Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя

— Пожалуйста, отпустите, — снова заныл он, облегчившись. — Честное слово, я никому не делал зла. Я Вехерайсис Аннори.

— А я Тереза Ильтен. Вот и познакомились.

Она проверила надежность веревок и повернулась к лестнице.

— Нет, нет, не уходите! — запричитал задержанный. — Дайте мне чего-нибудь поесть!

— Ну вот, началось, — проворчала она без всякого сострадания. — Нельзя ли водички попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде. Худей, горе-мафиозо.

— Я не мафиозо!

— Ну ты уж определись, болезный. То ты криминальный авторитет, то вдруг в отказ уходишь. Непоследовательно как-то. По мне, так без оружия ты — тряпка, а не авторитет.

— Да у меня и оружия-то не было никогда! — взвыл он. — Не-е-ет! Не надо!

Она заперла дверь. Не было оружия, значит? А кто пистолетом крутил у нее перед носом?

Вернувшись в спальню, она аккуратно развернула занавеску, стараясь не касаться улики пальцами, чтобы не испортить отпечатки. Вот он, пистолет. Тяжелый, стальной. Вороненый. Патрон в патроннике. Это называется — нет оружия? Криминальный авторитет должен уметь врать поумнее.

Тереза прикрыла один глаз, провела другим поближе, наклонив голову. Уж больно чистенький пистолетик. Похоже, босс его не использует в деле. Оно, конечно, правильно: зачем самому делать грязную работу, если ее можно поручить шестеркам? И запах пороха что-то не чувствуется. Вот это совсем странно. Даже если из пистолета ни разу не стреляли, патроны должны пахнуть, должна пахнуть смазка.

Черт! Или зохен, как у них принято говорить. Тереза наконец увидела. Дуло внутри заварено наглухо. Это муляж. Офигенно реалистичный, так что она и не усомнилась, когда в нее целились… И все же муляж. Это действительно не оружие.

Черт возьми, кто этот тип?

Тереза давала Премонситу время до заката. Но в темноте проверять результат не пошла: шарить по траве с фонариком, щурясь в попытке рассмотреть, не остался ли мусор, было лень. Да и, может, свину будет проще прибраться ночью, когда никто не видит. В общем, отложила до утра. А утром явился Маэдо.

Пусть от Синиэла дальний, но Маэдо не стал изменять своей привычке ездить на отдых на служебной машине. Правда, служебная машина верховного командира была теперь не внедорожником, а чем-то напоминающим лимузин: длинный блестящий кузов, сверкающие серебрянкой диски колес, и даже мигалка на крыше выглядела роскошно. Зря, пожалуй, Маэдо сменил автомобиль: на неказистом внедорожнике можно было бы ехать по разбитому проселку, не снижая скорости и не вглядываясь тревожно в неровности дороги. А ехал бы он побыстрее, его бы не остановил лысый приземистый пузан, выбежавший из дома номер 7, завидев мигалку сквозь листву.

— Служба охраны безопасности? Как хорошо, что вы приехали!

— А вы вызывали? — лениво осведомился Маэдо.

— Что? Ах… Нет. Но вы так кстати! Очень кстати.

Он суетился и волновался. И, похоже, ему было невдомек, чем отличается патрульный джип или микроавтобус группы захвата от автомобиля представительского класса, на котором большие начальники ездят по своим важным — или неважным — делам.

— Меня избили и унизили, господин офицер! Меня били мусорными пакетами. По лицу, представляете?

— Да что вы говорите? — равнодушно удивился Маэдо. — Пакеты были пустые? Или с содержимым?

— С содержимым, господин офицер, в том-то и дело! Эти пакеты рвались, мусор сыпался прямо на меня, представляете? А потом меня бросили на тачку с мусором и провезли по всему поселку в таком виде.

— Это была ваша тачка? Или злоумышленников?

— Моя, господин офицер! Меня унизили посредством моей же тачки, представляете? А потом тачка въехала в забор и сломалась, а я сильно ушибся. То есть она не сама сломалась. Это она ее сломала! Специально!

— Она — это кто? — уточнил Маэдо.

— Ах, ну эта ужасная женщина! Которая меня избила. Из дома номер 12.

Маэдо не сдержал улыбки, но лысый понял ее, разумеется, неправильно.

— Да! Вот! Разберитесь, господин офицер. Пусть они заплатят штраф. И компенсацию, конечно. А еще пусть больше не лезут не в свои дела! Вы ведь разберетесь?

— Разберусь непременно, — пообещал Маэдо. — Во всех деталях, будьте уверены. И виновные обязательно понесут наказание.

Если бы господин Премонсит лучше читал оттенки человеческих улыбок, он бы свернул свои претензии еще на середине, извинился и тихо слинял. Но психологом он не был. Не то что профессиональным, как Ильтен, но даже и дилетантом, как Маэдо.

Естественно, первым, что, въехав во двор номер 12, произнес Маэдо после поцелуев и рукопожатий, было:

— Тереза, я не сомневаюсь, что у тебя были веские причины забить мусорными мешками некое лысое чучело из дома номер семь. Не расскажешь ли, какие именно?

С господином Премонситом все было кристально ясно. Вызвать наряд из Тильгрима, провести обыск в доме, оштрафовать за загрязнение чужой территории, а возможно, и арестовать, если владелец украденной собственности и пострадавшей территории — то есть дед Калле — не удовлетворится материальной компенсацией и извинениями. Но тут вмешалась Тереза:

— Эрвин, может, сразу следственную бригаду позвать? Тут у нас в подвале сидит какой-то мафиозо. Или не мафиозо, я уж и не знаю…

При упоминании о мафии Маэдо чуть не подавился фруктовой долькой. А когда Тереза призналась, что не знает точно, вовсе изумился. Обычно у нее обо всем твердое мнение. Даже безапелляционное. И вдруг…

— Что заставляет тебя сомневаться? — осторожно спросил он.

— Странный он, юноша этот зубастый, — сказала Тереза, подумав. — Вначале наезжал, пистолетом грозил. Сам утверждал, что он криминальный авторитет. А в подвале раскис, как мальчик. Полных суток не просидел, и уже слезы-мольбы, и больше он не авторитет, и писать в тазик стесняется… Что это за мафиозо? Не знаю, как у вас, а на нашей планете он бы тупо естественный отбор не прошел.

— Юноша? — переспросил Маэдо. — Вероятно, не босс, а сынок босса. Мажор. Сам собой ничего не представляет, но под папиным крылом и с папиным пистолетом круче всех яиц.

— Да не юный он вовсе. Это Генин так говорит с высоты своего возраста. Мужик довольно молодой, но старше меня, такие уже не под папой должны ходить, а стоять на своих двоих. А тут какая-то фигня. Понимаешь, у него и пистолет не настоящий. — Тереза помялась, но призналась: — Я сперва не отличила. А потом рассмотрела как следует — муляж.

— Как он попал к вам в подвал? Сам залез?

— Я его притащила. — Тереза отвела глаза. — Ну, а что мне было делать? Он на меня с пистолетом — я ж не знала, что муляж, — и кричит, что он криминальный босс и его подручные покатаются на моей могиле… Вот я его и задержала до твоего приезда.

У Маэдо вертелся на языке вопрос «как?», но задать его еще будет время. Задержала так задержала. Судя по всему, Тереза ничего особенного в этом не видела. Подумаешь, не маньяк же. Какой-то криминальный авторитет, такого скрутить — раз плюнуть.

— Два дня назад это было, — уточнила Тереза. — Он сейчас рыдает, на волю просится. Готов рассказать все, что угодно, только я не знала, о чем надо спрашивать. Имя свое назвал, дурацкое такое: Херасис Нори или что-то в этом духе.

В глазах Маэдо мелькнула искра.

— Вехерайсис Аннори? — предположил он.

— Точно! Ты уже знаешь, кто это? Разнарядка приходила?

Маэдо тихо рассмеялся.

— Пойдем-ка посмотрим на твоего мафиозо. Сдается мне, что следователи не понадобятся.

Как только свет в подвале включили, раздался хриплый плач:

— Выпустите меня! Выпустите, ради всего святого! Я не преступник. Пожалуйста!

Маэдо спустился по лестнице и внимательно вгляделся в несчастное лицо с потеками слез.

— Что-то непохож этот плакса на легендарного Вехерайсиса Аннори, — задумчиво проговорил Маэдо. — Тот не стал бы рыдать. Стойко сносил бы невзгоды…

— О светлые небеса, но я правда Вехерайсис Аннори! — взмолился пленник.

— Документы где? — поставил конкретный вопрос Маэдо.

— Зохен… Дома, конечно. То есть на даче. В ящике стола в кабинете. Поверьте мне, пожалуйста!

— Служба охраны безопасности никому не верит, — флегматично отозвался Маэдо. — Но обязательно проверит. Милая, попроси Ильтена сходить к нему на дачу и поискать. Он дает разрешение. Так ведь?

Задержанный судорожно закивал.

— Думаю, мы убедимся в том, что он действительно Вехерайсис Аннори. Но развяжем только после подтверждения.

— И что с того? — скептически скривилась Тереза. — Какая разница, как зовут бандита? Это не повод его развязывать.

— Милая, Вехерайсис Аннори — знаменитый актер. — Глаза Маэдо смеялись, но тон был ровен. — Играет в основном в боевиках и детективах. То отважных безопасников, то матерых преступников… в общем, кого придется.

Пленник активно кивал. С нарождающейся надеждой.

— Мне одно непонятно — почему он грозил тебе муляжом пистолета.

— Потому что у меня нет настоящего! — истерически выпалил авторитет, который не авторитет. И разрыдался.

Ильтен принес документы. Маэдо внимательно сличил фото. Мол, лицо актера на экране и реальное лицо без грима — вещи разные, на первый взгляд можно и ошибиться. Наконец, личность была установлена. Замерзшего голодного актера, насмерть перепуганного, развязали, вывели из подвала, напоили горячим чаем и уложили в горячую ванну. После чего он стал похож на живого человека и даже — как отметил Ильтен — на своих экранных героев.

Актер, слегка осунувшийся от переживаний и завернутый в серый махровый халат деда Калле, поглощал тушеные овощи с орехами на кухне Ильтенов. Тереза, чувствуя неловкость, выставила коньяк.

— Так почему вы грозили женщине пистолетом? — снова задал вопрос Маэдо, расправившись со своей порцией. — То есть муляжом. Кстати, муляж качественный, со стороны не отличить от настоящего пистолета.

— Это реквизит, — буркнул Вехерайсис Аннори, не отвлекаясь от еды. — Для съемок. На экране все должно быть реалистично, зрителя игрушкой не обмануть.

— Зачем безобидной женщине угрожали? — Маэдо был упорен.

— Безобидной? — Актер аж есть перестал. — Она вломилась в мой дом! Разбила стекло.

Маэдо улыбнулся: на Терезу похоже.

— Я только хотела поговорить, — перебила Тереза. — По делу. Пришла, цивилизованно постучала в ворота. А он меня послал!

— Я не слал! Я просто не хотел ни с кем разговаривать.

— А могли бы пересилить себя и поговорить! И не оказались бы тогда у меня в подвале.

— Пересилить себя? Да я себя постоянно пересиливаю! — На лице отразилось отчаяние. — Всем от меня что-то надо! Автограф, фото, интервью, ночь удовольствий… Достали! Я специально приехал в эту глушь, чтобы отдохнуть ото всех их. В свой законный отпуск! Имею я право в собственном отпуске не разговаривать с назойливыми поклонниками?

— Я вам не какая-нибудь поклонница! — оскорбилась Тереза.

— А она приперлась! — продолжал он. — Колотила в ворота, потом влезла в окно. Что я мог подумать? Так поступают только сумасшедшие поклонники! Я хотел просто ее напугать, чтобы она убежала и не возвращалась. Я сыграл этого криминального босса. Только и всего! Я всегда стараюсь так делать, чтобы отвадить посетителей.