Черный Город. Родом из ада

5. Боли всем хватало

Нас трогать не надо,
И к вам, как награда,
Наш смех донесется
Из ада.
© Мертвые дельфины «Дети из ада»

После случая с Рози веселая безнаказанная жизнь Хайделла тоже изменилась. Впрочем, о содеянном он не жалел, хотя и не мог объяснить, почему поступил именно так. Да он редко задумывался о своих поступках. Хорошо, плохо — не для него категории, никто ему не указ. Правда, против рыскавших копов как-то сложно было митинговать со своим миропониманием. Ищейки решили сунуться в их район, впрочем, все знали, что это расследование не продлится долго. О какой-то очередной девчонке из кафе скоро все забудут. Главное, не попасться сразу после инцидента.

И все-таки он представлял, что с Рози выйдет не так жестоко. Или наоборот хотел такой мести. Но это уж ерунда: что сделано, то сделано. Гораздо хуже был гнев братца.

Когда пришел к нему с такими новостями, когда полиция начала прочесывать гетто, младший отхватил от старшего энное количество неслабых оплеух. Показалось, что даже опять сломал пару ребер, но нет, только почудилось. Хайделл стал крепче и своевольнее. В конце концов, в двадцать пять лет уже имел право со всеми его заслугами перед бандой. А Алексу все бы не спасибо сказать, а только оскорбить.

В их убежище-складе сам воздух пропитался гневом главаря, шестерки и прочая шелуха были вытурены с глаз долой, чтобы не подслушивали разборку братьев. Хайделлу не хватало револьвера, он бы нацелил его на Алекса, да и все бы закончилось. Всего-то одно нажатие спускового крючка. Шальные мысли все чаще посещали Хайделла, ему надоело быть всю жизнь вторым, вечно жить чужим умом, чужими приказами.

— Идиот! Кто тебя просил? Чего тебе не хватало? Хайделл! — голос Алекса взвился гласом вопиющего в пустыне, затерявшись между коробками с товаром. Хойт Волкер ныне нашел удачный канал для переправки, так что все пришло в целостности, все белые пакетики. Зелье для отрыва от земли, от всех проблем. Хайделл жаждал его, но теперь он почему-то хотел не только творить беспредел, он желал власти. Чтобы он, а не Алекс находил партнеров, чтобы он, а не Алекс, решал, каких телочек можно трогать, а каких нельзя. А тут началась песня про убытки от всполошенной полиции, которая заставляла залечь на дно.

— Свободы, брат! Благодаря тебе, мне, ***, не хватало свободы все это время! Как же, я должен быть вечно в тени! — осклабился Хайделл, неприязненно сузив глаза.

— И в этом ты нашел свободу? Тебе не хватило всех шлюх Детройта? — неистовствовал старший. Будто он не раскладывал случайных женщин. Может, и нет, Хайделл не припоминал на своем веку такого. Да у Алекса все всегда было с какой-то целью. Так он и построил фактически из ничего их банду, так договорился с крупнейшим наркобароном в тихоокеанском регионе. Нет, пожалуй, Хайделл так бы не сумел, но злобно отвечал:
— ***, Алекс, ты задрал своими вопросами!

— Ну да, конечно! Потому что ответить тебе нечего! — вздохнул Алекс, хлопнув себя крупными ручищами по коленям. — ***, Хайделл… Почему ты никогда не думал головой?

— Потому что на*** она в таком мире? А? Алекс, ну на***? Делаю то, что хочу! — плел какую-то несуразицу Хайделл, пытаясь вновь замахнуться на брата. Как обычно. И закончилось это как обычно, то есть Алекс стукнул его о стену, вывернув руку, говоря:
— Слушай сюда, дубина! Я заботился о тебе с рождения!

— Не напоминай, что мое рождение — это случайность порванной резинки и вообще я жертва аборта… — гиеной смеялся Хайделл, закатывая театрально глаза. Его любимое выражение лица, которое само собой возникало на такие увещевательные речи братца. Да что говорить? Они оба были бандитами! В какое благородство играл этот Алекс, когда своими руками зарезал их мать? О да, тот денек уж точно не забыть ни под какими наркотиками. Сначала нож чиркнул по голове пятилетнего Хайделла, а потом Алекс с рычанием дикого зверя перенаправил оружие обезумившей женщины. Та еще семейка!

— Заткнись! Я не о том, я этого не говорил!

— Зато наша «мамочка» говорила! О! Каких вещей я от нее наслушался! — облизнул пересохшие от полемики губы Хайделл.

— Наплевать на нее! Зато я по-прежнему пекусь о тебе! — отрезал Алекс. — И если ты не хочешь немедленно попасть снова в тюрьму, то слушай меня! Ты должен бежать из Детройта и чем скорее, тем лучше.

Алекс отпустил, Хайделл ловко вывернулся, придумывая, как бы еще задеть старшего:
— Значит, спровадить решил! Хе-х, удобно! Удобно, ***, так избавиться от ненавистного м***лы-братца, да?

Алекс не ударил, не сделал больно. Только положил руку на плечо, лишь слегка сдавив.

— Если бы я тебя ненавидел, то уже сдал бы полиции, — проговорил брат, глядя прямо в глаза, отчего становилось больнее, чем от всех ударов. — И после того, что ты сделал, поверь, было такое искушение.

— Нашелся поборник морали! — вывернулся Хайделл, отскочив. Он ненавидел этот спокойный обреченно грустный взгляд, который буквально прожигал. И хотелось в такие моменты прирезать Алекса больше, чем когда тот бил. Лучше бы ненавидел! А он… Он жалел? Заботился? Отвратительно! Ненависть лучше!

— Не морали! Я не представляю границы твоей безрассудности! — исходя холодным гневом, продолжал Алекс, сокрушаясь: — Ваас твой ровесник, но уже командует северным островом Рук, правая рука Хойта Волкера. А от тебя одни неприятности!

— Да пошел ты! Мне по***, кто и чем правит. Мне по*** на этого Вааса! — восклицал на разные лады Хайделл. Алекс был непреклонен: он уже все решил.

— План таков: сначала ты бежишь в другой город, потом на Рук Айленд. И там отсиживаешься до тех пор, пока ни угаснет шумиха. Мне теперь придется приложить все усилия, чтобы замять это дело. Скоро отбывает корабль контрабандистов. Я договорюсь с ними, так ты окажешься в банде Вааса. Потом будешь ждать моего сигнала! Год, два — сколько потребуется. Понял? Никаких больше фокусов! — Алекс отвернулся. — Как же я устал вечно прикрывать твой зад.

— Кто-то вечно расплачивается за чужие грехи, не так? — хмыкнул гнусаво Хайделл.

— Не умничай тут! — прикрикнул на него старший.

— «Не умничай», не делай то, не делай это… ***! — пробубнил, передразнивая, Хайделл, наконец, трезво рассудив: — Может, Рук Айленд это и неплохо. До*** зелья, ни*** законов.

— Учти, что у Вааса нрав крутой. Перед ним не попаясничаешь, он и шею свернет, — предупредил Алекс.

— Да в курсе я, что он такой же наркаш. Норм! Добраться бы! — беззаботно отмахнулся Хайделл, хотя и правда слышал о главе островных пиратов множество баек, одна страшнее другой. Пожалуй, Хайделлу не хватало масштабов и изобретательности, чтобы так расправляться с людьми, как это умел делать тот самый Ваас.

— Такой разговор мне нравится больше. Собирайся, — слабо улыбнулся сквозь седеющую щетину Алекс.

Так Хайделл сбежал из Детройта. Он предполагал, что вернется, может, даже со своей бандой и свергнет Алекса. Пока он отправился в другой крупный мегаполис, где бурлила жизнь и тоже цвела преступность, но в более скрытом ключе. Еще один черный город.

Хайделл привык к таким, не представляя, что ждет его на тропическом острове. Но становилось даже любопытно. В целом, он радовался новому ощущению свободы. До прибытия требуемого корабля контрабандистов оставалось еще несколько недель, Хайделлу на месте не сиделось.

Местной полиции он не опасался, потому что им хватало проблем и со своими преступниками, а дело об изнасиловании официантки из затрапезного кафе неблагополучного района Детройта — уж точно не их забота. Если бы убийства… Да даже с этим повезло! Те два урода выжили.

А тела уничтоженных конкурентов банды уже вряд ли бы кто-то нашел. Концы в воду, как говорится. Так же хотел поступить Хайделл в один прекрасный холодный вечер, когда заметил на мосту рассеянного парня, стоявшего у перил. Что он собирался делать — просто любовался видом или намеревался топиться — Хайделла нисколько не интересовало. Просто у грабителя к тому моменту были спущены на местные наркотики почти все деньги, которые дал в дорогу предусмотрительный Алекс. Надо было кого-нибудь ограбить. В конце концов, Хайделл мог себя обеспечить, как он считал. Он все мог сам, если бы не братец!

Вот и бледный парень с отсутствующим взглядом показался подходящей жертвой. Носил дорогую одежду, на руке поблескивали недешевые часы.

Хайделл намеревался присвоить себе все ценности, перепродать их. Он уже успел своим свирепым нравом запугать несколько местных банд, бил людей дни напролет и веселился. А запозднившегося богатея, который где-то оставил свою драгоценную машинку, можно было даже не бить, просто пригрозить ножом; потом и зарезать, чтобы не оставлять свидетелей.

Простой и идеальный план не мог дать сбой. Но что-то в ту ночь сместилось среди сфер мироздания, переключились какие-то полюса. Стоило только замахнуться ножом, как парень резко развернулся и перехватил за рукоять!

«Упрямый попался! Повы**ся мне еще!» — Хайделл решил убить сразу строптивого «цивила». Какое право он имел перечить настоящим хозяевам этой жизни?

Нож вновь попытался описать плавный полукруг, чтобы вонзиться в плоть. Хайделл почти смеялся, его разозлили, теперь-то никакой пощады ждать не приходилось. Он представлял, как еще помучает этого идиота перед тем, как добить.

Но в глазах противника не читалось ни страха, ни ярости — пустота! И в этой пустоте Хайделл увидел на миг свое отражение. Он такой же… Он — пустой! Как и вся эта жизнь, как и весь этот город.

Короткая толика секунды точно загипнотизировала его, и бандит не заметил, когда нож оказался окончательно в руке этого странного и страшного человека. Как? Каким образом? Еще за миг до того они сцепились, точно два зверя, деля клинок.

Хайделл пытался ударить ногой, но человек поразительно проворно уклонялся. Имел неплохую подготовку, но ему бы не хватило той жажды разрушения, которой обладал Хайделл, ни один «благонадежный гражданин» таковой не обладал. Уж точно не молодой повеса, который вышел недавно из близлежащего казино. Так казалось, но все ошибаются…

Нож врезался в плоть с глухим чавканьем повыше пупка.

Боль прошла по телу эклектическим разрядом. От шока первого удара Хайделл попытался еще атаковать, не сознавая серьезность раны. Но противник не оставил шанса: со второго удара грабитель неуклюже повалился на землю.

Боль застилала глаза, перекрывала все ощущения. А еще какая-то невозможная досада. Вскрыли, выпотрошили, точно рыбу! Он всегда побеждал! Он наводил ужас на банды не только в Детройте, но уже и в другом городе, мог выстоять против пятерых, подлыми приемами победить их, стравить или пристрелить. Но почему-то в тот день при нем оказался только нож, он и не предполагал, с кем столкнется.

Кем же оказался этот несостоявшийся самоубийца на мосту? Неведомо, неизвестно. Может, просто богач с хорошей подготовкой, может… Кого это интересовало, когда из распоротого ножевыми ударами живота хлестала кровь? Много крови! Очень много! И бандит буквально каждой клеткой тела ощущал панику от приближавшейся агонии.

Хайделл слегка повернул голову, выгибаясь, точно червяк, перебитый лопатой. На глаза только попалась какая-то бессмысленная карточка, которая выплывала из общей круговерти рушащегося мира. Из абсолютно пустого бумажника при борьбе вылетела визитка, на ней были выгравированы золотыми буквами имя и фамилия:Виктор Зсасз.

Так вот, кто его убийца. Его! Грабителя на мосту. Некий богач Виктор Зсасз… Какая странная ирония, какая глупая комедия этой жизни! Такие планы, такие стремления, такие алчные амбиции — и вот так все обрывалось, не от шальной пули в войне банд, а от собственного ножа. Вскрыли, точно рыбу, точно мешок с мукой… Обидно, горько, больно!

Этот самый Зсасз, похоже, впервые убил кого-то. По крайней мере, он стоял на мосту в полной растерянности, но через какое-то время на его бледном лице отпечаталось упоение. Новый преступник взял нож и провел им вдоль своего предплечья, долго рассматривая свежий шрам, «зарубку».

Маньяк, будущий маньяк — вот о чем говорил этот восторг, охвативший его. Если Хайделл был просто обкуренным мерзавцем, то весь вид Виктора Зсасза окутывала кроваво-черная тень безумия, а в глазах сквозила ледяная пустота, точно произошла встреча с самой смертью. Похоже, жесткость заразна. Черный город в ту ночь обзавелся еще одним «правителем», еще одним истинным обитателем.

А неудачливому грабителю только и оставалось, что сдохнуть на потрескавшемся асфальте. В ушах поднимался звон, точно сговорились сотни колоколов, точно каждая его жертва взывала к наказанию. Пусть подавятся! Адский пес просто вернется туда, где и был создан. Никакого сожаления и сочувствия к своим жертвам он не испытывал, ни к Рози, ни к тем, кого он избивал почти каждый день. Зло и добро — это не для него.

Зсасз тем временем метнулся к перилам и выбросил нож. Правильно, так и делают — концы в воду. Вот только Хайделл не желал представлять, что его — еще живого — тоже готовились скинуть с моста, чтобы не осталось улик.

И вряд ли его стали бы тщательно искать и опознавать. Мир успешно игнорировал бы его существование, если бы бандит сам не заявлял о себе, не выгрызал на ткани мироздания уродливые отметины. Но, видимо, закончилась его кровавая вакханалия. Предстояло только захлебнуться грязной водой, сгинуть под стоками и тоннами размокшего мусора. Чего же ждал новый убийца? Это воплощение гибели с пустотою в глазах! Он уходил! Он решил, что уже убил и поэтому просто сбегал с моста, теряясь среди гигантских домов. Оставлял мучительно корчится, осознавать свою ничтожность.

Колокола, звуки, острые лезвия… Время застыло. Знакомые лица мешались с рылами каких-то монстров. Наверное, проступала истинная сущность. Боль делалась безграничной, тело быстро замерзало. Что ж… Вероятно, пора отправляться в ад. Но подбодрить себя или утешить не получалось, было просто страшно.

Где-то на периферии понимания через нестерпимый звон донесся шелест колес. Машина остановилась, из нее выбежал какой-то невысокий человек.

— Говорит детектив Гордон! — может, он что-то еще передавал, но гул колоколов слишком давил на слух, в глазах летали белые мухи, точно поднялась метель, из этого хаоса вырвалась только последняя фраза: — Пришлите скорую.