Ангел в эфире

Поэтому нельзя сказать, что именно противодействие Настиных родителей или козни Губернаторовой жены были причиной того, что громкий роман, казалось предназначенный к свершению самими Небесами, так и не состоялся. Настя и Земцев лишь протяжно улыбались друг другу в эфире, изредка встречались вне студии — например, на открытии новой котельной или на закрытии очередного завода, время от времени ужинали в кафе своих общих знакомых и на пару с ними, их уже кое в чем подозревали, известно в чем, — но абсолютно, кстати, безосновательно и голословно. Появляясь в кадре, они олицетворяли собой две власти, земную и практически небесную, то есть эфирную. Они выглядели прекрасной парой, они и были бы прекрасной парой, если бы не… Если бы между ними не было многих, многих, многих препятственных «не»!

Если бы Настя не считала такую связь скандальной для себя, хоть и престижной.

Если бы губернаторов не назначали временно, на четыре года.

Если бы у Земцева не было жены.

Если бы у Насти не было первого отрезвительного брака.

Если бы не родители, перед которыми ей было бы стыдно.

Если бы не город, в котором его знали абсолютно все. а ее — почти все.

Если бы не невозможность абсолютной анонимности.

Если бы не его дети.

Если бы не его мнимая бедность и реальная честность, которая конечно же не позволит ему тратить на нее столько, сколько она заслуживает.

Если бы она его любила, если бы он ее любил.

Если бы их связь не была обречена на неизбежный конец.

Если бы после этого конца не было так позорно — для нее. в первую очередь.

Если бы эта связь не нуждалась в физическом воплощении. совершенно избыточном и тягостном для Насти, естественном и приятном для ее кавалера, о котором он только и мечтал и которого он только и добивался — как все они. в смысле мужчины, всегда.

Если бы на все ее личные успехи и достижения не стали бы говорить, что они добыты не ее личными достоинствами. а одним, неудобосказуемым местом.

Если бы…

Еще много было всяких «если» и «не»…

Тем временем недоброжелатели неустанно подмечали явные взгляды и тайные вздохи знаменитой в местном масштабе парочки. И даже мысленно выстраивали комбинации. исходя из того, как будет развиваться их роман — по официальному, скандально-разводному пути или по неофициальной, подпольно-скрытной, адюльтерной дорожке.

Между тем губернатор Земцев был многим обязан Наталье Ильиничне. Свою политическую карьеру он начал еще в конце восьмидесятых, безусым студентом, когда возле города начади строить атомную электростанцию. Велось строительство ни шатко ни валко, а к началу девяностых оно и вовсе застопорилось: после Чернобыля народ, объявив войну партийной АЭС. стал глухо роптать против грозившего ядерными неприятностями объекта. То и дело возле бетонно-белых кубиков, разбросанных по изумрудной пойме реки, кучерявились стихийные митинги и взвихривались организованные собрания. О ту пору Земпев числился комсомольским лидером института, полому по велению долга, по движению сердца ему приходилось в этих митингах участвовать и даже время от времени их возглавлять.

Писались какие-то протестные письма, произносились какие-то гневные речи… Митинги подробно освещались местным телевидением, и с подачи Натальи Ильиничны словоохотливый Земпев часто возникал на экране, ловко тасуя правильные фразы, — телегеничный, молодой и вообще душка!

Потом, когда новоизбранному президенту понадобилось назначить на губернаторство лояльного себе человека, в администрации стали перебирать местные кандидатуры. Тут-то и всплыла фамилия Земцева… Вспомнили, что человек он явно демократического толка, после института работал на производстве, почти руководил и даже чем-то отличился, в какой-то спартакиаде, что ли, — и оп-ля! — назначили молодого производственника губернатором, надеясь, что тот будет верен новой власти, потому что всем обязан ей.

Так и вышло. Благодарный Земцев в меру сил и по мере средств строил демократию — не так, как понимал ее из мимоходом прочитанного Маркса и законспектированного с чужих слов Ленина, а вообще без всяких основоположников, по собственному разумению, ведомый случайными обстоятельствами и направляемый случайными людьми…

Таким образом, Наталья Ильинична, можно сказать, собственноручно способствовала политическому успеху своего нынешнего покровителя. Она и теперь кое-чем помогала ему, а Земцев тоже не оставался перед ней в долгу, периодически направляя к своей благодетельнице банкиров, предпринимателей и мелких политиков на выданье. И эти люди платили ей совсем уже другие, совсем не «джинсовые» деньги за ту же самую «джинсу»…

С этих денег директриса отстегивала гонорары рядовым исполнителям своих приказов, чтобы те тоже старались и способствовали, покупала новые «бетакамы», новые монтажные столы, новое японское, с иголочки, оборудование, делала роскошный ремонт на студии, выплачивала премии и так далее…

С ней считались в верхах, ее боялись в низах. Ее власть в городе была абсолютной.