Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

III

Инглиш лишь один раз, случайно, видел жену Роя на коктейле, и это было год тому назад.

Он вспомнил молодую женщину девятнадцати лет, с пронзительным голосом и лицом куклы, у которой была ужасная манера называть всех «душенька». Но было весьма возможно, что она была очень влюблена в Роя, и, сидя в «кадиллаке», он думал, существует ли эта любовь?

— Мы приехали, патрон, — неожиданно проговорил Чик. — Белый дом около фонаря.

Он замедлил ход и остановился около тротуара перед маленьким белым бунгало.

В первом этаже одно окно было освещено. Инглиш вышел из машины, поеживаясь от холодного ветра. Он оставил свою шляпу и плащ в машине и бросил свою сигару в канаву. Несколько секунд он рассматривал дом с расстроенным и удивленным видом.

Для человека, до такой степени стесненного в деньгах, Рой выбрал себе довольно красивое жилище. «Никакой ответственности за свои поступки не было у Роя», — с горечью подумал Инглиш. — «Когда ему хотелось чего-нибудь, он всегда удовлетворял свои желания, не заботясь о том, как их оплатить: это его очень мало беспокоило».

Инглиш толкнул калитку и пошел по аллее, обсаженной розовыми кустами и жонкилиями с нарциссами, которая вела к входной двери дома.

Он нажал на пуговку звонка и услышал, как он раздался в доме. Звонок действовал ему на нервы, и он невольно поморщился. Через несколько секунд дверь приоткрылась, удерживаемая лишь цепочкой.

— Кто там? — резко спросил женский голос.

— Ник Инглиш.

— Кто?

Он услышал удивление в ее голосе.

— Брат Роя, — ответил он, обозленный тем, что вынужден был связывать свою персону с Роем.

Цепочка была снята, дверь открылась, и площадка оказалась залитой светом.

Корина Инглиш ни на йоту не изменилась с той поры, когда он видел ее в последний раз. Он подумал, что и в тридцать лет она останется такой же. Она была маленького роста, очень светлая блондинка, и ее хорошо сложенная фигура имела соблазнительные выпуклости. На ней было надето розовое шелковое дезабилье под черной пижамой. Увидев, что ее рассматривают, она быстро подняла руки к своим золотистым локонам и стала поправлять их, смотря на него широко раскрытыми голубыми глазами, которые напоминали глаза младенца или куклы.

— Добрый вечер, Корина, — сказал он. — Я могу войти?

— Понимаете, я сама не знаю, — ответила она. — Рой еще не вернулся. Вы его хотели видеть?

Он с трудом сдержал свое раздражение.

— Я думаю, что мне лучше войти, — проговорил он как можно любезнее. — Я могу замерзнуть здесь. К несчастью, у меня для вам неприятная новость.

— А! — ее большие глаза еще больше раскрылись. — Может быть, вам лучше обратиться к Рою. Я не люблю узнавать о неприятностях. Рой никогда не доставлял мне их и не любит, когда мне их рассказывают.

— Вы здесь простудитесь, — сказал он, делая шаг вперед, и тем самым заставил ее отступить в сторону. Он закрыл за собой дверь. — К тому же, я боюсь, что это известие касается вас, только одну вас.

Ее кукольное личико сморщилось, но прежде чем она успела заговорить, он направился к одной из дверей.

— Это здесь у вас гостиная? Давайте сядем.

Она провела его в большую комнату, в которой модная, но довольно дешевая мебель производила хорошее впечатление.

Огонь в камине почти погас. При этом тусклом освещении Инглиш заметил, что ее розовое одеяние изрядно потерто на локтях и у шеи.

— Будет лучше, если мы дождемся Роя, — сказала она, сжимая и разжимая свои маленькие руки.

Она всеми силами старалась избавиться от неприятного известия.

— Это как раз по поводу Роя я и пришел к вам, — спокойно проговорил он. — Прошу вам, сядьте. Я был бы рад избавить вас от этой новости, но рано или поздно вам придется ее узнать.

— Он… у него неприятности?

Она неожиданно упала на стул, ноги отказались служить ей. Он заметил, как побледнело ее лицо, несмотря на обильную косметику.

Он покачал головой.

— Нет. У него нет неприятностей. Это значительно хуже.

Он хотел прямо сказать ей, что Рой умер, но перед ее кукольным лицом, перед этими глазами ребенка, расширенными от ужаса, этими дрожащими губами и сжатыми кулаками он заколебался.

— Он ранен, — перед его взглядом она отшатнулась назад, как будто он собирался ее ударить.

— Он… но он не умер?

Да, он умер, — ответил Инглиш. — Я огорчен, Корина, что вынужден вам сообщить об этом. Если я могу что-нибудь сделать…

— Мертв! — повторила она. — Но ведь это невозможно.

— Напротив.

Но это невозможно, — повторила она пронзительным голосом. — Вы говорите это, чтобы напугать меня. Вы никогда не выносили меня, я это знаю. Почему он мог умереть?

— Он убил себя, — мрачно ответил Инглиш.

Она внимательно посмотрела на него и на этот раз поверила ему, он это сразу заметил. Ее кукольное лицо изменилось. Она откинулась назад на диван, закрыв глаза рукой, рыдания потрясли ее тело.

Инглиш подошел к маленькому бару, расположенному в углу комнаты. Он открыл его, наполнил стакан коньяком и подошел к молодой женщине.

— Выпейте это, — сказал он.

Он поднес стакан к ее губам и ему удалось заставить ее сделать глоток алкоголя прежде, чем она успела отстранить его руку.

— Он убил себя? — спросила она.

Он ответил утвердительно и, обеспокоенный странным выражением ее глаз, спросил:

— У вас есть кто-то, кто мог провести с вами сегодняшнюю ночь? Вы не можете оставаться здесь одна.

— Но теперь я совершенно одна, — ответила она, и слезы потекли по ее лицу, смывая краску. — О Рой, Рой! Как ты мог так поступить? Как ты мог оставить меня одну!

Можно было подумать, что это жалуется ребенок. Инглиш был потрясен. Он осторожно положил ей руку на плечо, но она оттолкнула его с такой силой, что он невольно сделал шаг назад.

— Почему он покончил с собой? — спросила она.

— Постарайтесь сегодня вечером не думать об этом, — ласково сказал он. — Не хотите ли вы, чтобы я сегодня прислал к вам кого-нибудь? Мою секретаршу?

— Я не хочу вашу секретаршу! — она вскочила на ноги. — И вас также. Я не хочу вас видеть здесь! Это вы убили Роя! Если бы вы обращались с ним, как с братом, он никогда бы не сделал этого.

Он был до такой степени ошеломлен этой неожиданной атакой, этой ненавистью, которая горела во взгляде Корины, что оставался неподвижным.

— Вы и ваши деньги! — пронзительным голосом закричала она. — Это единственная вещь, которая вас интересует. Вам было совершенно безразлично, что могло случиться с ним. Вы никогда не беспокоились узнать, как он выпутывается из своих долгов. И когда он пришел просить вас о помощи, вы выкинули его вон! А теперь вы вынудили его убить себя. Ну что ж, я полагаю, теперь вы удовлетворены. Вы довольны, что сумели сэкономить ваши грязные деньги! Уходите! Я никогда больше не хочу вас видеть! Я вас ненавижу!

— Вы совершенно правы, — совершенно спокойно сказал Инглиш. — Если бы я только знал, что Рой находится в таком отчаянном положении, я бы помог ему, но я этого не знал.

— Говорите только, вам это совершенно безразлично, — стонала она. — Вот уже шесть месяцев, как вы не сказали ему ни одного слова… Когда он попросил у вас взаймы деньги, вы ответили, что не дадите ему ни гроша. Вы бы ему помогли? Это вы называете помощью?

Голос Инглиша зазвучал более сухо.

— Я не переставал помогать Рою до тех пор, как он окончил учение. Я подумал, что настала пора ему самому заниматься делами. Он не рассчитывал же, что я всю жизнь буду содержать его?

— Уходите! — она, шатаясь, подошла к двери и широко раскрыла ее. — Уходите и не возвращайтесь больше. И не пытайтесь предлагать мне вашего грязного флика, потому что я не приму его. А теперь убирайтесь.

Инглиш повел своими широкими плечами с решительным видом. Зная, что она снова начнет плакать после его ухода, он все еще не решался уйти.

— У вас никого нет. С вами… — начал он.

Но она оборвала его на полуслове, закричав:

— Убирайтесь немедленно! Я не хочу ни вашей помощи, ни вашей жалости! Вы хуже, чем убийца! Уходите.

Отчаявшись чем-либо помочь ей, он выше в холл. В тот момент, когда он подходил к двери, он услышал рыдания Корины, которая бросилась плашмя на дивин, закрыв голову руками.

Он покачал головой. Поколебался несколько секунд, потом вышел из дома и направился к своей машине.