Черный Город. Родом из ада

4. Безжалостно топчут...

Но не услышат снега мольбы,
Люди были и будут глухи.
Безжалостно топчут они красоту,
Переломав снега мечту.
© Your Schizophrenia «Winter Requiem»

Салли ошивалась который день у своего парня — Алекса. Просто завелась в его квартирке, как бродячая кошка. Отец не заходил, но вроде не помер после того падения, копошился и буянил несколькими этажами выше.

У Алекса же периодически дрались бабка и его отец, тоже знатные алкаши. Но они хотя бы работали и периодически приходили трезвыми. Они посматривали на девушку с неодобрением, но когда она дала понять, что готова жить на свою зарплату и еще часть им и Алексу отдавать, то успокоились и перестали фактически ее замечать. Вроде сносно, вроде жизнь налаживалась.

Салли только боялась, что у нее раньше времени могут появиться дети. Что с ними делать, она не знала, понимала только, что никогда не посмеет убить, как это случалось с некоторыми. Но, кажется, общее хроническое нездоровье и преддистрофическое состояние мешали образованию новой жизни, как бы намекая, что этот сосуд-тело не походит. Может, так и лучше. Дети без любви — это грустно. А то, что она никогда не полюбит Алекса, Салли поняла еще с первой их ночи. Не потому что он чем-то обидел ее, а потому что и сердце, и тело вообще никак не отзывались, точно ощущения и мысли оглохли, одеревенели. И виной тому оказался не пережитый стресс до поспешного знакомства.

Просто… Может, и нет той любви, что в фильмах, нет тех принцев, что в сказках. Даже пожертвовать собой не за кого, хотя Салли казалось, что ей не хватило бы смелости. Она оценивала себя как преступную трусиху, которая способна испуганно отступить, когда придет самый ответственный миг, когда потребуется эта самая жертва. Или же… Какую в сущности жертву и во имя чего принесла та же Русалочка? Только себе жизнь искалечила, принцесса. Салли начинала ненавидеть свою любимую сказку, теряясь в серости будней, перебранок старухи с чужим отцом.

Девушка буквально слышала, как собственный разум медленно угасает в этой атмосфере. Вроде не очень страшно, рано или поздно это случилось бы, с ее-то окружением.

Алекс вел растительный образ жизни, не учился и не пытался даже подрабатывать. Только тусовался периодически с Джоном. Салли пыталась не думать, с какой радости Рози порекомендовала ей такой «подарок судьбы»; утешала себя тем, что Алекс словно бы защищает ее от Хайделла.

Последний некоторое время не проявлялся. И это настораживало Салли.
— Он будет мстить нам, — как-то упомянула зимнюю потасовку в баре девушка. К тому времени в Детройт уже несмело постучалась весна, поднимая из-под стаявшего снега первую траву и трупы пропавших без вести. Каменные громадины не менялись.

— За что? Не мы же драку начинали, — отмахивался парень, хлопая круглыми пустыми глазами. Как же она ненавидела этот бессмысленный взгляд снулой рыбы!

— Нет, я чувствую, теперь он будет мстить, — отвернулась порывисто Салли.

Она задумывалась, насколько все-таки поменялась ее жизнь. Весной легче, чем зимой, дни длиннее, сложнее замерзнуть насмерть. Порекомендованная защита — вот, кто теперь мешал. По сути, смена места жительства с добавлением лишних проблем в виде общей постели, то есть продавленного дивана-полуторки. Вот и все. И еще меньше перспектив куда-то выбраться. И где-то там существовал мир даунтаунов и цветных коробок. Обреталось в них хоть какое-то содержание? Или всем владел упаковочный синдром?

Салли не знала, она мучилась от неопределенности будущего, мечась по чужой квартире от треснувшего грязного окна до продавленного дивана. И так каждый вечер. Алекс считал, что она всегда рада его видеть, вне зависимости от ее состояния.

А ведь после того сидения на мостовой у проспекта она еще три недели болела с температурой. Но никого это не волновало, только Рози ее поддерживала все это время. Казалось, что если что-то случится с подругой, то Салли умрет. Просто от тоски, как собака, которая ждет у обочины разбившегося хозяина.

У Рози с Джоном вроде все было относительно хорошо. Но неужели она тоже ничего не чувствовала, когда парень прикасался к ней? Ничего, кроме скучного омерзения, которое топилось в безразличии к себе? Вроде девушка накладывала яркий макияж, старалась одеваться соблазнительно и броско в отличие от Салли.

Рози выросла в детском доме, судя по ее рассказам. И там у них было все общее, хотя она утверждала, что сбежала в пятнадцать лет от побоев «добрых» воспитателей. И с тех пор всякое прошла, а что именно — не уточняла. Салли не хотела знать, она бы не разлюбила подругу в любом случае. Ведь от друзей не отрекаются.

Рози всегда помогала, теперь Салли уже знала, где она живет. И порой они долго сидели и болтали, без выпивки, просто о какой-то чепухе. На душе вроде делалось и легче, светлее. Салли уже не казалось, что в этой жизни совсем не осталось надежды. Может, такое относительно тихое существование — и есть ее счастье? Покой, вроде уже не ад… Все до того утра в начале мая, точно кто-то проклял ее до рождения.

— Рози! Я не могу найти Алекса! — Салли отчаянно колотила кулаком в дверь Рози. Она с трудом переводила дыхание. Встрепанная девушка открыла дверь. Рассвет только-только касался крыш, улицы сплошь заливала темень.

— Ты звонила ему? — сонно терла глаза подруга. Салли к тому времени уже оббежала все ближайшие закоулки, страшась наткнуться на окровавленный труп. Парень не ночевал дома, пропал со второй половины прошлого дня.

— Нет никого! — всхлипывала она. — Его нет уже давно! И… И он говорил, что…

— Что? Ну, говори уже! — встряхнула ее за плечи Рози, хмурясь.

— Он пошел за «травкой», — виновато подняла глаза Салли. Как же не хотела она признаваться в этом! Вина за чужие грешки жгла ее стыдом, все-таки она ощущала ответственность за своего парня, даже если не питала к нему чувств, даже если он пользовался ей иногда почти как вещью. А еще тоже стал забирать ее зарплату на наркотики, которые покупал все у той же банды Алекса-мафиози. И, судя по всему, зависимость усугублялась, уничтожая разум и чувство осторожности.

— И я догадываюсь к кому, — всплеснула руками Рози. — Давно он курит?

Все прекрасно знали, чья банда поставляет наркотики всему району и большей части города. Не верилось, что он сам отправился в лапы врагу, забыв, что в неравной драке вдвоем на одного выбил ему глаз. Но Алекс не отличался умом, если ему приспичило накуриться или собрать компанию.

Несколько друзей помимо Джона нередко приходили на квартиру или в подъезд, но Салли не лапали. У них свои девушки были, обычно меняющиеся раскрашенные шалавы. Да и друзья тоже не отличались верностью. По крайней мере, Салли не нашла ни одного такого, чтобы обратиться за помощью.

— Давно… Рози… Мне кажется, он уже… — Салли заплакала, закрывая лицо руками. Свет и тень чертили на бледных щеках узоры клетки.

— Может, все не так плохо! Скорее всего, он валяется где-нибудь, — слабо утешала Рози, хотя сама едва ли верила. — Сейчас, я позвоню Джону!

— Может, вызывать полицию?

— Не стоит! Алекса тогда первого посадят, — одернул ее Рози. Салли поняла, что так и случится, да еще их затаскают по судам. Они все себя ощущали в чем-то нарушителями закона.

— Что у тебя не так с полицией? — вдруг резко осведомилась Салли, непонимающе хлопая глазами.

— Не важно! Это мое дело! — впервые повысила на нее голос подруга. И Салли почудилось, словно перед ней совершенно другой человек.

— Рози! Рози… мы же всегда были честны друг с другом, — пролепетала Салли, утыкаясь лбом в грудь девушки, точно ища у той защиты, обливаясь горячими слезами.

— Я тоже покупала у них… Для себя и еще Джона, — отвернувшись, отозвалась Рози, не желая глядеть на Салли, потом скрипнула зубами: — Да, ты лучше меня. Ты — вечная страдалица ни за что, — девушка сжала кулаки. — Так мы идем искать твоего парня?

— Идем, — кивнула Салли. Она твердила себе, что обязана быть сильной, никогда не отступать и не сдаваться. Только не теперь! Рози придавала сил, потом к их поискам присоединился и Джон, сорвавшись с работы, о которой все трое забыли на время.

Они устали и хотели есть, но желудок Салли скручивал стресс, она ругала себя за мысль, что волнует ее на самом деле не судьба Алекса, а то, что в случае его гибели придется возвращаться к отцу. Да еще она не представляла, как будет смотреть в глаза его родичам, которые вроде и довольно равнодушно относились друг к другу, но все-таки смерти никому не желали.

Они обходили сначала все известные места сбыта, потом наиболее мелкие притоны с матрацами, всматривались в лица бомжей. Наконец, наткнулись на заброшенную фабрику, которая пользовалась дурной славой. Уж очень часто там творилось что-то нехорошее. Часть ее обвалилась, в подвалах стояла гнилая вода. Мусорный смрад от нее расползался на весь район.

— Ну что? Входим? — нервно сглотнул Джон, поглядывая на девушек так, словно охранник больше всех боялся.

— У нас есть выбор? — покосилась на него Салли со скрытой агрессией.

— Он твой друг, — напомнила сухим волевым голосом Рози.

Ноги мелко дрожали, но Салли уверенно перешагнула порог. Против кого они пошли? Без оружия и власти, без умения незаметно красться… Просто люди, не очень-то нужные друг другу, но все-таки люди. Они зашли внутрь, на первом этаже никого не оказалось, однако Рози встрепенулась:
— Вы слышали это?

— Шаги!

— Там кто-то есть! Вперед! — Рози словно потеряла чувство собственно сохранения, когда первая поднялась по ржавой лестнице на второй этаж приземистой постройки с деревянными полами и горами мусора на каждом шагу.

— Бу! — раздался смех.

Дальше все происходило в замедленном ритме. Из-за колонны, обвитой сырым лишайником, выскочил Хайделл. Теперь он оказался одноглазым, скалился уродливыми посеребренными протезами двух выбитых зубов. В руке бандит сжимал крупный револьвер.

Паника! Ситуация сложилась катастрофическая. Только это Салли не сразу поняла. Ее взгляд приковало тело молодого парня, брошенное ничком в углу. С головы стекала кровь, но оставался шанс, что он еще жив. Салли узнала Алекса, ее сердце оборвалось. Правда, вновь не любовью или заботой, а тем, что кто-то влип из-за нее в неприятности. И еще страх, что кто-то умер из-за нее.

— ***! Бросай оружие! — попытался проявить доблесть Джон, заслоняя собой Рози. Но судя по выражению лица, сам готов был сбежать, кинув Алекса на произвол судьбы.

— Бросить? — играл в непонимание бандит, подходя, вертя позерски револьвер. — Это как? Вот так?

Хайделл выстрелил в Джона практически без прицеливания. Парень повалился навзничь. Кровь… Много крови потекло по грязному полу. Как быстро, без предупреждения! Враг не мог наверняка знать, что они появятся, но словно подготовился, словно просек своим звериным чутьем, что пропавшего человека пойдут искать именно на этот брошенный завод.

Салли и Рози закричали, попытались кинуться к выходу, но Хайделл уже преградил им путь. С револьвером он больше ни капли не казался жалким, скорее представал страшным безумцем.

Салли дрожала, не представляя, что делать дальше, ни одной здравой мысли не возникало, бессилие сдавливало холодом.

Лучше бы она замерзла на Рождество! По крайней мере, тогда никто больше не пострадал бы. Или лучше бы принесла себя в жертву и отдалась не Алексу, а Хайделлу, тогда бы он отстал от Рози. Но теперь обе девушки предпочли бы скорее смерть.

— Куда-то торопитесь? Меня искали? М-м? Так вот он я! Наслаждайтесь! — Хайделл хрипло рассмеялся, кивнув на неподвижного Алекса: — Пришел сам, ***! Это была даже не месть… за это, — Хайделл провел стволом оружия вдоль длинного шрама. — Думал, я забыл его. Это, ***, слишком нелепо! А вот ты… Ты-ы-ы! — бандит приближался к Рози, оттесняя девушек от двери, нависал над ней с оружием. — Ты заварила всю эту ***ную кашу, куколка. Ну что, он лучше? Или этот лучше? Давай! Покажи мне, как ты с ними ***сь! — Хайделл с ненавистью вцепился зубами в шею Рози, ткнув дулом револьвера ей в живот, чтобы не смогла сбежать.

Салли завизжала, показалось, что враг сожрет девушку, загрызет. Но на коже только остался кровоподтек. Салли попыталась напасть на Хайделла, когда он вновь потянулся к Рози, к ширинке джинсов, чтобы стянуть их. В тот момент она казалась маленьким отважным мангустом, забывшем, что кобра во много раз сильнее. Хайделл отбросил ее в дальний угол, хотя сам не отличался атлетическим телосложением. Но жилистые мышцы и природная свирепость перекрывали стремление Салли спасти подругу. Рози до этого даже не пыталась сопротивляться, онемев от ужаса. Не каждый сумеет собраться под прицелом.

Хайделл же обернулся к Салли, нависая теперь над ней, смеясь:
— Знаешь, я давно не мог выбрать, кого из вас больше хочу ***! Тебя или твою подружку. Похоже, тебя, раз уж ты подвернулась.

Салли сжалась от ужаса, руки задрожали, когда револьвер оказался направлен на нее. Хайделл не пожалел патрона, чтобы еще больше запугать.

— О! Надо же! Не попал! — делано удивился он с издевкой, когда пуля прошла мимо головы в паре сантиметров, срезав прядь волос. Салли на какое-то время оглохла на одно ухо.

— Беги, Салли! Беги! — внезапно закричала Рози, пытаясь повалить Хайделла, колотя его изо всех сил со спины. Но ему эти удары оказывались не вреднее укусов комара. Он мог бы пристрелить их обеих, но желал до этого уничтожить иначе. Рози яростно впилась зубами в его ухо, он снова ударил девушку. Но она не отступала, сбив врага с ног. Только и сама упала, оказавшись придавлена его весом.

— О! Так даже удобнее! Я знал, что ты меня хочешь, детка! — глумился Хайделл, опрокидывая Рози, которая бессильно рявкнула вслед перепуганной избитой девочке:
— Приведи помощь! Приведи полицию! Салли! Беги!

Салли не помнила, как вырывалась, точно в ней что-то взорвалось вместе с этим восклицанием. Вслед хлопнул выстрел, но ноги сами несли к выбитому окну. Прыжок со второго этажа Салли запомнила навсегда. В той ситуации она не понимала, как ей это удалось.

Относительно осознала себя она уже лишь на земле. Тело само пружинило, сгруппировавшись в нужный момент перед приземлением, хотя лодыжки подвернулись, отозвавшись огненной болью. Но где-то далеко, за пределами сознания, которое заполнял перепуганный отчаянный крик подруги. Рози! Рози в беде!

Девушка бежала по улицам, задыхаясь и хватая случайных прохожих, требуя помочь. Ведь там, в этом грязном скопище людских пороков, совершалось что-то ужасное с ее Рози!

— Помощь! Помощь… — бормотала она, а потом закричала, что есть сил: — На помощь!

Она и не заметила, как оказалась на том же ярком проспекте, где чуть не замерзла зимой. Тени людей скользили мимо, кто-то оборачивался, как на полоумную, кто-то ускорял шаг. Салли металась в толпе, ее едва не сбила машина.

— Что случилось? — обернулся на крик запыхавшейся девушки один человек. Один единственный. Но человек! В этом измаранном сажей городе еще оставались люди!

— Звоните в полицию! В скорую! — захлебываясь подступавшей истерикой взмолилась Салли, едва не падая. Она испугалась, что прохожий примет мольбу за розыгрыш. Реальность крутилась с неимоверной быстротой.

Но человек не бросил в беде, набрал быстро номер. Только полиция ехала преступно долго. Как показалось, вечность, в течение которой Салли стояла на улице с подкашивающимися ногами. Она едва смогла сказать точный адрес. Только примерное расположение заброшки.

Рози! Ее Рози попалась Хайделлу. Проклятый бандит отнимал у Салли последнюю отдушину в этой жизни!

В глазах потемнело, но девушка не падала в обморок, она в панике вела полицию прямо на территорию банды. Она уже не боялась, какими последствиями это грозит. А стражи порядка, как почудилось, намеренно замедляли ход, петляя в подворотнях. Салли только тихо скулила и плакала, уже без слез, точно иссох этот источник, точно переполнилась юдоль скорби.

***
Когда полиция и врачи нашли Рози, она уже была практически без сознания. Лежала среди горы мусора на полу в разорванной одежде. Вдоль ее ног с внутренней стороны сочилась кровь. Много крови.

Разбитые губы и лицо опухли, кудри слиплись и обвисли. Глаза заволокло нехорошей пеленой безразличия. Преступник к тому времени уже скрылся.

То ли полиция намеренно ехала слишком медленно, то ли Хайделл отличался изворотливостью…

Алекса и Джона в срочном порядке тоже доставили в больницу. Оба выжили и даже вскоре пошли на поправку. Разбитая голова Алекса зажила без последствий, пулевое ранение Джона тоже зарастало достаточно быстро. Парни довольно скоро пришли в себя в моральном отношении, даже не испытывая шока. Чего нельзя было сказать о пострадавшей девушке.

Салли, которую тогда не пускали на место преступления, позволяя смотреть только издали, ужаснулась, что потеряла Рози навсегда. Но девушка выжила. Вот только с тех пор это была другая Рози…

Из нее словно выкачали навечно всю радость, с тех пор она плыла по течению и не интересовалась ничем. Салли навещала ее в больнице, старалась поддержать, обнимала, рассказывала хоть что-то ободряющее, но Рози ушла в себя. И Салли ощущала тотальное бессилие в попытках вытащить ее из состояния апатии. К тому же вскоре пришло сообщение от Джона, что он уезжает в Лас-Вегас, попытается там найти работу охранника. Это означало, что они расстаются, потому что предложений поехать с ним не поступало.

— И тебе не хватило смелости сказать все это самому? — процедила сквозь зубы Салли, когда Джон, запинаясь, попросил донести эту информацию до бедной Рози. Салли, наверное, впервые ощутила презрение и не побоялась отвесить кому-то звонкую пощечину: — Трусливое ничтожество!

Джон ничего не ответил, просто ушел. Девчонка, кипя от гнева, хрипло рычала ему вслед, выкрикивая еще какие-то ругательства.

— Ничего, Рози! Все еще будет хорошо! — пыталась каждый раз говорить Салли. Хотя, что хорошо? Она не рассказала, что тоже рассталась с парнем.

Родичи Алекса с того инцидента начали наседать на него, утверждать, что это его новая девушка — причина всех бед, ведь ее отец работал когда-то на банду. Салли вновь перебралась на несколько этажей наверх к отцу.

Страшно же было возвращаться к нему. Очень страшно. Но оказалось, что теперь он вроде бы стал лучше, вышел из запоя. Только игромания никуда не делась… Но хотя бы он теперь не лез к Салли.

Что означал инцидент с Хайделлом для дочери бывшего подручного его старшего брата, Салли не ведала. Просто у нее не оказалось другого жилья. А уже лето клонилось к закату, осень обещала морозы. Ночевки на улице отпадали, как и поиски лучшей жизни. Почему? Так уж сложилось… Многие уезжали, но не такие, как она, не запертые в замкнутом круге.

— Уже ничего не будет, — только слабо прошептала подруга в ответ. — Никогда не было…

Все это усугубило апатию девушки, она таяла, как огарок свечи. Словно попалась в паутину гигантского паука, который отравил ее жалом, превращая душу в холодный безвольный студень.

Когда Рози выписали из больницы, она уже потеряла место официантки, но это нисколько ее не интересовало. На вопросы она отвечала односложно или неразборчиво, смотрела с тех пор хмуро исподлобья. Начала много пить и еще больше покуривать травку. Только один раз Салли добилась от нее связной фразы, когда спросила, как она себя чувствует. Рози вдруг практически прорычала:
— Этот мир всех очернит. Никто не уйдет чистым.

Больше Салли ничего не услышала, потому что Рози пропала на следующий день. Может, уехала, может, бросилась с ближайшего моста. О самых мрачных версиях думать не хотелось. Сердце только кровью обливалось, а потом, издав последний невысказанный вопль, оглохло, охрипло исступлением.

Салли, обыскав весь район и через несколько недель потеряв надежду, придумывала почти сказки-легенды, что Рози теперь станет мстителем ночи, через несколько лет вернется с катаной наперевес и будет отрубать головы плохим парням. Если бы… Салли и сама не верила в этот бред. Ее единственная подруга исчезла навсегда из ее жизни. Единственный огонек жизнерадостности и необходимости бороться потух, не оставив ни следа, ни прощальной весточки.

— Мы обречены плыть по течению, — устало шептала Салли. Отныне надежда угасла в черном городе.

Салли вспоминала огромный обвисший баннер: «Возможности сделаны в Детройте!». Для кого возможности, а для кого одна сплошная тотальная невозможность. И в мире равных прав и шансов кто-то извечно равнее. А кому-то остается только плыть по течению в вечном повторении мрака без надежды на изменение.