Пьесы. Статьи

И о а н н а. Странная фамилия. И это все обитатели?

В р о н а. Все. Может быть, есть еще и призраки. Прежде в в каждом порядочном замке полагалось быть своему духу. Но я сплю крепко.

В открытое окно слева внезапно ворвалась песенка, которую где-то недалеко запели детские голоса. Иоанна подходит к окну.

(Становится рядом с ней.) Это самое молодое поколение, дошколята нашей деревни. Приходят в парк играть.

И о а н н а. Совсем как стайка воробышков…

В р о н а. Раньше в этом парке действительно резвились одни птицы, а ребятишкам разрешалось лишь заглядывать сквозь ограду. Я сам…

И о а н н а (удивленно). А! Вы из этой деревни?

В р о н а. Да. И я хорошо помню, как по дорожкам бегала тогда только одна хорошенькая девочка, приблизительно моя ровесница…

И о а н н а. В самом деле хорошенькая?

В р о н а. Во всяком случае, так мне тогда казалось.

И о а н н а. Жаль…

В р о н а. Что жаль?

И о а н н а. Что нет уж той девочки.

В р о н а. Ну, где-то на белом свете она, наверное, есть. Теперь ей уже под тридцать и, вероятно, она наш непримиримый враг.

И о а н н а. А если вы ошибаетесь? Из детей вырастают разные люди.

В р о н а. Во всяком случае, хорошо, что ее здесь нет!

И о а н н а. Вы говорите это таким тоном, будто ненавидите ее. Любопытно, что бы вы сделали, если б она вдруг появилась в этом доме?

В р о н а (опешив). Что бы я сделал? Мне как-то не приходила в голову такая мысль.

И о а н н а. Вы лишены фантазии.

В р о н а. Я как-то не ощущаю неудобств от этого. Предпочитаю верить в реальные силы.

Вбегает запыхавшийся С у л ь м а, в руке у него пустая банка.

С у л ь м а. Вылезает, пан директор. Панна Хэля велела вам сказать, что в сигнальной начинают вылезать…

Вслед за Сульмой появляется П р о ф е с с о р с зажженной трубкой.

В р о н а. Хорошо. Извините, я должен передать телефонограмму. (Поднимает телефонную трубку.)

Сульма напряженно смотрит на Врону, не замечая Иоанну, которая к моменту появления Сульмы несколько отступает в глубь комнаты.

П р о ф е с с о р (Сульме). Кто, что вылезает, приятель?

С у л ь м а. Да эта… (Вдруг замечает Иоанну, роняет банку, она вдребезги разлетается.)

И о а н н а (неожиданно засмеявшись). Колорадский жук, профессор!

Сульма в растерянности отворачивается, хочет уйти.

В р о н а. Подождите, пан Сульма, не уходите! (В трубку.) Почта? Говорит опытная станция защиты растений… Да, Врона. Соедините меня с сельскохозяйственным отделом Повятовой Рады Народовой. Что? Раньше не можете? Ну ладно, постарайтесь побыстрее… (Кладет трубку.)

Сульма нехотя останавливается у дверей, ни на кого не смотрит.

П р о ф е с с о р. Что случилось, пан инженер?

В р о н а. Враг начинает наступление! На нашей опытной станции мы наблюдаем колорадского жука в полевых условиях, то есть естественных. Именно сейчас у нас начался его вылет из грунта. Это сигнал для всей центральной части страны. На юге это происходит несколько раньше, на севере несколько позднее. В нашей зоне мы должны объявить готовность к тревоге. Где только имеются очаги колорадского жука, следует сегодня же ожидать массового вылета насекомых. Сигнал об этом мы немедленно сообщим в Варшаву.

П р о ф е с с о р. Но ведь это же настоящий фронт! Атака, сигнализация, сводки!

В р о н а. Мы, во всяком случае, ощущаем себя солдатами, не правда ли, пан Сульма? (С улыбкой.) Только почему вы так волнуетесь на этот раз? (Профессору и Иоанне.) Разрешите представить вам одного из наших работников…

П р о ф е с с о р. Очень приятно познакомиться.

Иоанна напряженно наблюдает за Сульмой.

В р о н а. Следует отметить, что Кароль Сульма — единственный из нас, кто связан с этим домом еще с тех пор, когда здесь жили прежние владельцы Вельгорские. Он начинал здесь службу в качестве казачка. Сколько же лет прошло с тех пор, пан Сульма? Пожалуй, более тридцати? А?

Сульма молча кивает.

Да что тут скрывать! Был слугой Вельгорских. Убирал, чистил, следил за порядком и удобствами господ… Верно, пан Сульма?

С у л ь м а (после паузы, с усилием). Верно, верно… Служил и не стыжусь этого…

В р о н а. Никто не собирается стыдить вас. К тому же что было — не вернется!

С у л ь м а (взглянув на Иоанну, неожиданно сурово). Да! Что было — не вернется!

В р о н а. Теперь у гражданина Сульмы служба куда интереснее. Он лаборант и, кроме того, так сказать, комендант этого дома…

П р о ф е с с о р. Скажите пожалуйста! И как вы, гражданин Сульма, чувствуете себя в новой роли?

С у л ь м а. Слава богу… Хорошо себя чувствую.

В р о н а. Коллега Сульма является одним из тех людей, которых наше народное государство сделало независимыми от паразитического класса и призвало выполнить задачи неизмеримо более полезные, чем услужение дармоедам.

И о а н н а. Я бы хотела задать пану Сульме один вопрос… Скажите, а каких-нибудь милых воспоминаний о жизни в этом доме у вас не сохранилось?

С у л ь м а (несколько смущенно). Кое-что, конечно… Я ведь молодой был тогда… И иногда приятно вспомнить, как, например, гости к панам Вельгорским приезжали… Весело было! Пан Вельгорский дает, бывало, ключ: «Скачите-ка, Францишек, говорит, в погреб, принесите нам бутылок десять рейнского, либо токая…» По-разному приказывал.

В р о н а. Должен пояснить вам, что это воспоминания «Францишека». Имя гражданина Сульмы — Кароль, но в этом доме он тридцать лет был Францишеком.

П р о ф е с с о р. Подумать только! Пользовался псевдонимом? Очень интересно!

В р о н а. Нет, просто Вельгорского тоже звали Каролем. Разумеется, он не мог допустить, чтобы в его доме раздавалось: «Кароль, подайте к столу!» или «Кароль, приготовьте ванну!» Вот он и произвел Сульму во Францишека. Так что даже собственная жена не называла его иначе. Правда, пан Сульма?

С у л ь м а. Да что там вспоминать такую мелочь!

И о а н н а. Действительно, какие-то чудачества, ничем не примечательные.

В р о н а. Но характерные. Этого «Францишека» гражданин Сульма скинул с себя, словно чужую кожу, лишь в народной Польше. Но и по сей день иногда вскакивает, когда услышит это имя.

П р о ф е с с о р. Да, нечто символическое, второе рождение.

В р о н а. Разумеется, наша революция возвратила Сульме не только его настоящее имя, она всколыхнула его душу, его образ мышления. Он сам может рассказать вам об этом много интересного.

И о а н н а. Может быть. Только гражданин Сульма не проявляет особого желания. (Значительно глядя на Сульму.) Возможно, в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах, да?

С у л ь м а. С вашего разрешения, я пойду, работать надо…

В р о н а. Нет, побудьте здесь. Я заказал разговор с городом, нас соединят не ранее, чем через четверть часа. Пока я покажу гостям наши лаборатории и клуб. А потом проведу в инсектарий, где вами займется уже моя ассистентка, мне, к сожалению, через два часа надо уезжать. А вернусь я только завтра вечером.

И о а н н а (живо). Как? Вы уезжаете? А куда?

В р о н а. Недалеко, в Познань.

И о а н н а. На два дня?

В р о н а. На два дня.

И о а н н а. Вот как… Что ж, пойдем знакомиться со станцией.

В р о н а (показывая в глубь лаборатории). Там нет ничего особо интересного. Обыкновенная химия. Пройдем дальше. (Сульме.) А вы, пан Сульма, посидите у телефона. Как только соединят, позовите меня, пожалуйста.

П р о ф е с с о р (протягивая Сульме руку). Будьте здоровы, друг. Очень рад был познакомиться… (С фальшивым пафосом.) Такие люди, как вы, наглядное свидетельство красоты нашего времени!

Все трое уходят через лабораторию направо. Сульма с усилием наклоняется, подбирает осколки, бросает в корзину для бумаг. Тотчас возвращается И о а н н а.

И о а н н а. Где-то здесь я оставила сумочку… о, нашла! (Оглянувшись, Сульме вполголоса.) Вы хотя бы поздоровались со мной, Сульма. (Протягивает руку.)

С у л ь м а (неловко пожимает). А ведь верно, как человек с человеком…

И о а н н а. Вчера на рынке мне было немного обидно…

С у л ь м а. Не гневайтесь на меня.

И о а н н а. Не буду. Сегодня я поняла, почему вы так поспешно скрылись, хоть я и не похожа на привидение.

С у л ь м а (серьезно). Нынче не привидения пугают, а люди…

Голос профессора: «Пани Иоанна, ждем вас!»

И о а н н а. Меня зовут. А мне так хочется поговорить с вами. (Решительно.) Пан Сульма, директор говорил, что уезжает на два дня. Значит, сегодня в доме, кроме вас с женой, никого не будет?

С у л ь м а (поколебавшись). Не-ет… А что?

И о а н н а. Я приду сюда, когда стемнеет.

С у л ь м а. Сюда… в дом… вечером?

И о а н н а. Да, около девяти часов, в такое время вряд ли кто-нибудь будет здесь.

С у л ь м а (растерянно). Не знаю, не знаю…

И о а н н а. Вы против? Говорите честно.

С у л ь м а. А вдруг вас увидят? Иногда наши заглядывают в клуб и по вечерам…

И о а н н а. А вы постарайтесь, чтобы в клубе не было света. Достаточно отвернуть пробки… Вы же в этом доме за хозяина.

С у л ь м а. Так-то оно так, но наверняка никогда не знаешь. А я в ответе за то, чтобы сюда никто чужой…

И о а н н а. Чужой?

С у л ь м а. И зачем это вам? Зачем?

И о а н н а. Так мне хочется, пан Сульма, и, пожалуй, я имею на это право. Но если вы не признаете моих прав, то…

С у л ь м а (сурово). Права тут ни при чем. Права меняют люди для людей же!

И о а н н а. Ну вот, и я по-человечески… Я здесь родилась, выросла. Неужели вам непонятно, что я хочу побыть несколько минут в этих стенах… подумать, вспомнить…

С у л ь м а. Понять-то не трудно, только… (Внезапно выпрямившись, решительно.) А, была не была! Ладно! Приходите! Буду ждать вас у ворот…

И о а н н а. Только непременно, пан Сульма, ровно в девять! (Быстро уходит.)

Сульма молча смотрит ей вслед. Спустя какое-то время звонит телефон. Сульма подходит, медленно снимает трубку.

Конец первого действия.