Сопряжение. Чернильный маг 5

* * *

Сбивая ноги о ржавый песок, опираясь на сухую тисовую клюку, по дороге брел горбатый старец. На изрытом проказой лице зияли гнойные чирьи, но даже они не могли унять его торжествующей улыбки. Ещё бы! Вед, впервые за много-много веков он возвращался домой!

И не с пустыми руками! Щурясь, старец посмотрел на небо, в котором, закладывая виражи, висела крупная птица. И усмехнулся, тут же поплатившись за это. Несколько чирьев на его лице лопнули, источая мерзкое содержимое.

Но даже это не смогло испортить его настроение! Мать его увидела глазами Филипы! Мать знает, что блудный сын вернулся домой!

Вспомнив о пленнице, горбун дёрнул за грубую джутовую верёвку. Та, безвольной куклой потянулась вместе с верёвкой, но не проронила ни слова. По её щекам текли слёзы, длинные русые волосы волочились по ржавому песку, набухающий живот тянуло так, будто копошащийся в нём малыш хочет защитить мать!

Но она не проронила ни слова.

Подойдя к вратам заветного дома, горбун замер в нерешительности. Будто хотел постучать, но не был уверен, что его там ждут. Будто ища ответа, старец поднял взгляд вверх, заглянув в лица двух терракотовых львов.

Вдруг правая статуя льва ожила! Совсем по-кошачьи, статуя встряхнулась, сбрасывая себя бурый глинистый песок, который за много веков осел на льва ржавой пылью.

— Хирам! — человеческим языком заговорила статуя, на деле оказавшаяся львом с чёрной, как смоль, гривой. — Тут заблудшая душа сбежала, миновав очистные сооружения!

— Тебе здесь не рады, Мефисто! — произнесла вторая терракотовая статуя.

Левая оказалось копией своего брата. Разве что белая, как саван, грива отличала его от Шахара.

— Шахар, — горбун поклонился черногривому льву.

— Хирам, — повторил поклон он, уже к белому.

— Тебя изгнали!!! — импульсивно взмахнув когтистой лапой, проревел черногривый Шахар. — Прочь!!!

Острые когти прошли буквально в миллиметре от его носа, но горбун даже не отшатнулся.

— Меня не изгнали! — без нот раболепия, с холодной сталью в голосе возразил он. — Я выполнял наказ матери! И я его выполнил!

— Тебя изгнали! — в тон ему, с яростью прошипел Шахар.

— Но если он и вправду выполнил наказ Матери⁉

Вслух рассудил более сдержанный и рассудительный Хирам, и снова обратился к Мефисто.

— Шахар не посмеет тебя остановить, если ты предъявишь нам Дитя, — то ли рассуждая, то ли приказывая, пророкотал белогривый Хирам.

На это требование горбун ещё раз дёрнул за верёвку, указывая тем самым на пленницу.

— Она не Дитя, — сделал вывод Хирам.

— Она мать будущего Дитя! — не сдержал крика Мефистофель. — Ты же мудрейший из всех, Хирам! Взгляни на её живот! Она беременна!

— Пусть так, — неопределённо прорычал белогривый.

— Ты хочешь его пропустить⁉ — удивился этому черногривый брат-близнец.

— Мефисто вернулся из изгнания и привёл Дитя, — снова рассуждая произнёс Хирам. — А решать, то ли это Дитя — уже не нам, Шахар.

— А ты не торопился, — нависая над гончарным кругом произнесла совсем молодая девушка, даже не подняв взгляд.

Вместо неё это сделала сова. Та самая, которую сгорбленный Мефистофель видел на подходе к вратам Дома. Её перья отливали синевой перекаленного металла, а немигающий взгляд видел самое дно человеческой души!

К счастью, Мефистофель не был человеком. И души у него не было.

— Матерь Лилит! — рухнув на одно колено, с почтением произнёс Мефистофель.

— Филипа, — поклон почтения достался и сове.

В ответ, та лишь вывернула голову, будто поменяв местами глаза.

— Я привел… — почти скороговоркой, хрипя от нервов, попытался выпалить горбун.

— Что с твоим лицом, мальчик? — всё так же не отрываясь от гончарного круга, на котором крутился кусок сырой глины, перебила его девушка.

— Проклятие… — цедя ядом, горбун бросил взгляд на Настю.

Та по-прежнему молчала.

— Что-что? — подняв голову, Матерь Лилит вздернула бровь.

— Проклинательница, — обжигая Настю взглядом, сквозь поджатые губы прошипел Мефистофель. — Она сопротивлялась, а я не мог ответить.

— И куда делась та отцовская красота, которой ты так гордился⁉ — осмотрев лопающиеся гноем чирии, прошлась по больному Лилит. — А она талантлива! И строптива.

— Это неважно, — сгорая от нетерпения похвалы, зачастил Мефистофель. — Она носит под сердцем Дитя!

Несколько секунд мать всех демонов вглядывалась в девушку, а затемеё аристократичные черты лица вдруг стали острыми. А комната наполнилась холодом.

— Ты смеешь меня обманывать? — острая бровь матери всех демонов опасно изогнулась.

Мефистофель знал этот изгиб. И понимал — терпение Лилит на исходе.

— В ней нет крови демона, Меф, — совсем как в детстве, назвала его Лилит. — Что за глупый подлог? На что ты надеялся? На прощение⁉

— В дитя нет демонической крови, это так, — ещё больше сбиваясь, заторопился Мефистофель. — Но её…

— Ты предлагаешь возвести на Трон Инферно даже не полукровку, а… Человека⁉ — распалялась она от наглости блудного сына. — Настолько ты любишь людей, да⁉

— Я… Постой… Нет… Дай объяснить… — чувствуя на плечах дыхание Шахара и Хирама зачастил прокажённый горбун.

— Говори, — то ли позволила, то ли приказала великая Матерь.

— Как мы рассчитывали. Отец, как мы и рассчитывали… — пытаюсь говорить по сути, Мефистофель то и дело срывался.

Один из древнейших демонов ада, привыкший сам источать ужас, трясся как обоссавшийся щенок. Ещё никогда, за всю свою долгую жизнь, он не чувствовал такого унижения и страха.

— Его отец — Искажающий Реальность, Чернильный Маг с Аспектом Эфира! Мать — одарённая проклинательница, а бабка…

Лилит сделала жест, приказывая сыну заткнуться. И потянула носом, будто хотелаугадать аромат Настиного парфюма.

— Марана… — улыбнувшись чему-то своему, одними губами прошептала Лилит.

— Ты довольна? — едва дыша, спросил Мефистофель.

— И да, и нет, — уклонилась она от прямого ответа. — Ты привёл внучку и правнучек Жницы Судеб, поэтому да — я довольна. У меня к ней давние счёты… И — нет, никчёмный ты любитель людишек! Какого Короля Ада я смогу воспитать из этого дитя, если оба ребёнка — девочки?

— Оба ребёнка⁉ — неверяще повторил Мефисто. — Девочки⁉

— А ты не знал⁉ — удивилась этому Лилит, и заглянула в глаза Насти.

Где-то там, на глубине её бездонных омутов, она прочла злорадный смех. Девушка оказалась истинной внучкой своей бабушки, и смогла не только проклясть древнего демона, но и обвести его вокруг пальца!

Учитывая, что Мефистофель тщеславно считал себя знатоком людских душ, была в этом какая-то особенная ирония.

— У неё двойня! И обе — девочки! — прогремела Лилит.

И тут же смягчилась, обозначив уголками рта улыбку.

— Я придумаю, куда их пристроить.

— А проклятие? Когда ты уже снимешь с меня это проклятие? — расчесывая на лице россыпь гнойных чирьев, взмолился Мефистофель.

— Извини, я могу тебя только простить. Проклятие семи смертных грехов мне не подвластно.

конец пятой книги.

19.01.2024.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/219354