Ангел в эфире

Как и обещал Лосев, жениха ей подобрали отменного — известного хоккеиста, любимца нации, международную знаменитость на взлете. В Москве Настин кавалер появлялся не более двух раз в год, будучи проездом из Канады. По приезде «влюбленные» сразу отправились в ресторан, стараясь попасть под вспышки нелюбопытных папарацци (времени на public relations у спортсмена было в обрез — его день оказался расписан по минутам). Во время свидания говорить им было не о чем — хоккеист не блистал интеллектом, речь у него была куцая, междометная. Настя боялась, что Владислав будет претендовать на нечто большее, чем ужин под прицелами приглашенных репортеров, но кавалер, сославшись на спортивный режим, через пару часов уехал на своем «БМВ» свежей выпечки, даже не удосужившись проводить «суженую» домой.

Предэфирная подготовка продолжалась. Ведущие работали с Леной-имиджмейкером, подбирая макияж, прическу, репетировали манеру речи, поворот головы, улыбку… Юра проверял выученную «легенду», требуя от девушек плавности рассказа и его естественной органичности. Меняли строение кадра, свет, переделывали компоновку новостей, но неизменно Гагузян оставался недоволен полученным результатом.

— Что я покажу Цыбалину? — орал он раздосадован-но. — Блеяние Ларионовой во время прямого включения? Засыпающую от скуки Плотникову? Ельцову, которая не может связать двух слов, если только это не волшебная фраза «надень презерватив»?

— Может, Плотникову заменить? — трусливо предлагал Шумский. — Кажется, она не тянет…

Ночью Настя просыпалась в холодном поту: кто-то страшный, со стертым лицом, облеченный властью и всесилием ночного кошмара, с костоломным равнодушием швырял ей в лицо, морща губы: «Плотникова не тянет!»

Ей казалось, когда она входит в студию, члены съемочной группы глухо перешептываются, обмениваясь палаческими репликами: «Она не тянет!» Ей казалось, что подавальщицы в останкинском буфете бросают ей вслед: «Она не тянет», а уборщицы неодобрительно качают головой, завидев ее: «Нет, не тянет»…

Только Антон Протасов во время быстрого перекура шептал ей с сожалительной интонацией, как будто хотел, но не мог помочь:

— По-моему, ты лучше, чем… Ну, ты понимаешь, кого я имею в виду… Чем остальные две. Но мое мнение здесь совершенно не играет.

— Не надо меня утешать! — недоверчиво вспыхивала Настя.

— Да нет, я же не слепой, — продолжал врать Антон. — Знаешь, те две — общее место, особенно рыжая… А ты…

— Тогда почему именно Ельцову назначили вести первый выпуск? — смахивая навернувшиеся слезы, обижалась девушка.

— Потому что… потому что программу делают под нее!

— Почему «под нее»?

— Ну, под ее мужа… Он же обещал утрясти проблемы с министерством при условии, что из его жены сделают звезду…

Настя задохнулась от возмущения. Зачем тогда стараться, выбиваться из сил, рвать себе жилы, если заранее решено, кто из них лучший, кто из них самый талантливый?

— Знаешь, ты не переживай, — успокоительно твердил Антон. — Случайные люди приходят на ТВ и уходят, а профессионалы остаются… Ну, ты ведь сама знаешь!

Она знала.

«Все мы помним старинную басню о лягушке, которая, попав в кувшин с молоком, так часто сучила лапками, что, взбив масло, избежала гибели… — напишет Настя позже, сочиняя тест для передачи «Мысли и чувства». — Проще всего отказаться от борьбы, отдавшись течению. Но героиня нашего следующего сюжета поступила иначе — и в итоге добилась признания. Мы должны бороться — только тогда у нас появится шанс на победу!»

Вот она, например, боролась…