Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"

Вот теперь можно вернуться к загадке эолийской принадлежности «геренского всадника» и Нелея.

Все эти эолийские элементы попали в Троянскую эпопею не через Афины или Милет. Они ведут свое происхождение от сравнительно позднего формирования эпических легенд о Несторе в районе трифильского Пилоса, а это сугубо эолийский район. В этом районе происходят все приключения Нестора в его юности, о которых он так любит вспоминать. К Северному Пелопоннесу привязаны и основные подвиги Геракла, совершаемые из Арголиды. Более того, и Нелей, которого побеждает Геракл, локализуется в трифильском Пилосе, ведь он сын бога реки Энипея и Тиро. Энипей — северный приток Алфея, а легенда о Тиро связана с Олимпией в Элиде. Как уже сказано, имя Нелей — это один из эпитетов Аида, владыки подземного царства мертвых, а название Пилос означало «врата (подземного царства)», и древние часто рассматривали этот город как поставленный у врат в обитель мертвых. Возле трифильского Пилоса в самом деле размещались культовые места Аида (Страбон, VIII, III, 14, 15; Павсаний, VI, 25, 2). Таким образом, ни Нестор, ни Нелей не имеют никакого отношения к Пилосу микенского времени в Мессении. И впрямь, сохранившееся там на табличке имя последнего царя можно прочесть как Эхела(в)ос — Эхелай. Такое имя носил сын Пенфила на Лесбосе, то есть это родовое имя, чуждое Нелеидам и наличное в династии, возводившей себя к Атридам. Возможно, что мессенским Пилосом ахейской эпохи управляли родственники Атридов Спарты: это ведь были соседние царства.

А первые Нелеиды, на которых в своих поисках престижных предков ориентировалась знать Афин и Ионии, в гомеровское и непосредственно предшествующее время имели своим центром Трифилию. Что именно побудило аттическую и ионийскую знать так почитать полулегендарных и полумифических героев из района северо-западного Пелопоннеса, трудно сказать. Возможно, что престижу района способствовал быстрый прогресс Олимпийских игр. А может быть, сказалось упорное сопротивление, какое там встречала дорийская агрессия — Спарты в Мессенских войнах и Аргоса при Фейдоне. У Афин это могло вызывать симпатию. Наконец, еще одна возможность — что сказалась мифическая война Нелея с Гераклом: поскольку Геракл считался родоначальником дорийцев, образ его противника, связанный с богом смерти и вратами в подземное царство на крайнем западе Греции, мог стать очень привлекательным для ионийцев.

Кое-кто из ученых предположил, что Нестор вошел в гомеровские поэмы под воздействием Афин тогда, когда эпос вернулся из Малой Азии на греческий материк. Это не исключается для «Одиссеи», где действует сын Нестора Писистрат, имя которого Э. Бете считает рефлексом имени известного афинского тирана VI века. Но в «Илиаде» у Нестора нет такого сына, хоть вообще-то сыновья его там действуют.

Итак, можно гадать о том, что привело к популярности Нелея у ионийцев, а Нестора у афинян, но это не объяснит проникновения образа Нестора Нелеида в песни о Троянской войне, в «Илиаду». Оно шло другими путями. Чтобы ухватить их, надо прежде всего установить, что за певцы ввели Нестора в песни о Троянской войне, а для этого выяснить, с какими героями он вошел в них — уловить некую систему образов.

Судя по «Каталогу кораблей», только Нестор и еще несколько вождей привели под Трою отряды, в которых было по тридцать кораблей (в отряде самого Нестора — трижды тридцать), причем эти отряды (и только они) охарактеризованы одним и тем же выражением — явно их вводил в поэму один и тот же певец, тогда как другие введены не им. Его отрядов в «Каталоге» четыре: предводимые, соответственно, 1) Нестором, 2) сыновьями Асклепия Махаоном и Подалиром из Трикки в Фессалии, 3) сыновьями Фессала Фидипом и Антифом с острова Коса и смежных островов, 4) сыновьями Ареса Аскалафом и Иялменом из беотийского Орхомена. Бросается в глаза, что некоторые из этих отрядов объединены в «Каталоге» дополнительными связями. Сыновья Асклепия прибыли из Фессалии, а Фессал — отец вождей с Коса. На севере Асклепиады владели не только Триккой (в Фессалии), но и Эхалией (в Этолии), градом давнего царя Эврита, а в царстве Нестора некогда музы встретили и ослепили певца, шедшего от царя Эврита из Эхалии — все это отмечено тут же, в «Каталоге». Правда, царь Аскалаф вроде бы оставлен в стороне от этой сети дополнительных связей. Однако еще в начале нашего века О. Группе, исследуя генеалогии и культы, обратил внимание на странные связи между беотийским Орхоменом и Пилосом Нестора. Хлорида, мать Нестора, — дочь Амфиона, царя Орхомена («Одиссея», XI, 281; Гесиод, фрагм. 27); жена Нестора Эвридика — дочь Климена, тоже из Орхомена («Одиссея», III, 452). А у Климена сын назван Пилеем (Павсаний, IX, 37, 1) — от названия Пилоса. У Группе подобраны и другие соответствия. Вряд ли это совпадения в именах реальных лиц: ведь среди них эпитеты Аида. Просто речь о том, что сочинители генеалогий придерживались заданной схемы, по которой Орхомен должен быть связан с Пилосом.

Все эти сходства четырех отрядов, четырех областей могут быть объяснены еще одной связью: все четыре являются важными центрами культа Асклепия — бога-целителя, покровителя лекарей, сына Аполлона. В царстве Асклепиадов расположена Трикка со знаменитым древнейшим храмом Асклепия (местом его рождения, по мифу). В Пилосском царстве — святилище Асклепия Триккейского. На острове Косе — широко известный культовый центр Асклепия, очень влиятельный. В Орхомене — тоже храм Асклепия, хоть и менее известный. Зато сам Аскалаф — не является ли по имени близким соответствием Асклепию? Сравним эолийское Asklapios, латинское Eskulapus и имя Аресова сына Askalaphos. Видимо, некий догреческий персонаж, выступавший в мифах как сын бога и связанный с ранениями, перешел в греческую мифологию и стал в одних местах сыном Ареса и наносителем ран, а в других — сыном Аполлона и целителем ран. Итак, культ Асклепия связывает все указанные центры.

И самое примечательное: в Мессении храм Асклепия Триккейского и могила его сына Махаона находятся, по свидетельству Страбона (VIII, IV, 4) и Павсания (III, 26, 9), в Герении — том самом мессенском месте, которое, по Гесиоду, дало Нестору его постоянный эпитет «геренский конник»! Таким образом, вырисовывается следующая картина. Нестор все-таки происходит из Мессении, хотя и не из мессенского Пилоса микенского времени. Он был культовым конным героем из круга Посейдона в Герении (так, видимо, в разных местах назывались культовые места Посейдона). Исполнял там, кроме военно-защитной службы, роль чудесного целителя — М. Нильсон отмечает много таких местных культовых персонажей со смесью военных и целительных функций. Впоследствии многие из таких локальных духов-целителей подпали под эгиду распространявшегося культа Асклепия и стали его спутниками, или ипостасями, или героями — основателями его святилищ. Вот и Герения вошла в сферу распространения культа Асклепия из Трикки, а Нестор, успевший связаться с новым культом и «подружиться» с Махаоном Асклепиадом, был затем втянут в местные героические легенды трифильского Пилоса, вошел в круг Нелея и стал там, уже вне Герении, называться «геренским конником» — разумеется, на эолийском диалекте (ведь Трифилия — эолийская область).

Понятно внимание к Нестору в отмеченных центрах культа Асклепия, из которых остров Кос очень близок к очагу раннего бытования ионийского эпоса. На Косе греческими авторами зафиксирован даже род Несторидов! Но через пространные связи культовых центров Асклепия (обмены знаниями, обучение целителей, путешествия паломников, больных и т. п.) сведения о Несторе проникли и в другие места, где были святилища Асклепия: Эпидавр в Арголиде, Лаконию, Афины и проч. Так распространялась слава Нестора, друга Асклепиада Махаона.

Она вдохновила и певцов Троянской эпопеи. В «Илиаде» Нестор заботливо вывозит Махаона из сражения, сердечно угощает его и умело лечит. Рядом с ним его наложница Гекамеда, дочь Арсиноя, ухаживает за гостем. Арсиной — имя выдуманное, но Арсиноя в Мессении считалась матерью Асклепия (Гесиод, фрагм. 107; Павсаний, II, 26, 7; схолии к Пиндару, «Пиф.», III, 14). Нестор предстает здесь последователем Асклепия — бога мирного, благостного и любящего людей (даже отдающего за это жизнь — Зевс убил его за воскрешение умерших).

Возможно, отсветы происхождения Нестора из Геренского святилища лежат на всей его деятельности в «Илиаде»: он хотя и стоит за воинскую честь ахейцев (в VI песни), но чаще призывает к доброму согласию (в песнях I и IX) и к миру (в VII). Таким образом, внедрение этого героя в «Илиаду» внесло в нее новую идею. Нестор никогда не подвергается в «Илиаде» осуждению и никогда не бывает не прав. Естественно: его идея — это идея певца, чей вклад — образ Нестора, а это один из последних певцов, работавших над «Илиадой».