Императрица всех сезонов

Annotation

Каждое поколение проводится состязание, чтобы выбрать новую императрицу Хоноку. Правила просты. Выжить в зачарованных комнатах времен года. Одолеть Зиму, Весну, Лето и Осень. Выйти за принца. Все могут участвовать, кроме ёкаев, чудовищ и духов, которых император решил поработить и уничтожить. Мари всю жизнь училась, чтобы стать императрицей. Победить должно быть просто. И так было бы, если бы она не скрывала опасную тайну. Мари — ёкай, она может превращаться в жуткое чудище. Если ее раскроют, она обречена. Она пытается скрывать правду о себе, но сталкивается с Таро, принцем, что не хочет наследовать трон императора, и Акирой, наполовину ёкаем и изгоем. Разрываясь между долгом и любовью, верностью и предательством, местью и прощением, Мари, Таро и Акира решат судьбу Хоноку.

Перевод: Kuromiya Ren

Сначала темная вода заполнила землю.

Кита, богиня земли и риса, построила лестницу из молнии и сошла с неба.

Она опустила пальцы в черные океаны и создала каменистые глубины земель Хоноку. Из ее тела появилась долина. Ее ресницы стали лесами, полными деревьев. Ее слезы радости стали океанами с солью. Ее дыхание стало пустыней, жаркой, с песком. И своими ногтями она создала непроходимую горную гряду, опасную и высокую.

Радуясь своему уму, она похвалилась богам и богиням.

Сугита, ее брат, бог детей, достатка и любви, был склонен к зависти и не хотел оставаться в тени. Из земли он создал глину, слепил фигурок.

Первая была ёкаем.

Воображение Сугиты разыгралось, и он делал духов, чудищ и демонов, существ иного мира с голубой, белой и желтой кожей. У некоторых были рога, у других нет. Некоторых он сделал навеки детьми. Другим дал два рта или пятнадцать пальцев, длинные шеи, сотни глаз или сморщенные головы. Ёкаи были безграничными, как магия в них.

Вторая была человеком.

Он создал его по своему подобию, не менял людям внешность. У всех было по десять пальцев на руках и ногах, один рот, волосы на головах. Вскоре Сугита понял слабость задумки. Он дал ёкаям огромные силы, а людям никаких. И он одарил людей вторым языком проклятиями, что нужно было произносить или писать, чтобы прогнать ёкаев, лишать их сил. Так было установлено равновесие.

И всем ёкаям и людям он дал смертное сердце.

Он взял человека, что был больше всех похож на него, и усадил на самой плодородной земле. Он коснулся лба человека большим пальцем, нарисовал полоску между его бровей. Все будут знать, что его любили боги и богини.

Того человека назвали императором.

Правителем. Благословенным.

Владыкой земли.

ЧАСТЬ 1

Еще дюйм и тьма

Пословица

ГЛАВА 1

Мари

Дыхание во тьме. Не ее.

Мари склонила голову. Она не видела во мраке, но закрыла глаза. Так было проще сосредоточиться. Она хорошо знала это место, эту комнату без окон и с дверью, что почти не пропускала воздух. Порой в ее сны проникал затхлый запах, делая их кошмарами. Комната убийства, и Мари была палачом.

Она набрала в легкие затхлый воздух. Там, в правом углу, в двух футах от нее, кто-то ждал. Боялся.

Мари шагнула вперед, половицы скрипнули под ее весом.

— П-п-прошу, — взвыл высокий голос.

— Я тебя не трону, — сказала она, стараясь успокоить тоном. Пока не тронет. Она задела стену. Ее пальцы скользнули по деревянному выступу, потом по бумаге, натянутой на раму из бамбука. Спички лежали рядом с лампой. Она чиркнула одной и зажгла фитилёк, комнату озарило мягкое сияние. Запахло рапсовым маслом. Она сосредоточила взгляд и увидела, что мужчина был одет в штаны-хакама и накидку. Наряд самурая. Форма военной элиты.

— Боги и богини, — сказал он, скалясь. — Я думал, ты — одна из них. Ты не выше деревца! Что случилось, девочка? Мамочку потеряла?

Мари жалела, что пыталась успокоить его. Такой была цена милости. Мужчины. Они всегда недооценивали ее.

Напротив мужчины в углу стояло разное оружие: серп и цепь, лук и стрела, нунчаки… Мари указала туда.

— Выбирай, — ей нравилось давать им шанс сразиться. Так было интереснее.

Самурай фыркнул.

— Ты не знаешь, чего просишь, девочка. Меня учили во Дворце Иллюзий. Сам сёгун.

Мари стиснула зубы. Ей уже надоедало.

— Я сказала: выбирай оружие.

Самурай прошел к углу. Он порылся в оружии и выбрал катану и вакидзаси.

Предсказуемо. Длинный и короткий мечи были оружием самураев. Ее противник поднял мечи, острые клинки сияли в свете лампы.

Мари прошла к углу и выбрала свой инструмент. Всегда один и тот же. Нагината. Длинный бамбуковый шест с опасно изогнутым лезвием. Якобы женское оружие, которое никогда не выбирали ее противники. Мари умела управляться только с ним.

— Если тренироваться со всем оружием, не научишься владеть ни одним, — всегда говорила ее мама.

Мари стукнула нагинатой по полу, пыль поднялась вокруг ее синего кимоно.

— Мне очень жаль, но с этого момента ты мертв, — сказала она, вытаскивая лезвие из ножен.

Самурай едко расхохотался.

Мари быстро оборвала его смех. Она присела, взмахнула тупым концом нагинаты, попала по коленям самурая.

Он рухнул со стуком. Мари скривилась. С крупными всегда было сложнее.

— Это было ошибкой, — сказал он, поднимаясь на ноги. Он скрестил мечи перед собой, глаза опасно блестели.

«Теперь он хотя бы воспринимает меня серьезно».

— Нет, — исправила Мари. — Так было задумано.

Самурай бросился на нее, и она последовала примеру. Клинок нагинаты столкнулся с его катаной. Полетели искры.

Самурай ударил вакидзаси, и Мари уклонилась. Ее чуть не пронзили. Это было слишком близко. Ее сердце колотилось от страха и восторга. Этот самурай был умелым. Самурай не успел отстраниться, а Мари стала крутить нагинатой, в мельнице движения поймала оба его меча. Ему пришлось отпустить оружие, мечи зазвенели по полу, откатились на пару футов от него.

«Умелый, но не такой, как я».

Она не могла дать ему вдохнуть, дотянуться до оружия. Покончить с этим. Она попала ногой по животу мужчины. Самурай охнул и согнулся. Он упал на пол, держась за живот.

Она стояла над ним, шумно дыша, ощущая победу. Тепло охватило ее тело. Зверь поднимался в ней, и ее карие глаза становились черными безднами. Она сжала руки, мышцы напряглись, кости трещали. Ее ногти стали острыми когтями. На ладонях кожа покрылась угольной кожистой чешуей, прочной как шкура носорога. Она игнорировала боль изменения облика. Она научила себя подавлять это.

Самурай в ужасе глядел на нее.

Она знала, что выглядела отвратительно — отчасти человек, но глаза и ладони монстра. Ее лицо оказалось возле лица самурая, она заговорила хриплым голосом:

— Ты был прав. Я одна из них.

ГЛАВА 2

Таро

Таро потирал метку между бровей, где вспыхнула боль. Для того, кого избрали боги и богини, он страдал достаточно много из-за недугов за семнадцать лет жизни.

Боль меж бровей пульсировала в такт гулу активности вокруг него. В Главном зале суетились слуги, терли пол на четвереньках, подметали стропила перьями фазанов, полировали четыре величавых двери по одной для каждого времени года. Приготовления к состязанию начались недели назад.

Почти все дни суета была такой, что действовала Таро на нервы, напоминала, что его с трудом отстоянное одиночество скоро прекратится. Но сегодня его раздражало не это. Сегодня шум был таким, что он услышал его из своего кабинета в другой стороне дворца.

Он помрачнел от вида перед ним. Два величавых самурая в черной лакированной броне втащили в зал кричащего каппу. Мышца дергалась на челюсти Таро от скрежета ногтей по металлу. Зеленые ноги каппы с перепонками оставляли склизкий и грязный водный след на блестящем полу. Служанка, что только закончила убирать, охнула и побежала, освобождая место с остальными рабочими.

За каппой шли священники. Их серые одежды шуршали по полу, они шли осторожно и размеренно. Их голоса хором читали проклятия в такой красивой песне, что люди плакали.

К сожалению для пленника, слова оглушали каппу, как и всех ёкаев. Цепи и деревянные клетки не требовались. Слова священников держали каппу в плену невидимых пыток.

Меньше человеческого ребенка, с панцирем на спине и оранжевым клювом на пернатой голове каппа не казался угрозой. Он выглядел мило. Даже казался добрым.

«Вид бывает обманчивым, — Таро знал, что это так. Он жил во Дворце иллюзий. Он знал, что каппы были сильны, были в пять раз сильнее человека, и они любили кишки, обычно питались живыми жертвами. Таро прижал ладонь к животу. Конечно, слуги убежали».

Крики каппы утихли, он урчал. Его язык был неразборчивым для людей, но Таро узнал мольбу в голосе. Каппа молил о жизни. Они прошли мимо, самураи и священники поклонились сыну императора. Таро склонил голову, едва отмечая их жестом.

Свита замедлилась у дверей из кипариса. Балка из ствола тысячелетнего дуба лежала поперек, не давая ничему выйти. Гора в сияющем снеге была вырезана на дереве.

Зимняя комната. Как и все комнаты Времен года, ее можно было использовать для радости или боли.

«Сегодня боль».

Неприятное ощущение проникло в Таро, но он скрывал это. Он хорошо носил маски. Его любимая была грозной. Он часто ее использовал. Порой даже забывал, что было под ней.

Самураи бросили каппу у дверей Зимней комнаты. Существо скулило, узловатые конечности сжимались, как сушеный лист. Не желая смотреть, Таро перевел взгляд на священников в татуировках. Синие чернила покрывали их тела. Даже их лица были навсегда отмечены каллиграфическими проклятиями. Если ёкай коснется кожи священника, он сгорит.

Самураи, пыхтя, подняли дубовую балку, а потом отошли, тяжелое дерево давило на их плечи. Двери распахнулись. Вылетели снежинки, растаяли в тепле Главного зала. Ледяной воздух задел щеки Таро, его губы дрогнули. Из глубин комнаты слышалось эхо его давно пропавшего смеха. Ребенком он играл на снежных долинах, прятался в Ледяном лесу. А теперь там ходила лишь смерть.

За ним зазвучали шаги. Священники и самураи опустились на пол. Стало тихо, лишь негромко гудели проклятия священники. Только одного человека так принимали. Отца Таро, императора, божественного правителя людей и ёкаев. Он замер рядом с ним. Шея Таро пылала, плечо отца задело его плечо.

Они были теперь одного роста, почти копии друг друга, только глаза и рот императора обрамляли морщины. Их широкие плечи в лиловом одеянии подчеркивали внушительные фигуры. Их волосы были выбриты по бокам, а сверху стянуты в пучки. Слева на бедрах висели длинный и короткий мечи, ведь они прошли обучение самураев. Быть избранным у богов было мало. Для правления империей требовалась сила, ярость дракона. Этого у Таро не было. Пока что.

Таро родился раньше срока, был болезненным ребенком, маленьким, часто кашлял. Последние два года он изменился, лишился хрупкости. Его легкие очистились, мышцы стали крепче, и тело напоминало медведя. Порой, глядя на свои руки, он не узнавал их, силу в пальцах и хватке.