я думала, что ты приехал сюда отдыхать, — робко спросила она, не отрывайся от него, словно если она сделает шаг назад, то всё закончится и она ещё крепче вжалась в его тело.

— Очень скоро вернусь и обещаю тебе, это дело займёт всего пару часов моего времени и я буду полностью в твоём распоряжении. Будь в моём номере и жди меня, — он поцеловал её макушку и Гермиона вздохнув, отошла.

— Это по работе? — Теодор улыбнулся и достав чехол, вероятно с деловым костюмом, положил его на всё ещё расправленную и смятую кровать. —Любопытство зашкаливает, узнаю прежнюю Гермиону. И да, и нет.

— Я не люблю, когда говорят загадками, впрочем, если не хочешь говорить, то и не нужно. А у меня есть свой номер, — она не хотела показать, что обиделась, а Гермиона определённо скрывала надутые губки.

Девушка понимала, что то, что между ними происходит, слишком тонко и, если он не хочет посвящать её в свои дела, то значит их отношения ещё слишком призрачны, а возможно, ей просто показалось. В её голове начали зарождаться разные мысли, и она стала надумывать, но Теодор словно перехватил одну из них и подошёл к ней, взяв её за руку.

— Вероятно, ты не в курсе, но мой отец вёл бизнес в других странах и достаточно успешно, — посмотрев в её глаза, он понял, что Гермиона не знает.

Этого и следовало ожидать. Отец был ярым Пожирателем смерти, последователем Волан-де-Морта и волшебником, который признавал только чистокровных, а магглорождённых презирал и считал их не только неравными себе, он считал их даже ниже домовых эльфов. Конечно, она не думала о нём, не интересовалась, — думал Теодор.

— Я ничего не знала, мне было неинтересно, — тихо сказала она.

Теодор вынырнул из мыслей, продолжая растворятся в её огромных глазах тёплого цвета.

— Я так и думал, - Теодор улыбнулся и указательным пальцем приподнял её подбородок, так, чтобы она могла смотреть на него. — Ну же, посмотри на меня, Гермиона. Не нужно возводить стены, когда их больше нет, не нужно ничего надумывать. Ты спросила, а я отвечу, а если не захочу, то я скажу. Впрочем, я отвечу на все твои вопросы. Как я уже сказал, это по бизнесу, который принадлежит теперь мне. Здесь, во Франции, проходит аукцион ювелирных украшений. Сейчас, подожди, — он пошёл в соседнюю комнату.