Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"

Между тем Гектор в «Илиаде» не раз ранит и убивает беотийцев — Лента, Аркосилая, Оресбия. Лент почитался в Платеях, Аркесилай — в Лебадии, а Оресбий жил в Гиле. Фивы соперничали с этими городами, своими соседями, но неужто настолько, чтобы забыть общебеотийские, да и общегреческие традиции? Зачем бы это беотийцам брать на уважительное сохранение кости легендарного врага всех греков?

В «Пеплосе» приведена и надпись на могиле Гектора якобы в Офринии: «Гектору могилу великую Приам справил, курган над землей, напоминание потомкам». Но В. Радтке специальным анализом показал, что эти неуклюжие стихи представляют собой подражание надписи из Фив.

Далее ученые указывают на врагов, которых в «Илиаде» ранит или убивает Гектор. Среди них очень много людей из Средней Греции — из Беотии (уже перечислены), Фокиды (Схедий и Орест) и Локриды (Трех и Патрокл; Опунт, откуда последний родом, всего в пятнадцати километрах от Фив). Бете склонен считать, что с этими героями Гектор сражался на своей родине и, будучи перенесен под Трою, потянул их имена с собой.

Трудно, допустить такую уж сцепленность и столь уж адекватный перенос, но какой-то шлейф связей, представлений и имен мог потянуться за образом Гектора на другой материк.

Среди этих представлений — и поход на Трезен в Арголиде. Об этом походе Гектора рассказывает, ссылаясь на Истра, Плутарх («Тез.», 34). От Фив до Трезена менее ста километров по прямой, и их не разделяют моря.

Очень примечательно, как в «Илиаде» обозначена родина Андромахи, жены Гектора: тоже Фивы! Точнее, Фивы Гипоплакийские (Подплакийские) — «при подошве лесистого Плака» (V! 396–397). Но Страбон в I веке до н. э. говорит, что в Троаде этого города уже нет, а место его он указывает… на равнине. О горе Плак сообщает: «…место с именем Плак или Плакс там вообще не встречается, как нет и леса, лежащего над ним, несмотря на близость Иды» (XIII, 1, 65). Таким образом, есть основание подозревать, что в неясных Фивах Гипоплакийских «Илиады» проступают реальные Фивы Беотийские. А это опять же подтверждает фиванское происхождение Гектора.

Правда, имелись еще одни Фивы. Они находились близ Фтии, гомеровской родины Ахилла, — во Фтиотиде, причем там-то они как раз лежали у подошвы горы, и их руины сохранились. О. Керн, Э. Бете и П. Кауэр сочли этот северный город более подходящим на роль Гипоплакийских Фив: Ахилл скорее мог разгромить его, чем неясные Фивы в Троаде. О. Штелин еще добавил, что упоминаемые в «Илиаде» Гектором (в его словах Андромахе) источники Мессеида и Гиперея находятся близ Фарсала, главного города Фтиотиды. Но Гектор-то их приводит как источники на родине победителя, где, как Гектор опасается, Андромаха окажется в плену. Взять мечом город по соседству с родиной Ахилл, конечно, мог, но вероятность этого взятия не выше, чем Фив вдали от родины — там, где, по эпосу, взяты им другие города. Тем более что жизнь Ахилла во Фтии не более реальна, чем его подвиги в Троаде. А больше ничем предположение о фтиотийских Фивах как о родине Гектора не подтверждается, повисает в воздухе. Факты, выявленные исследователями, согласно указуют лишь на беотийские Фивы.

Но идея о переносе микенских сказаний в Малую Азию с колонистами, идея «передвижки сказаний» (Sagenverschiebung) не решает проблемы и не охватывает всех причастных к делу фактов.

Конечно, гипотеза о переносе образа Гектора в Троянскую эпопею с греческого материка наталкивается на существенное препятствие: ведь в эпосе Гектор, до того грек, оказывается на стороне троянцев! Если бы в Троянской эпопее он был греческим героем, тогда все просто — ну добавили певцы в послужной список популярного героя троянский поход. Но тут герой должен из ахейца стать троянцем! И все же ситуация не так уж безнадежна. Если вдуматься в судьбу и перспективы фиванского героя.

Незадолго до Троянской войны Фивы беотийские погибли. В «Войне Семерых против Фив» — об этом пелось в Фиванском цикле песен, которые слагались, вероятно, в основном победителями. Участвовал Гектор в этой войне или нет, он неизбежной силой обстоятельств оказывался в стане побежденных из числа побежденных. И кто бы его ни перенес в Малую Азию — победившие соседи Фив или сами побежденные, — он неизбежно считался героем побежденных, в песнях сражался с победителями и терпел поражение. Конечно, можно было бы превратить его в победителя (эпос был на это способен и не раз так и поступал в аналогичных ситуациях). Но здесь это было невозможно: греческими были те герои-победители, с которыми Гектор сражался на родине — вероятно, те же Ахилл, Аякс, Диомед. Он был тесно сцеплен с ахейскими героями военным противоборством. Эти его связи оказались сильнее связей с родиной — тем более что связи с родиной были надорваны переселением. Оставалось перевести его в стан троянцев, чтобы все встало на свои места. Как раз там для стройности схемы требовался командующий всей коалицией, брат виновника войны — параллель Агамемнону. И Гектор стал вождем троянцев.

На первый взгляд, идее о фиванском происхождении образа Гектора противоречит одно важное обстоятельство: имя Гектор есть в реальной истории острова Хиоса, где, по преданию, творил легендарный Гомер и где, во всяком случае, обитал род Гомеридов, хранителей и передатчиков гомеровского эпоса. Гектор был хиосским царем VIII века, правнуком Амфикла, приведшего на Хиос колонистов с острова Эвбеи. Связи с Эвбеей Гектор прервал: он воевал с абантами. Именно Гектор ввел Хиос, на котором проживали как эолийцы, так и ионийцы, в Ионийскую лигу и был за это почтен треножником с надписью, которую в V веке читал историк Ион Хиосский (392, 1). Что же, прототип эпического Гектора?

Слишком не похож: не те деяния, не тот облик. Все же кое-кто (в частности, Т. Г. Уэйд-Гери) считал, что эпический Гектор по крайней мере назван по хиосскому царю. Но тогда для существенных трансформаций образа в эпосе остается слишком мало времени, а ведь он есть не только в «Илиаде», но и в «Киприях». Другие (У. Виламовиц и В. Шадевальдт) полагали, что, наоборот, царь Хиоса назван по имени эпического героя. Но это противоречит древним греческим обычаям не называть детей именами богов и эпических героев. К тому же на кносских табличках есть имя He-ko-to (Гектор), сопровождаемое пометой «раб божий». Это значит, что имя Гектор в конце микенской эпохи носил зависимый человек, принадлежавший храму. То есть Гектор — это было обычное, рядовое имя. Таким образом, соотношение имен эпического героя и хиосского царя — вопрос более сложный.

Любопытно, что, по одной из двух известных версий, могила эпического Гектора в Фивах беотийских находится у начала дороги из Фив в город Халкиду, то есть на остров Эвбею. Получается, что, с одной стороны, в Фивах беотийских самим расположением могилы эпического Гектора (или легендой III века о могиле) было фиксировано тяготение образа, почитавшегося в Фивах, к пути на Эвбею, а с другой стороны, на Хиосе сохранялось к V веку предание, что реальный хиосский царь VIII века Гектор происходил из рода, пришедшего с Эвбеи, и он отстоял самостоятельность колонии, отразив притязания населения Эвбеи (абантов) на Хиос. В процессе этих столкновений он и сменил политическую ориентацию с эолийской на ионийскую. Возможно, Эвбея была промежуточным этапом на пути восточной эмиграции беотийцев, имевших в числе родовых имен имя Гектор и чтивших фиванского героя. На Хиос эти эмигранты могли принести с собой как царское имя Гектор, так и легенды о подвигах фиванского героя.

Как и в случае с Агамемноном, на облике эпического героя Гектора не может не сказаться тот факт, что в эпоху создания «Илиады» или непосредственно перед тем на острове, где «Илиада» создавалась (или по крайней мере где творил один из ее создателей и жили его преемники), жил одноименный с эпическим реальный царь Гектор, который к тому же был очень активным историческим деятелем, так что вокруг него происходили бурные политические события и создавалось поле напряженности. Одни круги были настроены по отношению к нему враждебно (скажем, эолийцы, связанные с абантами, кроме того, внешние враги хиосского правителя), их певцы принижали эпического героя с одиозным именем. Другие принадлежали к кругу сторонников политики реального, хиосского Гектора (скажем, ионийцы и сторонники независимости Хиоса от Эвбеи) — они восславляли эпического героя по имени Гектор.

Эта тенденция возобладала: в целом все же Гектор выглядит как очень привлекательный герой, его называют любимцем Гомера, что особенно поразительно для образа врага ахейцев. В самом деле, ведь это образ командующего вражеской коалицией, и он противостоит образу командующего ахейской коалицией, в котором преобладает черная краска. Сколько книг и статей написано об этой противоречивости «Илиады», о чертах, придающих гомеровскому эпосу благородный рыцарский настрой. На фоне общего варварства его героев — бесстыдной алчности, кичливости, нередко кровожадности, бессердечия к пленным — поэт отмечал не только самоотверженность, сердечность, отвагу, но и умел видеть человека даже в противнике, проявлял уважение к врагу. Идеалы гуманности в эпоху «военной демократии»?

Как ни печально, нужно признать, что первичные причины человеческого образа врага были не столь возвышенны, а скорее более прозаичны и элементарны: вначале это был не враг. Но затем, когда противоречивые характеристики, наслоившись, сочетались в одном образе, — тогда вступили в силу игра воображения, талант, какие-то задатки мировоззрения певцов, и образ закрепился в таком звучании, был развит именно в этом направлении и таким остался в веках.

В некотором смысле справедливо будет сказать, что не столько поэт, обладающий высокими идеалами, построил образ Гектора, сколько Гектор создал Гомера.