Крутой опер

Глава пятая

Кострецов пошел к Ситникову.

Петя, увидев его на пороге, произнес:

— Слыхал, слыхал уже о твоих новых подвигах, живец! Быстренько киллеры от заглота такого дохнут. Всех подсек!

— Последний погиб случайно, — возразил Сергей, — не хотел я этого. Это он, гад, Лешу Бунчука убил. Надо было б его допросить. О том, что Осиповский велел ликвидировать Бунчука, мне Яша Тундра намекнул.

— Яша прорезался?

— Да, пытался по телефону уладить со мной отношения, перед тем как совсем слинять. Рассказал, что кличка у Осиповского среди его бандитов — Оса.

— Удачная кликуха, — оживился Петя. — Майор на осу вполне походит: удлиненный и кусачий. Чего еще Тундра сказал?

— Больше ничего. Хотел меня купить сведениями о гибели Бунчука, но не вышло у него. Надо добираться и до этого хищного стукачишки. Чем он лучше бандитов Осы?

— Правильно, Серега, что на сделку не пошел. Всякая шелупень своим говном тор-гануть норовит. Пусть знает свое место. Не все ж у нас осы полосатые.

— Конечно, — улыбнулся Кострецов, окинув взглядом могучего Петю, — есть и шмели.

Ситников с достоинством спросил:

— А что, плохо я нажжужал?

— Еще пожужжать придется. К Осиповс-кому у меня Вика приставлена. Сразу сообщит, если что новенькое. А мы с тобой давай прикинем, как нам и Яшу не упустить.

— И нашего Яшу, и гуоповского Ашота! — Петя потряс ручищей. — Оба преступники. Хватит им стукачеством отмазываться. Откуда у Ашотки на даче денег склад?

— Вот и насадим обоих на один крючок — на эти денежки. Сейчас я к Ашоту за бабками Ворона пойду. А потом ты заруливай и лепи про Яшино дачное местонахождение. Ашот спасать свои деньги во «Фламинго» кинется. А дальше увидим, что из их разборки выйдет.

— Не что, а кто, — усмехнулся Петя. — Как бы не перебили друг друга.

— Это, Петро, их проблемы. Пускай осы окончательно перекусаются, а мы потом итог подведем. Ашот у нас на оплате киллера Ворона завязнет. А Яша — на организации убийства Молота. Повяжем эту парочку, еще что-нибудь раскопаем.

Они обсудили сценарии бесед с Ашотом.

Кострецов прошел по Сретенке к закусочной Ашота. Перед тем как войти, он по-блатному сдвинул борта куртки к плечам, набычился — для пущего бандитского шика — и вразвалку заявился в зал.

Ашот увидел его из-за стойки. Вышел оттуда, кивнул в сторону подсобки и сам в нее направился.

Капитан проследовал за ним.

В подсобке Ашот гостеприимно указал Сергею на диван, поставил на стол коньяк. Сказал, подмигнув:

— В рабочее время только коньячок теперь употребляю, честное слово. Почти завязал с марафетом.

Перед Вороном он хотел выглядеть «со-лидняком», словно извиняясь за их первое, близкое знакомство, когда Сергей помогал ему уколоться.

— А у тебя и вид совсем другой, Ашот. Будто бы помолодел, — искренне сказал Кострецов.

— Снимай куртку, понимаешь. Посидим, рассчитаемся, выпьем.

Собираясь помочь Сергею, он схватился за его раненую руку. Тот сморщился от боли.

— Полегче, Ашот.

— Что с плечом, дорогой? — обеспокоенно спросил Ашот.

— Да я ж тебе толковал, что несладко мне на Москве. Вот, подстрелили.

— Кто?

— Думаю, люди Яши Тундры. Разнюхали обо мне по замоченному у Тундры в доме напарнику. Прижали тут на одной блатхате.

— Что ты говоришь! — Лицо Ашота исказилось в трагической гримасе. — Неужели эта паскуда все шустрит?

— Выходит, так, Ашот. Поэтому выпивать у меня времени нету. Давай бабки, и я с вашего города канаю.

Ашот прошел к сейфу, извлек оттуда пакет с восемью тысячами долларов. Положил его перед Сергеем на стол.

Сел и с забегавшими маслинами глаз пробормотал:

— Ворон, какие же у Тундры могут быть люди? У него только Толяныч надежный был.

— Какие? — переспросил Сергей, засовывая деньги в боковой карман куртки. — А такие же, как у тебя на него объявились. Ты меня на него нанял, а он — других.

— Расстроил ты меня, дорогой.

— А я, Ашот, еще больше расстроился. Едва отстрелялся от них. Ну, бывай здоров!

— Погоди, Серега. Как думаешь, сам Тундра на Москве?

Кострецов изобразил задумчивость. Потом сказал:

— Нет. Иначе бы он сам захотел со мной разобраться. Руководит откуда-то киллерами. Но я уж, извини, боле с ним воевать не стану.

— Я тебя и не прошу. Рад, что ты живой, честное слово.

— Ты о себе подумай, — сказал Сергей, вставая. — Те мокрушники пока за мной бегают, а завтра за тобой придут.

Он ушел, оставив Ашота в отчаянном раздумье.

На улице Кострецов кивнул Ситникову, притулившемуся на противоположной стороне Сретенки.

Опер Ситников не торопясь пересек улицу, вошел в закусочную и направился к подсобке. Открыл дверь.

Ашот поднял к нему печальное лицо.

— Ашот, опять ты смурной. — Петя развел руками. — А последний раз королем был.

Армянин вяло пошевелил пальцами.

— Яша Тундра по новой за меня взялся, понимаешь.

Ситников сел на диван, положил ногу на ногу. Заинтересованно спросил:

— А ты откуда знаешь?

Ашот из-за такой постановки вопроса еще больше встревожился:

— А я что, не должен знать? Все знают, только я не знаю!

— Да кто все-то?

— Ладно, Ситников. Я по твоему лицу вижу, что с недобрыми ты вестями на этот раз пришел, честное слово.

Петя медленно закуривал, чтобы потянуть паузу. Ашот нетерпеливо сказал:

— Что молчишь?

— Есть некоторые данные по твоему Яше.

— A-а, значит, точно мне люди передали! Шустрит Яша. Какой живучий, козел!

— Знаешь, Ашот, чувство мести-то, оно некоторых и из гроба заставляет встать. Но ты особо не дергайся. Видели Тундру не здесь, а под Москвой. Где-то около станции Поваровка.

— Что-о?! — выкатив глаза, вскричал Ашот.

— А что? — удивился Петя. — Известны тебе те места? Это по Ленинградке. Вроде бы спокойно там, никаких преступных группировок.

Ашот быстро налил себе в стакан коньяка. Залпом выпил.

— Эка ты, — попенял ему Ситников, — марочный коньячок как водку дуешь. Ты ж армянин, должен понимать.

Ашот суетливо натягивал пиджак.

— Спасибо тебе большое, Ситников, за подсказку насчет Яши. Хотя бы буду знать, откуда беды ждать.

Петя насмешливо посмотрел на него.

— Ты чего лихо засобирался? — с усмешкой спросил Петя. — Я уж сам не рад, что сказал. Сейчас пушку возьмешь и Яшу мочить отправишься.

Ашот раздраженно мотнул головой.

— Какое «мочить», дорогой? Что ты говоришь, честное слово? Самому бы целым остаться. Этот козлина всех ему неугодных перестреляет. Вот связался я с человеком, честное слово!

— Ладно, пойду я. У тебя, Ашот, свои проблемы, у меня — свои.

Проблема теперь у Ашота была едва ли не важнее собственной жизни: сохранность «об-щаковых» денег.

Лишь они обеспечивали ему «геру», с ними он хоть как — то мог дотянуть свои «наркоманские» дни. Ашот действительно прекратил колоться днем, снова ограничившись дозой на сон грядущий. Остатки воли он напряг для того, чтобы подготовиться к отъезду.

Он балансировал на грани: залез в «об-щак», его могли угробить внезапно нагрянувшие армянские воры. Ашот все свое время посвящал подготовке к исчезновению, вот-вот можно было бежать из Москвы. И снова Яша Тундра! И где — у Пова-ровки!

Ашот после сообщения Ситникова подумал: Яша каким-то чудом вынюхал его дачу, чтобы и ее прибрать к рукам вместе с закусочной. Он засуетился, еше не зная, что предпримет. Но когда Ситников ушел, Ашот вдруг осознал: «Яша и о тайнике знает! Дачу «Фламинго» нашел, так, наверное, ее и облазил… Или нет?»

У Ашота в голове помутилось. Надежды, которые грели его эти дни, умирали. Он чуть не заплакал. И бросился к сейфу за героиновым лекарством…

После укола полегчало, страхи отступили. Ашот спокойно полеживал на диване, отстраненно размышляя о ситуации.

Потом он встал, аккуратно одернул пиджак. Вытащил из шкафа помповое ружье и патроны к нему, задумчиво взвесив в руке громоздкое оружие. Открыл сейф и достал оттуда старинный армянский кинжал. Вытянул неумного из ножен блеснувшую сталь, одобрительно хмыкнул.

Ашот никогда не был специалистом по стрельбе и тем более рукопашному бою. Он вооружался на всякий случай, в героиновом «волоке», как бы смотря на себя со стороны: человек идет на серьезное дело. Ему предстоит проверить свои деньги. А в тех местах мелькает очень опасный Яшка. Надо быть готовым к любому повороту событий.

Ашот сложил в сумку ружье и кинжал, все имеющиеся запасы наркотиков и деньги. Оглядел напоследок помещение, где испытывал не только страх и отчаянье, но и счастье от удачных сделок и героинового кайфа. Он не собирался возвращаться сюда больше никогда.

Прошел в коридорчик, посмотрел в зал из-за недавно повешенной новой шторы. Там суетилась обслуга, посетители выпивали и закусывали. Много чего было связано у хозяина с этими квадратными метрами, знакомыми ему как собственные карманы. Но в героиновом «торчке» Ашот не ошутил от прощания с закусочной ни печали, ни горечи.

Он вышел во двор и сел в свою «ауди». Впереди его ждал уже не розовый, но пока и не черный «Фламинго», где он мог получить окончательные ответы на все вопросы.

Сегодня Ашот ехал туда готовым к любым неожиданностям и не страшась никаких опасностей. Он красиво «торчал».

Ашот подъехал к «Фламинго» засветло. Он оставил машину на шоссе. Вытащил из нее сумку с оружием и рюкзаки для долларов. Пошел к своей даче в обход, чтобы засечь Яшу или его людей, если появятся.

Купив дом во «Фламинго» несколько лет назад, Ашот знал дачный поселок отлично. Отдыхая здесь, он по своему общительному нраву перезнакомился со всеми соседями. Поэтому определить новых людей на окрестных участках ему было нетрудно.

Ашот брел вкруговую своей дачи по узким проулкам, затененным листвой высоких акаций и боярышника. Разглядывал встречные дачи, прижимаясь к заборам, стараясь не попадаться на глаза хозяевам. Везде мелькали давно знакомые лица.

Настороженно Ашот остановился напротив дачи, где сейчас квартировал Яша Тундра с Зинкой. Хозяевами этого дома были бездетные отставной полковник с пожилой супругой, гости к ним обычно не приезжали. Но сейчас на лужайке, разграничивающей полковничью дачу с Ашотовой, под низкими кустами лежала на пледе неизвестная Ашоту дамочка.

Ашот опустил поклажу на землю и стал рассматривать эту худощавую, смуглую женщину. Она была в купальнике, вроде бы загорала. Но лучи предзакатного солнца почти не достигали ее из-за абажура ветвей. Можно было допустить, что женщина просто заснула, однако Ашот видел, что та не спит, а, положив подбородок на скрещенные руки, неотрывно, смотрит на его дачу.

Ни полковника, ни его жены не наблюдалось. Из дома не доносилось ни звука, да и вообще не было на участке признаков хозяйского присутствия.

У Ашота веще ударило сердце: «Яшина эта баба! Сняла дачу с моей по соседству и пасет ее, понимаешь. Что мне Ворон за это базарил? А-а, Яшину бабу Зинкой зовут. Ворон заныр Тундры через ее дела с Яшиной буфетчицей надыбал. Это Зинка, честное слово!»

Где сейчас сам Яша, он не представлял.

Ашот чутко прислушивался, но и на участке, и в полковничьем доме царило безмолвие. Он ничего не слышал, потому что Тундра в это время дрых в дальней комнате, отсыпаясь перед ночным наблюдением за Ашотовой дачей.